Мистика "Вахты памяти"

В апреле этого года начальник Экспертно-криминалистического центра (ЭКЦ) МВД по РК Сергей Солодянкин снова отправился в окрестности Новгородской области – на ежегодную Вахту памяти. Поехал не по долгу службы – по зову сердца, как ездит каждый год уже много лет подряд. Поисковики поднимают на поверхность останки солдат, погибших в этом страшном месте, возвращают их имена, хоронят.

Эта работа ведется с 1946 года, но ее еще хватит на много-много лет: в районе Мясного Бора, по официальным данным, только зимой 1941-го, весной и летом 1942 года погибло более 150 тысяч бойцов Второй ударной армии. Хотя есть основания предполагать, что на самом деле погибших было намного больше...

Мясной Бор. Долина смерти

Мясной Бор – странное название, жутковатое. Сначала, говорят, эта деревня называлась Мясной Бой, потому что здесь была скотобойня. Потом название немного изменилось, став буквально пророческим: окрестности этого места на много километров были завалены телами павших в Великой Отечественной войне.

До сих пор иногда можно услышать: генерал-лейтенант Андрей Власов сдал армию, вся она перешла на службу к немцам, предав Родину. В общем-то это миф. Особо и некому было во Второй ударной Родину предавать – почти все ее бойцы полегли в окрестностях Мясного Бора, в так называемой Долине смерти. Ну а попавшие в плен оказались у немцев совсем не по своей воле.

…В конце 1941 года во время операции по прорыву блокады Ленинграда Красной армии удалось прорвать оборону немцев около Мясного Бора. В образовавшуюся брешь двинулись бойцы Второй ударной армии, они продвигались к стратегически важному населенному пункту – Любани.

В районе Мясного Бора образовался коридор, за который развернулись ожесточенные бои. За время операции – с декабря 1941 по июнь 1942 года его ширина менялась от 3-4 километров до узкого пространства в 300 метров. На этом «пятачке» сражались и погибали и солдаты Второй ударной, и местные жители, попавшие в окружение. В июне 1942 года оставшиеся в живых попытались прорвать кольцо немецких войск. Во время прорыва большая часть солдат погибла, многие были захвачены в плен. Некоторым удалось выйти к советским войскам.

Тут начинался ад.

Происходившее в «волховском котле» запечатлел на снимках немецкий военный корреспондент Георг Гундлах. Эти фото можно найти в интернете. На одном из них немецкие солдаты рядом с указателем в районе Мясного Бора. На нем надпись на немецком. В переводе – «тут начинается ад». Немцы сфотографировались в преддверии ада, а сам он, все девять его кругов, были там, где отчаянно сражалась Вторая ударная.

Выжившие в этой страшной мясорубке поделились своими воспоминаниями с автором книги «Долина смерти. Подвиг и трагедия 2-й ударной армии» Борисом Гавриловым:

«Экстремальные природные условия дополнялись постоянным артиллерийским и авиационным воздействием противника. Немцы бомбили круглосуточно. 2-я ударная опять стала голодать. Спасение было в том, что осталось много лошадей корпуса Гусева, убитых еще зимой. Бойцы называли эту пищу «гусятиной». Бывший воин 92-й дивизии М.Д.Панасюк вспоминал: «Шкуры лошадиные — это была благодать, мы их поджаривали на костре и ели как печенье, но это было невыгодно, стали варить холодец. От этой жижицы многие начали опухать и умирать голодной смертью».

Бывший комиссар артбатареи из 327-й дивизии П.В.Рухленко: «Территория наша была для самих войск тесной, а кроме нас повсюду бродят дети, старики, женщины. Они, как правило, оставляли свои деревни и размещались группами на более сухих местах, а кое-где и на болотах. Создавалась неприглядная картина: дети просят у нас хлеба, а у нас его нет и вообще ничего нет, чем бы можно было их угостить».

Бывшая медсестра 59-й бригады Е.Л.Балакина (Назарова): «Голод был нестерпимый, поели всех лошадей да травку кислицу. Ни хлеба, ни сухарей. Иногда прорывались У-2, сбрасывали сухари в бумажных мешках и почту, а также листовки, которые вселяли в нас надежду на спасение».

