Короли против аятолл: о танках "Леопард-2"

Саудовская Аравия заявила о желании увеличить уже имеющийся заказ на 270-300 немецких танков "Леопард-2" до 600-800 единиц, заплатив $10 млрд. Сейчас на вооружении королевства стоит 1055 танков, из них 315 — современные "Абрамсы". Таким образом, саудиты собираются почти удвоить свой танковый парк и практически утроить численность современных машин.

Эта сделка – один из многочисленных симптомов нарастающего противостояния в зоне Персидского залива и на Большом Ближнем Востоке вообще. С одной стороны разделительной линии находятся Иран с союзной Сирией. С другой – весьма разнородная коалиция, действующая при поддержке США, Британии и Франции. Естественно, Израиль настроен крайне антиирански, однако в этом с ним соперничают арабские "друзья" персов. Речь о странах, входящих в Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) – блок консервативных монархий, состоящих из Саудовской Аравии, Катара, Кувейта, Бахрейна, Объединенных арабских эмиратов и Омана. К ним примыкает и монархическая Иордания.

У этой группировки хватает внутренних противоречий. Однако все они отходят на второй план перед "иранской угрозой". Элиты ССАГПЗ крайне обеспокоены ядерной программой и общим усилением Ирана, а также возможностью "шиитского наступления".

Иран действительно развивается чрезвычайно быстро. Так, производство автомобилей в стране превышает полтора миллиона в год, существует авиационная промышленность, Иран занимает 18-е место среди производителей стали. Достаточно активно "растет" и наука – персы отметились исследованиями в области мемристоров (перспективных ячеек памяти), самостоятельно запустили три космических аппарата. Соответственно, не стоит на месте и иранский ВПК – пока еще радикально уступающий ключевым производителям вооружения технологически, однако делающий все, чтобы это отставание преодолеть. Иными словами, Иран становится все более серьезной промышленной и военной державой.

При этом, во-первых, у исламской республики немало территориальных споров с соседями. Бахрейн в Тегеране считают незаконно отторгнутой англичанами провинцией (в общем, так оно и есть). В отношениях с ОАЭ присутствуют свои "Курилы" — три небольших, но стратегически крайне важных острова (Абу Муса, Большой Томб и Малый Томб), блокирующих выход из Персидского залива. Споры по поводу островов и нефтяных полей существуют также с Кувейтом.

Во-вторых, развитие Ирана стимулирует активность традиционно дискриминируемого шиитского меньшинства на Ближнем Востоке. Между тем, почти все страны ССАГПЗ имеют значительные шиитские общины. На Бахрейне шииты составляют 75% населения, и только апартеидная политика суннитской династии удерживает страну вне рамок иранской сферы влияния. В Кувейте шиитов 30-45%, в ОАЭ – 15-20%, в Катаре – 10%. В Саудовской Аравии "еретики" составляют, по разным оценкам, от 8 до 20% населения, но при этом являются большинством (60%) в крайне неподходящем с точки зрения Эр-Рияда месте – в восточной прибрежной области, где сосредоточены практически все запасы саудовской нефти. О типичном положении шиитов можно судить по той же Саудии, где они лишены права занимать высшие руководящие должности и служить в армии, службе безопасности и полиции. При этом численность шиитов растет быстрее, чем численность привилегированного населения.

Как следствие, рост иранского влияния вызывает панические настроения у стран Залива. Еще в 2004-м король Иордании Абдалла II сформулировал концепцию шиитского полумесяца – территории от Ливана до Бахрейна, где доминирование шиитов под патронатом Ирана может стать реальностью. И действительно, побочным эффектом "арабской весны" оказалась резкая активизация шиитов почти на всем Аравийском полуострове. Так, в 2011-м начались протесты шиитов в Бахрейне, раздавленные саудовскими танками (84 человека погибли, более 5 тысяч получили ранения). Выступления продолжаются и в 2012-м – 9 марта на улицы вышли 100 тыс. человек при населении страны в 1,23 млн. Волнения прошли в Кувейте и Саудовской Аравии. Монархии Залива отвечают репрессиями (в Саудии демонстрации шиитов весьма часто заканчиваются стрельбой на поражение), высылками (ОАЭ, например, предприняла массовые депортации ливанских гастарбайтеров) и поддержкой антишиитского террора (предполагается, что пакистанская террористическая организация "Джахангуй" непосредственно связана с саудитами).

При этом, кроме шиитов, в странах ССАГПЗ достаточно и другого "горючего материала". Бесправные иностранные рабочие (зачастую – неарабы и немусульмане) составляют в местных монархиях до половины населения, даже в сравнительно моноэтничной Саудовской Аравии – четверть. Дискриминации подвергаются и другие меньшинства – бедуины в Кувейте, потомки африканских рабов в Саудии.

Наконец, недовольство усиливается и среди привилегированного населения. Примерно каждый третий мужчина в королевстве – безработный (женщины, как правило, не работают вообще). Уходят в прошлое бесплатные медицина, коммунальные услуги и т.д. – государство начало массовую приватизацию социальной сферы. Нефтяной рай коллапсирует – содержать выросшее с 7 млн в 1974-м до почти до 30 млн население за счет одной "трубы" не представляется возможным; несмотря на огромные нефтяные доходы, королевство живет на заемные деньги (внутренний долг – 91%ВВП). При этом подданные королевства уже куда менее хладнокровно смотрят на абсолютистский режим и гигантское социальное расслоение.

