Пророчества о французской революции

Великая французская буржуазная революция была таким кошмаром, столь мощным общественным потрясением, что провидцы прежних времен заговорили о ней еще за сотни лет до начала событий.

Предвидение за тысячу лет и пришествие Антихриста

Во всяком случае, в VII веке профессор богословия и приходской священник храма Святого Иоанна в Тироле Бартоломеус Гольцгаузер предрекал ужасную и плачевную смуту в Париже спустя 11 веков. В конце XIV века французский кардинал Пьер д’Айи (1350-1420) предсказал даже точную дату начала революции. Сей кардинал был, по меркам своего времени, очень образованным человеком и даже в чем-то не ладил с официальными средневековыми церковными властями. Пользовавшийся большим уважением в католическом мире, он вместе с тем реформаторами был признаваем за предшественника отца протестантизма Мартина Лютера. После себя д’Айи оставил целый ряд трудов по астрологии, космологии и географии, какое-то время был духовником короля Карла VI. Ему даже довелось быть кандидатом на получение сана папы римского.

Он преподавал в Парижском университете и даже на протяжении ряда лет до 1395 года был его канцлером. Д’Айи руководил теологическим факультетом, но при этом слыл светским философом и гуманистом. Мыслил он весьма смело. В его записях, например, можно встретить рассуждения о шарообразности Земли. В трудах по астрологии д’Айи особенно большое внимание уделял соединениям Юпитера и Сатурна. Кардинал предсказывал, что пришествие Антихриста произойдет в 1789 году, когда восьмое от сотворения мира «великое соединение» Юпитера и Сатурна 1695 года проявится в полную силу.

В этом предвидении он был не одинок. Его современник, астролог Пьер Турель, тоже назвал дату французской революции в одном из своих манускриптов. Он и его коллега, тоже астролог, Ришар Русс, предрекли великие потрясения в 1789-1814 годах. Невероятно, но факт: 1789 год – это действительно время начала революции, а 1814-й – период окончания Наполеоновских войн и входа союзников в Париж.

«Никто не сможет казнь предотвратить…»

Самыми же яркими пророчествами стали катрены Нострадамуса, написанные за два с лишним столетия до трагических событий во Франции. Различные комментаторы находят в его пророчествах свыше трех десятков катренов, указывающих, по их мнению, на события Великой французской революции. Вот, например, 7-й катрен из первой центурии:

Никто не сможет казнь предотвратить,

Все будут против, письма перехватят,

Смутьяны из четырнадцати сект

Мечты Руссо бесплодными оставят.

Действительно, многие судьи были против казни короля Франции Людовика XVI, решение о таковой приняли с перевесом всего в один голос. Все послания французского монарха к другим королевским дворам Европы были перехвачены. В революционном Париже было 14 округов и столько же их представителей в Конвенте. Даже имя философа Руссо, идейного вдохновителя «царства разума», провозглашенного революцией, Мишель Нострадамус предсказал верно. А ведь Жан-Жак Руссо родился через 146 лет после смерти великого провидца.

Первое упоминание о французской революции появилось в письме Нострадамуса королю Генриху II, поскольку Мишель был личным врачом, прорицателем и астрологом его супруги – королевы Екатерины Медичи. Точная дата написания письма неизвестна, но легко понять, что Нострадамус отослал его до смерти Генриха, последовавшей на рыцарском турнире в 1559 году. Получается, что не менее чем за 230 лет великий французский провидец увидел грядущие судьбоносные события. Он писал Генриху II, что «после сильного гонения на христианскую церковь 1792 год будут предполагать обновлением века». Поразительно, но спустя более чем два столетия – 21 сентября 1792 года, в день открытия Конвента – во Франции будет принят новый революционный календарь, по которому время будет исчисляться не от Рождества Христова, а от этого, первого года республиканской эры. Каждый месяц теперь стал именоваться по-новому, по-революционному.

