Психонейроиммунология: в погоне за счастьем

Связаны ли душа и тело? Если да, то как?

Когда Стив Коул был постдоком, его захватило необычное хобби: он подыскивал коллекционерам живописи художников, которые могли им понравиться. Рассматривать картины (а он всегда любил этим заниматься) стало ещё интереснее. «Появлялся дополнительный слой смысла, — говорит он. — Мне нравилось находить художникам благодарную аудиторию».

Эксцентричное увлечение, не более того. Но потом исследования привели его — ныне профессора Центра психонейроиммунологии им. Казинза Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (США) — к мысли о том, что ощущавшееся им приятное возбуждение принесло пользу не только рынку живописи, но и его собственной иммунной системе. А залогом хорошего расположения духа было осознание того, что у его деятельности есть смысл.

Несколько лет назад большинство молекулярных биологов, обладающих чувством собственного достоинства, подняли бы на смех подобную идею. Сегодня есть данные о том, что состояние ума действительно влияет на здоровье. Но по-прежнему трудно объяснить, как это возможно, на молекулярном уровне — каким образом субъективные ощущения связаны с чрезвычайно сложной физиологией нервной и иммунной систем. Этим вопросом как раз и занимается психонейроиммунология (ПНИ), которую часто критикуют за отсутствие научной строгости. Г-н Коул поклялся избавить любимую отрасль знания от этого недостатка, и поможет ему в этом полногеномный анализ экспрессии генов. «Это работа для твердолобой ищейки, — говорит учёный. — Как состояние ума отражается на всём организме?»

Г-н Коул со товарищи опубликовали ряд работ, в которых проводится мысль о том, что плохое настроение (стресс, одиночество) играет роль своеобразного гида для иммунного ответа, активируя те или иные программы экспрессии генов, которые определяют нашу готовность к борьбе с болезнями. Если это действительно так, то мировосприятие оказывает влияние на всё, от вероятности приобрести хроническое заболевание (диабет, проблемы с сердцем) до клинической картины СПИДа и рака.

Недавно г-н Коул занялся ещё более сложной темой счастья. Его работы отчаянно критикуются: говорят, что он выдаёт желаемое за действительное и занимается морализаторством. Но ради того чтобы найти ключ к здоровью, он готов потерпеть.

«Стоит заговорить о ПНИ с высококвалифицированным нейробиологом или иммунологом, как немедленно раздаётся сдавленный смешок, — говорит иммунолог Стивен Смейл из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе (с Центром им. Казинза он не связан). — Но это не значит, что данная тема навеки похерена. Всё-таки надо выяснить, как взаимодействуют иммунная и нервная системы».

В 1964 году у редактора одного американского журнала Нормана Казинза нашли болезнь Бехтерева (анкилозирующий спондилоартрит) — неизлечимое аутоиммунное расстройство. Шанс выздороветь — 1 к 500. Казинз отказался от услуг врачей (не вздумайте ему подражать) и разработал собственную «терапию счастьем»: регулярно смотрел КВН фильмы братьев Маркс, например. По его мнению, именно это в конечном счёте привело к чудесному исцелению. И тогда он учредил центр своего имени, который должен был заниматься изучением того, как психологические факторы влияют на здоровье.

В то время наука отвергала всякую связь между настроением (равно хорошим и плохим) и физиологией. Но в 1980-х и в начале 1990-х было показано, что мозг напрямую связан с иммунной системой: некоторые участки нервной системы подключены к тимусу и костному мозгу, а иммуноциты обладают рецепторами нейромедиаторов, то есть нервная и иммунная системы каким-то образом всё-таки общаются.

Более того, эти разговоры имеют клиническое значение — по крайней мере в случае стресса. Одним из первых это показал вирусолог Рональд Глейзер, который сегодня занимает пост директора НИИ поведенческой медицины Университета штата Огайо (США). «Когда я приступал к своим исследованиям, а было это в восьмидесятых, никто не верил в то, на что способен стресс, включая меня самого», — вспоминает учёный. Его сотрудники провели анализ крови студентов и выяснили, что во время сессии активность иммуноцитов снизилась, а уровень антител вируса Эпштейна — Барр повысился. Иными словами, стресс подорвал иммунитет и позволил латентному вирусу вернуться к жизни.

С тех пор интерес к ПНИ существенно вырос. В медицинских институтах всего мира стали появляться кафедры и факультеты, посвящённые исследованиям связи «души» и тела, и ПНИ — лишь одна из составляющих этой новой области. Ныне считается общепринятым, что реакция организма на стресс действительно подавляет в какой-то мере иммунную систему и в долгосрочной перспективе может привести к серьёзному воспалению. Крупные эпидемиологические исследования (например, Уайтхоллские, которые проводятся среди госслужащих Великобритании с 1967 года) показали, что хронический стресс повышает риск коронарной недостаточности, диабета второго типа и пр. Низкий общественно-экономический статус увеличивает восприимчивость к широкому спектру инфекционных заболеваний, и есть данные даже о том, что стресс способствует развитию СПИДа. Но пока ещё очень далеко до понимания того, каким именно образом сигналы мозга отражаются на физическом здоровье.

