Падение Римской Республики: закономерность или случайность?
Уже более двух тысяч лет прошло с того момента, как Римская Республика, по-другому SPQR, трансформировалась из олигархии полисного типа в империю Цезарей и Августов. Однако же, споры о том, правильно ли было умертвлять старый Рим и давать рождаться новому, не утихают до сих пор. Что там, порой доходит до смешного, ярые приверженцы противоположных взглядов «рвут на себе одежду» на форумах и сообществах, даже на кафедральных скамьях, пытаясь доказать всем свою позицию. Но чего же стоят все эти потуги? В этой статье постараемся расставить все точки над i, или, по крайней мере, дать компромиссный вариант для всех.
Что есть Поздняя Республика?
Чтобы никого не запутать и не потерять ход мысли, вкратце, насколько это возможно, пробежимся по ключевым событиям, предтечам падения старого строя.
В первую очередь нужно сказать, что в течение III и первой половины II века народ Ромула только и делал, что наслаждался пышными дарами кровавых войн. Государство успешно преодолело целых три Пунических войны, разгромило греков на их родине, начало продвижение на Восток. Народ города богател, ширились земельные владения богатых граждан, осваивалось покоренное, велась торговля. Казалось бы, ничто не могло поколебать эту идиллию. К несчастью, в ходе расширения и обогащения государства, наружу вышли и все его язвы.
Во-первых, оставался открытым вопрос гражданства для многих подопечных республики. И речь сейчас даже не о греках или финикийцах. Племена италиков, что состояли в эдакой конфедерации полисов с Римом, с давних пор помогали первому в войнах. Загвоздка в том, что италики так и не получили от Рима никакой благодарности в счет своей помощи. Конечно, в Сенате выдвигался закон о том, чтобы наградить италиков гражданством и всеми благами из него вытекающими. Но Ливий Друз (народный трибун) был подло убит за такую «дерзость». Не получившие почитающегося, италийские племена берут инициативу в свои руки, готовясь к войне с Римом, ныне известной как «Союзническая». На три года Апеннинский полуостров погрузился в кровавую бойню, но талантами полководцев и дипломатов республике удалось выйти из статус-кво. Повергнутые «союзники» получили формальные права, но не могли оказывать никакого существенного влияния.
Такой суперпозицией не замедлили воспользоваться амбициозные политики: Гай Марий и Публий Руф, нашедшие в угнетенных трибах себе поддержку.
Во-вторых, ныне уже не терпел отлагательств вопрос с ager publicus — общественной землей, находившейся, как и вся публичная собственность Рима в собственности государства. Земля эта отличалась тем, что выделялась по необходимости на хозяйственные нужды граждан неимущих. Такой подход позволял их быстрее осваивать, увеличивая аграрно-экономическую мощь государства. Разумеется, такие льготы вскоре привели к тому, что наиболее богатые латифундисты (римские землевладельцы) начали прибирать к рукам эту землю, вместе с тем скупая другие наделы разорившихся фермеров.
В итоге это привело к тому, что количество безземельных крестьян увеличилось в разы, что совершенно не на пользу экономике, да и гражданам обидно. Находясь в сложном положении, народные трибуны Тиберий и его брат Гай Гракхи, вместе с консулом Клавдием Пульхром, решились исправить это положение, путем ограничения размеров участка на одну семью. Разумеется, олигархам в и вне Сената это не понравилось. Свелось всё к тому, что оба брата приняли смерть от своих идейных противников, а исполнение их закона было приостановлено. Кроме того, в новые покоренные и богатые на торговлю восточные земли начался отток капитала. Обеднение народа продолжилось.
Стекаясь в единое русло событий, вскоре все эти противоречия затопили Республику. Группировка Марианцев и Луция Корнелия Суллы столкнулись лбами в гражданской войне 88-82 годов до н.э. за власть. Аппиан писал:
«Война уничтожила всё. Зачастую в одной битве гибло 10 000—20 000 человек, а в окрестностях Рима с обеих сторон погибло 50 000. В отношении каждого из оставшихся в живых, в отношении городов Сулла не останавливался ни перед какими жестокостями до тех пор, пока он не объявил себя единоличным владыкою всего римского государства на тот срок, который представлялся ему желательным и нужным».
В 73-71 году Рим сотрясло восстание рабов под предводительством Спартака. В этой ситуации (и на фоне завоеваний) на сцену взлетели новые политические фигуры Марка Красса и Гнея Помпея. В скором времени к ним присоединится великий и ужасный Цезарь. Такое средоточение власти в группировках привело к тому, что ни одна не хотела оказаться в меньшинстве. На фоне экономических раздоров в активную фазу к 60 годам до н.э. вступает заговор Луция Сергия Катилины, когда часть римской знати стремится к захвату и переделу власти. Однако, при участии Цицерона и Порция Катона, заговор удается раскрыть и подавить.
«Доколе же ты, Катилина, будешь злоупотреблять нашим терпением? Как долго ещё ты, в своем бешенстве, будешь издеваться над нами? До каких пределов ты будешь кичиться своей дерзостью, не знающей узды?