Бывший старший лейтенант П.П.Дмитриев из 894-го артполка дивизии: «Постоянно мучил голод. С 30 мая и до 22 июня я, как командир, получал официальный паек — 5 граммов горохового концентрата и 13 граммов сухарей… Красноармейцам полагалось еще меньше… К чести офицеров дивизии, все получаемые продукты они отдавали в общий котел и наравне с бойцами переносили муки голода».

Писатель В.Д.Пекелис, участник прорыва: «Потери в тех боях были огромными...

Хоронить убитых негде — кругом глубоко промерзшая земля, деревья, снег по пояс. Все просеки, поляны, делянки были завалены трупами, по ним ходили, на них сидели, лежали. Когда требовалось обозначить путь в лесу или проходы в снегу, вместо вех втыкали тела погибших…»

На Вахте памяти.

Жуткий рассказ о событиях в Мясном Бору Сергей Солодянкин услышал в 1989 году, когда впервые попал в Новгородскую область на Всесоюзную вахту памяти. Оказался там случайно. Друг, тренер ДЮСШ из Визинги Александр Морозов, собрал отряд, пригласил с собой. 26-летний Сергей, тогда второй секретарь райкома комсомола Прилузского района, поехал.

Никакого опыта поиска останков у него, конечно же, не было. Помогли более опытные товарищи – в Новгородской области уже тогда было развито поисковое движение. Его отцом-основателем стал доброволец Николай Орлов, который начал поисковую работу еще в 1946 году, организовал в области несколько поисковых отрядов, добился привлечения к поискам военных. И свою работу продолжал до самой смерти в 1980 году.

Как говорит Сергей Солодянкин, и тогда, и сейчас у поисковика три основных «оружия»: щуп, металлоискатель и лопата. Методике поиска учились на месте – оказалось несложно.

Тогда еще и на местности «особые приметы» оставались: если виднеется из земли проржавевший ствол винтовки или каска – значит, где-то рядом надо погибших искать. В окрестностях Мясного Бора еще стояли проржавевшие остовы машин, да и вообще всякого «железа» было много.

С.Солодянкин на всю жизнь запомнил фамилию первого бойца, которого он «поднял» из земли, – Овечкин. Тогда повезло: и медальон солдатский при нем оказался, а там все данные – фамилия, имя, отчество, звание.

С останками солдат поисковик из Коми столкнулся впервые, но ни отвращения, ни страха не испытал – только грусть: был человек, мальчишка совсем, еще бы жить да жить, а он здесь, в болоте, канул без вести. И только тогда новичок поискового дела понял, что значит вернуть память о без вести пропавшем. Это вроде как свой долг перед ним выполнить: не просто безвестная «единица» Красной армии в болоте сгнила, а Человек со своей судьбой, чаяниями и надеждами, со своей так рано, жестоко и бессмысленно отнятой жизнью.

Сергей Солодянкин стал ездить на Вахту памяти каждую весну. В 1991 году поступил на службу в милицию, а уже на следующий год повез в Новгородскую область троих трудных подростков. Мальчишки занятия в школе пропускали, матом ругались, бедокурили по мелочи, окна в школе побить могли. Пацаны от работы не отлынивали, но относились ко всему как-то равнодушно – какие-то кости, какие-то железки... Перелом наступил в конце вахты, когда поисковики, съехавшиеся в Мясной Бор со всей страны (тысячи две набралось), построились у братской могилы, где хоронили останки бойцов. Была там и мать одного из погибших в 42-м ребятишек. Выступила, сына вспомнила, прослезилась, начала поисковиков благодарить. И вдруг – встала перед ними на колени. И все две тысячи человек в едином порыве перед ней на колени рухнули.

– Смотрю на мальчишек, – рассказывает Сергей Солодянкин, – а у них слезы катятся. С тех пор пацанов как подменили – ни одного привода в милицию. Достойными людьми выросли.

Тянет, и все тут!

А потом начались те самые «лихие 90-е», и Вахты памяти у Сергея Солодянкина прервались – все как-то не получалось поехать. Но в начале нового века к нему, уже возглавлявшему ЭКЦ МВД по РК, обратились поисковики из сыктывкарского отряда «Связь времен». Они обнаружили на местах боев солдатский медальон, попросили прочитать данные. Понятно, что за прошедшие после войны годы не то что бумага истлела – надписи на железных медальонах стерлись. Но у экспертов есть и методики, и специальные препараты, которые помогают эти надписи восстановить.