Исследования в области ПНИ посвящены в основном поведению отдельных разновидностей иммуноцитов и молекулярных курьеров (кортизола — гормона стресса, цитокинов — посланников иммунной системы и проч.), а также экспрессии конкретных генов. Г-н Коул — один из первых, кто задумал собрать из этого общую картину.

Своё первое исследование, результаты которого были опубликованы в 2007 году, он посвятил одиночеству. Изоляция от общества — один из самых мощных психологических факторов риска плохого самочувствия, но нет ясности, то ли именно она становится причиной проблем со здоровьем, то ли вовлечён некий третий фактор — например, пропал аппетит, нет желания сходить к врачу...

Г-н Коул и его коллеги изучили экспрессию генов в лейкоцитах шести хронически одиноких людей (они утверждали, что на протяжении нескольких лет постоянно чувствовали себя в изоляции и к тому же боялись других людей) и восьми человек, которые сказали, что у них прекрасные друзья и социальная поддержка. Примерно из 22 тыс. генов человеческого генома исследователи выделили 209, которые отличали первых от вторых: они были либо активированы (и в этом случае определённого белка производилось больше), либо подавлены (с обратным эффектом). Любой ген может выглядеть не так, как у другого человека, исключительно по воле случая, но г-н Коул разглядел закономерность. Значительная часть активированных генов у одиночек была вовлечена в воспалительную реакцию, тогда как многие из подавленных играли антивирусную роль. У общительных людей всё было наоборот.

Исследование, конечно, маленькое, но одно из первых, в котором удалось показать связь психологических факторов риска с изменениями экспрессии генов. Полученные данные затем удалось воспроизвести в группе из 93 человек. Г-н Коул утверждает, что аналогичная ситуация наблюдается у людей, на которых обрушиваются самые разные напасти, от надвигающейся потери близкого человека до нищеты.

Всё это имеет эволюционный смысл, считает он. Древние люди жили тесными группами, в которых риск распространения инфекции был очень высок, поэтому выживали те, у кого антивирусные гены работали на «отлично». Напротив, отшельники и другие люди, которые вели опасную жизнь, могли чаще пораниться и занести инфекцию, поэтому в этой среде выживали индивиды с активированными генами воспалительного ответа. Это позволяло ранам затягиваться быстрее, а инфекция не приводила к серьёзным последствиям. Но в наше время стресс вызывает совершенно бесполезное воспаление, которое со временем только наносит вред тканям, повышая риск хронических заболеваний: атеросклероза, рака, диабета.

Иммунологу-традиционалисту (вроде г-на Смейла) полученные г-ном Коулом результаты кажутся распрекрасными, но убедят они его только в том случае, когда таким же образом будет показана связь стресса со всей физиологической системой. «Пока не будет полного понимания этого механизма, к вам будут относиться скептически», — наставляет он г-на Коула. Того же мнения придерживается иммунолог Александр Тараховский из Рокфеллеровского университета (США). По его словам, определить точные механизмы — например, какой эффект вызывает тот или иной нейромедиатор, — очень трудно, поскольку и мозг, и иммунная система невероятно сложны. Г-н Коул заставляет задуматься о влиянии жизненных трудностей на здоровье, но он пока не может рассказать, как это происходит.

Грег Гибсон, директор Центра интегративной геномики Технологического института Джорджии (США), считает «генетическую архитектуру» г-на Коула заслуживающей внимания, даже если она не приводит к детальному пониманию всего механизма, но всё-таки мечтает о более широких исследованиях. «Многие проводят полногеномный анализ, концентрируя внимание на узкой проблеме, — говорит он. — В результате за деревьями мы не видим леса».

В 2010 году г-н Коул получил письмо по электронной почте от бывшей одноклассницы Барбары Фредриксон, которая изучала эмоциональную жизнь в Университете Северной Каролины в Чапел-Хилле (США). Её интересовали биологические корреляты счастья и прочих положительных эмоциональных состояний, и поэтому она предлагала сотрудничество. Устав от изучения стресса и превратностей судьбы, г-н Коул с радостью ухватился за эту мысль. «Несчастливцы утомили меня до чёртиков», — признаётся он.

Положительные эмоции — штука ещё более скользкая, чем стресс, потому что у них нет биологического маркера вроде кортизола и нет простого способа вызвать их в лабораторных условиях. Биологам приходится верить тому, что подопытные пишут в анкетах.

Но, возможно, если мы возьмём гены, которые были приведены в определённое состояние стрессом, и «переключим» их, то это и будет биологическим коррелятом счастья. Г-н Коул принял участие в трёх небольших рандомизированных контролируемых исследованиях на эту тему. В двух первых изучались 45 уставших сиделок и 40 одиночеств, которые пропили курс антидепрессантов, в результате чего экспрессия генов в лейкоцитах переключилась с воспалительной реакции на антивирусную. В третье исследование, которое возглавлял психоонколог Майкл Энтони из Университета Майами (США), были вовлечены 200 женщин с раком груди на ранней стадии. В организме тех из них, кто прошёл десятинедельный курс управления стрессом, гены, связанные с воспалением и метастазированием, оказались подавлены в большем числе, чем у женщин из контрольной группы, посетивших однодневный образовательный семинар. Одновременно у первых включились гены, вызывающие интерфероновый ответ первого типа (который борется не только с вирусами, но и с опухолью). «Физиологические изменения возникают в одно время с психологическими, — говорит г-н Энтони. — Следите за настроением».