Между тем, Иран прилагает усилия, чтобы стать центром притяжения не только для шиитов. В 2010-м в Сирии президент Ахмадинежад во время пятничной молитвы в суннитской мечети заявил, что для него ислам един, и он не видит никакой разницы между суннитами и шиитами. Потенциал влияния Ирана на суннитское большинство и даже неисламские меньшинства Залива действительно достаточно велик. Исламская республика, выступая как проводник традиционных мусульманских ценностей, ухитряется сочетать их с относительно демократическим режимом и проблесками толерантности к меньшинствам. Об этнократии в ИРИ не приходиться и говорить: религиозный лидер Али Хаменеи – азербайджанец, как и добрая треть политической элиты, президент Ахмадинежад – талыш. Положение "традиционных" религиозных меньшинств (христиан непротестантского толка, зороастрийцев и иудеев) в Иране далеко от идеального, однако не идет ни в какое сравнение с той же Саудовской Аравией.

Наконец, в отличие от погрязших в архаике монархий, Иран предлагает приемлемую для консервативного исламского мира схему социальной модернизации. Например, консерватор Ахмадинежад активно выступал за строгость нравов и половую сегрегацию – однако это не помешало ему попытаться ввести в состав правительства трех женщин (парламент одобрил одну кандидатуру).

Иными словами, Иран выглядит намного более перспективным лидером исламского мира, чем ваххабитские Катар и Саудовская Аравия. При этом интересы монархий и исламской республики сталкиваются на всем пространстве Ближнего и Среднего востока. Так, в Йемене саудовская армия столкнулась с поддерживаемыми Тегераном шиитами-зейдитами, в Ливане Иран поддерживает "Хизбаллу" в противовес сотрудничающему с Аль-Саудами официальному правительству, в Палестине – ХАМАС против поддерживаемого саудитами ФАТХ. Наконец, ключевым полем для противостояния Саудии, Катара и Ирана стала Сирия с ее проиранским шиитским (алавитским) режимом.

Неудивительно, что документы, опубликованные WikiLeaks, демонстрируют зашкаливающий градус ненависти к Ирану со стороны арабских элит Залива. Наследный принц Абу-Даби Мохаммед бин Зайед аль-Нахайян назвал войну "значительно лучшей альтернативой в сравнении с долгосрочными последствиями, связанными с обладанием Ираном ядерным оружием". Король Саудовской Аравии Абдулла неоднократно требовал напасть на Иран, чтобы "отрубить голову змее". Похожие настроения процветали на Бахрейне, в Иордании и дореволюционном Египте.

Конкретным выражением этих настроений стала раскручивающаяся гонка вооружений. Вооруженные силы Саудовской Аравии с 1990 года увеличились в полтора раза — до 224 тысяч человек, численность танков возросла с 700 до 1055. На вооружении ВВС уже состоят 293 самолета (из них 130 — тяжелые истребители и истребители-бомбардировщики F-15) и 78 вертолетов. Однако, похоже, это был лишь "разбег". Начиная с 2007-го королевство заключило серию новых военных контрактов — в том числе, на 72 истребителя Еврофайтер Тайфун (24 уже поставлены). В декабре 2010-го было заключено соглашение с США на сумму $60 млрд, предусматривающее поставку 84 тяжелых истребителей F-15, модернизацию еще 70 самолетов того же типа, закупку 72 боевых вертолетов AH-64D Apache, 72 многоцелевых вертолетов UH-60M Black Hawk, 12 легких вертолетов MD-530F, а также боеприпасов и средств связи. В итоге только вертолетный парк Саудии практически утроится. Парк F-15 составит добрую треть от американского (сухопутные войска почти удвоят количество танков, при этом уже имеющиеся на вооружении модернизируются). ПВО – будут усовершенствованы (местные "Пэтриоты" "осовременят" до уровня РАС-3). Кроме того, вторая программа наращивания ВМС Саудовской Аравии предусматривает затраты в размере $23 млрд, и эта цифра явно может быть пересмотрена в сторону увеличения. Эр-Рияд намерен обзавестись новыми надводными кораблями, 6-8 подводными лодками, модернизировать морскую пехоту. Наконец, особый интерес представляют попытки и угрозы ближайшего союзника США обзавестись оружием массового поражения. Химическое у Эр-Рияда уже есть, а в 2009-м саудиты заявили, что готовы обзавестись ядерным. И это не пустые слова — королевство спонсировало ядерную программу Пакистана.

Даже если отбросить неконвенциональное оружие, очевидно, что Эр-Рияд готовится к операциям за пределами своих границ. Наращивание танкового парка и армейской авиации указывает на будущее усиление наземных сил. Очевидно, здесь имеется ввиду Йемен – но отнюдь не в первую очередь. Прежде всего, это сигнал Сирии и предпосылка для интервенции с территории союзной Иордании.

С другой стороны Залива отвечают симметрично. Если оперировать только морской мощью, то Иран намерен добиться тотального доминирования в регионе. Исламская республика заявила о готовности строить авианосцы и атомные подводные лодки (с учетом китайской помощи это выглядит вполне нереальным), а также начала строительство собственных эсминцев. А иранский флот даже в нынешнем своем состоянии пытается выйти в океан.