Но пожар не стих, а только разгорелся. Возникший все в тех же 60 годах Первый Триумвират (политический союз) в лице Помпея, Цезаря и Красса, терзаемый раздорами и подрываемый извне, распадается. И 10 января 49 года до н.э. Гай Юлий Цезарь с верными ему легионами переходит Рубикон. Alea iacta est!
Республика стоит на распутии истории.
Последствия и мнения.
Люди видят то, что хотят видеть; слышат то, что хотят слышать; верят в то, во что хотят верить и отказываются верить в то, что им не нравится. (с) Скилеф
Точную дату и конечные причины падения Римской Республики определить трудно. Была ли это битва при мысе Акций, где Октавиан Август поверг последний оплот сопротивления своей власти в лице Марка Антония. Или же это победа Цезаря в гражданской войне с Помпеем? Это не важно. В определенных кругах существует негласный императив: падение Римской республики было плохим событием. Возможно, это было худшее бедствие для Рима с тех пор, как его разграбили галлы, или, возможно, это была неудачная необходимость провести реформу, но вам будет трудно найти однозначное и общепризнанное мнение как среди ученых, так и образованных граждан. Для многих - замена Республики на Принципат была чем угодно, кроме катастрофы, для других наоборот.
Принципат — условный термин в исторической литературе для обозначения особой формы правления в Древнем Риме (27 до н. э. — 284 н. э.), совмещавшей монархические и республиканские черты. Данный строй сложился в результате правления Октавиана Августа.В основе этой позиции лежит непроверенное убеждение, что республика, при всех ее неоспоримых недостатках, была в основном хорошей вещью. Конечно, римляне держали множество рабов, занимались агрессивной экспансией против своих соседей, отличались крайне патриархальным характером уклада жизни, и в конце концов пришли к массовой политической бойне именно при Республике, но, так или иначе, определенная привязанность к Республике жива и здорова.
Эта двойственность взглядов в отношении Римской республики, является наследием прошлого, в частности продолжающегося восхищения Цицероном, а также античной, анти-тиранической идеологией. Уважение к Цицерону вполне понятно: он был не только относительно либеральным в своих взглядах, но и патриотом своего народа и культуры. Никто, кто бы ни изучал латынь, не может не оценить литературные и риторические таланты Цицерона. И близость к его политическим позициям, изложенным в труде «De re publica», а я напомню о его безмерной любви к республике, легко вытекает из этой оценки. Более того, этот трактат оставался популярным с момента написания до самого V века н.э.
Однако еще важнее ненависть к тирании в частности и к монархии в целом. Если в Греции анти-тираническая идеология оправдывала классические полисные олигархии и демократии, то в Риме ненависть к старым этрусским царям была основой Республики. Магия классической литературы заключается в том, что никто из истинно утонченных людей не может отрицать ее качества, независимо от своих идеологических наклонностей. Люди испытывают двойственное отношение к падению Римской Республики. Одни восхищаются гордостью Оптиматов и их борьбой с Популярами, борьбой аристократии против демократии. Про-плебейская фракция Популяров была заполнена благонамеренными дураками и беспринципными честолюбцами, и лишь за некоторыми исключениями действительно достойными власти, к которой они стремились. При этом аристократия Поздней Республики едва ли была лучше. Аристократические чиновники чередовали военную некомпетентность и финансовую жадность, становясь мастерами искусства разграбления провинций, при этом неоднократно проигрывая сражения варварским армиям. Чтобы не думать, что, возможно, сословие всадников - equites, было мудрее патрициата или плебеев, хищное налоговое земледелие этих оппортунистов заставило Грецию и азиатские провинции восстать и убить тысячи италиков в 88 году до н. э.
Римская республика к началу 88 г. до н. э., несмотря на постепенное затухание Союзнической войны в Италии, оказалась в незавидном положении: финансовый кризис, деградация ремесла и торговли, резкое снижение деловой активности сочетались с внутриполитической нестабильностью.Римская мораль стала оксюмороном, и всякий раз, когда кто-нибудь оказывался слишком честным и слишком компетентным, его соперники сговаривались подорвать его. Оптиматы правили несчастным и декадентским обществом, и, хотя некоторые боролись за то, чтобы остановить упадок, большинство наслаждалось им.
Обманчивая действительность.
Так как же мы можем соотнести наше уважение к мудрости древних авторов, которые столь красноречиво говорят в пользу республиканского правительства, с историческим фактом, что Римская Республика заслуживала падения, а те, кто стремился сохранить ее, просто откладывали неизбежное и спасительное развитие? Решение, как обычно, заключается в том, чтобы распознать важные различия и не обрисовывать ситуацию слишком широкими мазками. Первое, что нужно понять, это то, что “мудрость древних” в этом вопросе далеко не однозначна. Большинство сохранившихся латинских авторов писали в имперский период, когда принципат прижился доказал свою эффективность. Отдельных императоров можно было ненавидеть, но должность императора почиталась.