Коул и Фредриксон воодушевились и решили пойти дальше. Что вообще происходит с организмом, когда человек счастлив? Они задали 14 вопросов восьмидесяти респондентам: как часто на прошлой неделе они чувствовали себя счастливыми или довольными жизнью, как часто им казалось, что жизнь наполнена смыслом, и т. п. Анкета была построена так, чтобы разделить два вида счастья, выделяемых психологами: гедонистическое (речь о материальных, телесных наслаждениях — вкусной пище, техничном сексе) и эвдемоническое (удовлетворение от деятельности, которая кажется наполненной более глубоким смыслом, — от умственных занятий, социального взаимодействия, благотворительности).

К своему удивлению, исследователи обнаружили, что два счастья по-разному влияют на экспрессию генов. Лица, знающие толк в эвдемонических удовольствиях, обладали более благоприятной экспрессией генов, а гедонисты демонстрировали ту же картину, что и люди, которым жизнь бьёт ключом по голове.

Можно сказать, что эвдемоническое счастье напрямую влияет на иммунную систему, но г-н Коул предпочитает объяснять эти странные результаты, отталкиваясь от стресса. Если тобою движет простое потребительство, всё твоё счастье зависит от стечения обстоятельств. Когда приходят трудные времена, тебе становится очень плохо. Если же ты интересуешься вещами, которые больше тебя, — общественной жизнью, политикой, искусством, — то повседневный стресс будет беспокоить тебя намного меньше. Эвдемония, другими словами, «амортизирует» тяготы жизни. «Занимаясь тем, что вас окружает, вы занимаетесь собой», — философствует г-н Коул. Почти по-древнегречески.

Такими высказываниями г-н Коул навлекает на свою голову дополнительную критику. Психолог Джеймс Койн из Пенсильванского университета (США) считает, что исследование Коула и Фредриксон слишком маленькое, чтобы делать из него какие бы то ни было выводы. Он также уверен, что обе разновидности счастья в этом исследовании тесно коррелируют и поэтому могут считаться одним и тем же. Не нравится ему и то, что из предварительных, спорных результатов выводится мораль: живи, мол, правильно, а то умрёшь.

Г-н Койн призывает специалистов по ПНИ прекратить рассказывать о выгоде того или иного душевного состояния для здоровья, пока это не будет окончательно доказано: «Хватить писать книги и проводить семинары о том, как следует жить!»

Г-жа Фредриксон, кстати, успела опубликовать две популярные книги. В одной из них она приводит конкретное отношение положительных эмоций к отрицательным (2,9013), которое становится залогом хорошего здоровья. Эта работа, названная «Положительность» (Positivity), получила благожелательные отзывы таких выдающихся психологов, как Дэниэл Гоулман и Мартин Селигман, но система уравнений, на которую опирается указанное отношение, недавно было раскритиковано физиком Аланом Сокалом из Нью-Йоркского университета (США) — тем самым, который прославился публикацией умышленно бессмысленной статьи в журнале Social Text в 1996 году, чтобы продемонстрировать отсутствие научной строгости в области культурологических исследований. Он указал на то, что в основе уравнений лежат значения, позаимствованные из статьи 1962 года о воздушном потоке, то есть они никак не связаны с результатами психологических исследований. Г-жа Фредриксон признала, что у неё проблемы с математикой, но заявила, что взяла данные из статьи о комплексной динамике групп и что она по-прежнему держится принципов, изложенных в книге: «Имеется достаточно свидетельств тому, что эмоции влияют на здоровье».

Коул и Фредриксон согласны с тем, что исследование было небольшим и что его следует сначала воспроизвести. Но анкета обоснована предыдущими штудиями, а в том, что два вида счастья тесно связаны, нет ничего странного. К тому же корреляция ещё не означает, что то и другое суть одно: рост и вес тоже коррелируют, знаете ли.

Тем, кто подвизается на ниве ПНИ, не привыкать к скепсису. Даже история основателя этой области подвергается сомнениям. Иммунологи подозревают, что Казинзу поставили неверный диагноз: вместо болезни Бехтерева у него могла быть ревматическая полимиалгия, которая довольно часто проходит сама собой.

Несмотря на всю критику и на то, что пока можно оперировать лишь очень предварительными данными, г-н Коул увлечён мыслью о том, что положительные эмоции способны смягчить вредное воздействие обстоятельств на здоровье. Хотя он больше не даёт искусствоведческих консультаций, его греет мысль о том, что те занятия помогли ему справиться с «нехорошими вещами» и научили планировать будущую жизнь.

Подготовлено по материалам Nature News.