Каким Марс представляли астрономы XIX века?

XIX век, особенно вторая его половина, был периодом повышенного интереса к Марсу. Астрономы постепенно получали все больше информации о планете, но по-прежнему не могли сказать, была ли на ней жизнь, и в какой форме она могла существовать. Портал theconversation.com рассказал, каким Марс представляли ученые.

Одним из творцов, чье внимание привлек Марс, был парижский астроном Камиль Фламмарион. В 1892 году он опубликовал книгу «Планета Марс и условия обитания на ней» — она и по сей день является самой полной историей наблюдений за планетой до XIX века. Монография Фламмариона подытожила всю литературу о Мрсе, вышедшую со времен Галилея в XVII веке. По словам самого астронома, для этого ему пришлось изучить 572 рисунка Марса.

Как и многие его современники, Фламмарион заключил, что Марс, будучи более старым миром, прошел через те же этапы эволюции, что и Земля — а значит, он должен быть обитаемым. Но, в отличие от своих современников, француз подчеркнул, что Марс даже при всех своих сходствах с Землей сильно от нее отличается.

Именно отличия Марса от нашего мира и интересовали Фламмариона больше всего. Любая жизнь, которую потенциально можно найти на планете, должна быть приспособлена к условиям окружающей среды — данная идея вдохновила образ марсиан в книге Герберта Уэллса «Война миров».

Однако Фламмарион признал, что описать различия между планетами сложно. Астроном сокрушался, что расстояние до Марса слишком велико, атмосфера Земли слишком плотная, а инструменты ученых — недостаточно совершенные. Ни одну из карт, изученных им для книги, нельзя было воспринимать всерьез, потому что все рисовали Марс по-своему. Поэтому в «Планете Марс» астроном занял агностическую позицию по поводу специфики жизни.

Тем не менее, в монографии Фламмарион оговорился, что, если на Марсе все-таки существует разумная жизнь, то она будет гораздо более древней, чем человеческая жизнь на Земле. Рассуждая логически, марсиане должны жить в идиллии — мирной, единой и технологически развитой цивилизации, появление которой на Земле он предсказывал в XX веке.

Историки зачастую считают Фламмариона популяризатором науки, нежели серьезным ученым, но это ни в коей мере не умаляет его достижений. Для французского астронома наука была не методом или неким архивом знаний, но ядром зарождавшейся философии. Он относился к своему творчеству очень серьезно и надеялся, что оно привлечет внимание людей к неизведанному.

Не изучив поверхность планеты и не имея возможности пообщаться с обитателями Марса, спекулировать о том, какие формы жизни могут найтись на планете, было рано. Но это не остановило Фламмариона — не в его научных работах, а в серии романов, которую француз расширял на протяжении своей карьеры. Но, в отличие от фантаста Жюля Верна, представившего высокотехнологичное путешествие на Луну, Фламмарион представил свое путешествие на Марс как духовное.

Отталкиваясь от веры в то, что душа человека после смерти может путешествовать по космосу, Фламмарион в своих романах пересказывал истории вымышленных персонажей и погибших друзей. Например, в «Урании» душа астронома попадает на Марс во сне и встречает там дух умершего друга, который переродился в крылатое, светящееся существо. А позже этот друг посещает Землю и рассказывает, что марсианская наука продвинулась гораздо дальше земной благодаря тонкой атмосфере, которая облегчает астрономические опыты.