Дело в том, что именно греки, а не римляне, писали наиболее красноречивые диатрибы против закулисной монархии принципата, обычно предпочитая называть ее тиранией, и в основном в течение V-го и IV-го веков - архаичные и эллинистические авторы, имевшие фактический жизненный опыт взаимодействия с монархами. Афинская школа красноречия была создана софистами и учителями теории красноречия, уроженцами Сицилии. Иронично то, что дольше всех тирания сохранилась там. В конце V и в течение IV в. она получила особенное развитие в Сиракузах, в лице двух Дионисиев (Старшего и Младшего) и Агафокла.
Действительно, именно Graeculus, маленький грек, отравил умы современных читателей против восхождения Цезарей. Марк Туллий Цицерон вызывает восхищение своими риторическими и стилистическими способностями, а также его философскими трудами. Однако, в то время как перед Цицероном, как литератором, мало равных - как человек дела и настоящей политики он оставляет желать лучшего. Плутарх сравнил Цицерона с греческим оратором Демосфеном, который поднял афинян против Филиппа Македонского, но, когда дело дошло до сражения на поле Херонеи, бежал с поля битвы. По правде говоря, Цицерон был литератором, маскирующимся под человека решительного. Занимая руководящие должности, Цицерон доказал свою исключительную компетентность как в качестве полководца, так и администратора. Однако его поведение, как консула, раскрывает всю суть. Так, несмотря на наличие доказательств изменнического заговора Катилины, Цицерон неоднократно откладывал принятие мер. Даже когда Катилина действовал уже открыто, а Цицерон задержал его соучастников в Риме, именно Катон, а не Цицерон сделал решающее замечание о том, что дело о прекращении государственного переворота не терпит юридических формальностей.
После его консульства Цицерону предложили роль в первом триумвирате; Красс, Помпей и Цезарь уважали Цицерона и были заинтересованы в привлечении его к своему делу. Цицерон отказался и поплатился за это: после изгнания и возвращения он по-прежнему служил триумвирату, но как лакей, вынужденный защищать незаконные действия других сторонников триумвиров в суде. Первоначально примкнув к Помпею вместо Цезаря, Цицерон предпочел подорвать дружбу союзников, а не предложить реальную поддержку, и в конце концов с легкостью приспособился к Гаю Юлию. Брут и Кассий не сочли нужным вовлекать Цицерона в свой заговор против Цезаря. Только после убийства Цезаря Цицерон на короткое время стал принцепсом, первым человеком в Риме, но не из-за своих особых добродетелей, а потому, что остальные его соперники были мертвы. Власть Цицерона оказалась еще слабее, и вскоре он присоединился к своим товарищам в загробном мире.
Закономерный итог.
Как было обозначено в начале повествования, важным различием является, простите за тавтологию, различие между поздней Республикой времен Цицерона и республикой эпохи расширения после галльского нашествия в IV веке до н.э. В ранний период (V — IV вв) под руководством замечательного деятеля Марка Фурия Камилла Рим не только реформировал свое правительство, чтобы смягчить социальные противоречия, но и улучшил свою военную организацию. Эти реформы позволили римлянам отразить новое галльское вторжение в 367 году до н. э., объединить итальянский полуостров и в конечном счете завоевать большую часть известного мира. Примечательно было также стремление различных социальных классов к гармоничному сотрудничеству ради общего блага. Такое положение вещей продолжалось около двухсот лет, и переход этой «Старой» республики от процветания к социальным взрывам и гражданской войне, безусловно, вызывает сожаление. Но к 49 году до н.э. эта республика уже давно была мертва.
Люди, стремившиеся навести порядок в хаосе, заслуживают восхищения, в то время как те, кто приносил только раздоры или подрывал порядок, заслуживают осуждения. В Поздней Республике, достойных похвалы мужей очень мало: Сципион Назика, Луций Опимий, Корнелий Сулла. Октавиан заслуживает уважения за умелое установление принципата и золотого века Pax Romana. Сулла — за проявление крайнего достоинства в вопросе восстановления порядка: он отказался от власти диктатора, когда ситуация устаканилась. Что касается остальных, то Саллюстий Крисп описывает их следующим образом:
Кто бы ни колебал республику, он делал это с честными претензиями, одни как бы защищали права народа, другие – стремились вернуть верховенство и авторитет власти Сенату; делая вид, что делают добро для республики, каждый из них боролся за свою собственную власть. В этой борьбе не было ни скромности, ни умеренности, и каждая сторона жестоко использовала победу.
Падение Республики и возвышение принципата достойны сожаления не потому, что погибла великая и благородная форма правления, а потому, что потребовалось так много времени для ее возникновения. В целом же, политические преобразования, организованные Октавианом, внесли не столь существенные изменения в старый порядок вещей. По-прежнему собирался Сенат. По-прежнему решения проводились в жизнь с использованием республиканских механизмов. Главное, что удалось сделать Цезарям — убрать совершенно вредные такому большому государству институты, облегчив путь для продвижения собственных, необходимых государству реформ.
Комментарии 0