Гонения на христианскую церковь тоже были горькой реальностью революционных лет во Франции. Священнослужителям запрещали отправлять культ, поскольку революция отменила эпоху религии и ввела «царство разума». Этому самому царству тоже посвятят своеобразный культ, в глазах человека с христианским мировоззрением выглядящий довольно-таки пошло. Недаром авторы книг по конспирологической тематике нередко причисляют гражданина Максимилиана Робеспьера, который был верховным жрецом этого нового культа, к откровенным сатанистам. Нострадамус же в упомянутом письме писал, что гонения продлятся «чуть менее 11 лет». Историки могут подсказать, что преследования начались 12 июля 1790 года – со дня окончания церковной реформы. Закончились они 15 июля 1801 года, когда был объявлен конкордат – соглашение между папой римским и Наполеоном. Это составляет 11 лет и три дня. Выходит, предсказатель все-таки немного ошибся, говоря «менее 11 лет»? Оказывается, нет. Именно принятие революционного календаря в 1793 году привело к потере девяти дней. Нострадамус оказался прав! Мало того – получается, что он видел свои «картинки будущего» уже в отсчете «революционного» времени.

Бегство, гильотина, Наполеон…

Не менее фантастично выглядит 20-й катрен из девятой центурии. Обычно его переводят весьма поэтически:

В ночи из Реннского леса прибудет

Супружеская чета кружным путем.

Королева – бела, как белый камень, и король –

Серый, как монах в Варенне, − выборный правитель.

Кончится сие бунтом, огнем и кровавой резней.

Нострадамус сумел совершенно точно описать попытку бегства из революционной Франции, которую королевская чета предприняла летом 1791 года. В день бегства смертельно бледная королева Мария-Антуанетта действительно была одета в белое платье, король же был в сером камзоле. Беглецы ехали тайно – кружным путем по лесу. Путь их действительно пролегал через городок Варенну, куда беглецы приехали под вечер. Оказалось, что смены лошадей, которая должна была ожидать их, на месте не оказалось. Пришлось ехать за лошадьми на другой конец города. Тут-то королевскую чету опознал революционно настроенный гражданин Друэ. Он заблокировал дорогу, ведущую из городка, перевернув на ней телегу с мебелью. Сам же послал за прокурором коммуны – месье Сольсе. Вот вам и появление выборного правителя. Беглецов арестовали и вернули в Париж. А «бунт, огонь и кровавая резня», предсказанные Нострадамусом, вновь стали набирать обороты.

Нострадамус предвидел даже появление гильотины. Вот как он описывает казнь Людовика XVI:

Чернь в ожидании скучает,

От нетерпения дрожа.

Король бестрепетно встречает

Губительный полет ножа.

Предвидел прорицатель и рождение Наполеона:

Вблизи Италии родится император,

Но дорого империи он встанет.

Притом, с кем будет он вступать в союзы,

Его признают больше мясником, чем принцем.

Это четверостишие, что называется, угодило не в бровь, а в глаз. Наполеоновские воинские игрища в итоге весьма дорого стоили Франции. А равным себе европейские монархи Бонапарта так и не признали, несмотря на все его бесчисленные успехи в военной области.

Жизненный путь великого императора обрисован Нострадамусом со всей тщательностью, просто немыслимой для человека, отдаленного от описываемых событий завесой времени толщиной более чем в 230 лет:

Солдат простой, достигнет он империи,

Камзол короткий сменит он на длинный,

Отважен будет в церкви он с оружием.

Попам он будет досаждать как вода губке.

Бонапарт действительно прошел путь от простого солдата до императора. Он стал первым из французских революционных предводителей, который воистину досаждал попам «как вода губке», то есть был почти безвреден по отношению к церкви. Нехарактерное для французских королевских домов имя Наполеон тоже было почти предугадано великим пророком:

У По-Най-Лорона больше огня, чем крови,

За похвалами он бежит в Собрание,

Он не допустит ко власти пустых болтунов,

Пампон и Дюранс для них будут надежною клеткою.

Именем Наполеон. Деяния у Бонапарта были воистину нешуточные, приходилось ему и сражаться с болтунами, и подчиняться приказам Собрания, и слушать его славословия. Но вот в Москву в 1812 году ему все-таки лучше было не входить:

Оставлен солдатами город великий,

Погибель столь близкой еще не была.

Какое несчастье над всеми нависло,

И все ж оскорбление не прощено.