Эксперт помог поисковикам, заодно и о своих Вахтах памяти вспомнил. А следующей весной поехал вместе с отрядом в Старую Руссу Новгородской области – за свой счет, разумеется. Специально ради этого отпуск взял. Но основное место его Вахты памяти – все-таки Мясной Бор. Теперь он каждый год ездит именно туда, но объяснить почему – не может: тянет, и все тут!

В новом веке картина в Долине смерти разительно изменилась. Никакого «железа» почти что и не осталось – в постперестроечное лихолетье люди все разнесли по пунктам приема металлолома. Черные копатели на местах боев тоже поработали: выгребали все подчистую. Только кости оставляли, им они не нужны – прибыли не приносят.

С одной стороны, работать стало труднее, потому что чем больше времени проходит, тем лучше природа скрывает следы боев – места гибели солдат зарастают травой, деревьями, захоронения погружаются глубже в болото. С другой стороны, сделалось полегче: теперь Сергей Солодянкин располагает опытом эксперта-криминалиста. По роду службы привык мелкие детали, «улики», подмечать. Где-то земля просела, где-то едва заметный холмик, а там деревце как-то странно изогнуто…

Ожившее прошлое.

О погибших бойцах Второй ударной Сергей Солодянкин может рассказывать часами. Всех, кого из земли поднял, помнит поименно, знает, кто как погиб. Однажды наткнулись на полянку, нашли на ней останки красноармейца. Копнули рядом – еще один. Потом еще и еще… Всего пятнадцать человек, все с оружием. Но винтовка лишь у одного. Остальные – кто со штыком, кто с ножом, кто с саперной лопаткой. И видно – в атаку шли. Всех одного за другим и скосил немецкий пулеметчик.

Даже солдаты немецкой армии вспоминают, что в Долине смерти самым жутким – ужаснее и зимних морозов, и бомбардировок авиации – были именно эти безумные русские атаки. Изможденные, изголодавшиеся солдаты чуть ли не с пустыми руками шли в атаку на пулеметы и танки, готовые и убивать, и умирать…

В другой раз поисковики откопали блиндаж, а в нем – останки двадцати человек. Видно, снаряд в блиндаж попал, всех сразу и накрыло. Останки буквально по косточке собирали. Подняли как-то кости, понятно, что часть грудной клетки человека. Но в этой же кучке и другие кости оказались – хоть и не человеческие, но очень знакомые. Не сразу даже вспомнить удалось – куриные! Личность погибшего человека установили, узнали и воинскую специальность – повар… Откуда взял он в ту страшную голодуху эту птицу? Что собирался из нее приготовить? О чем успел подумать в последний момент своей жизни? Может, падая на пол, грудью закрыл самую большую свою ценность – тощую курицу, которая должна была стать обедом для двадцати человек…

А весной 2011 года из земли подняли останки женщины, выяснили: медсестра Тамара Быстрова. Отыскали ее племянницу, а она о без вести пропавшей тете едва ли даже слышала. Но известие о погибшей родственнице ее подтолкнуло к изучению истории семьи, да и о Тамаре все узнала. Оказалось, что та на войне встретила свою вторую половинку.

Она – медсестра, он – военврач. Служили вместе, полюбили друг друга. Ждали Победу, чтобы пожениться и завести детей. В Долине смерти тоже оказались вместе, вместе мечтали вырваться из окружения.

Останки возлюбленного Тамары подняли еще в 1991 году – нашли его примерно на том же месте, где и останки медсестры. Получается, что и погибли они тоже вместе. Только ее тогда «проглядели». Но через двадцать лет влюбленные снова соединились – в одной братской могиле.

Как погибли эти двое? Сейчас об этом можно только догадываться. Но в книге Бориса Гаврилова есть очень похожий эпизод:
«...командир 2-го батальона
1265-го полка 382-й стрелковой дивизии лейтенант Пред выходил из окружения вместе с девушкой-военфельдшером Спириной в ночь на 25 июня. От взрыва мины она лишилась ноги, ему оторвало руку и ногу. Юноша и девушка одновременно вынули наган и пистолет. К грохоту боя добавились еще два выстрела».

Земля Мясного Бора хранит немало таких страшных историй.

Останки бойцов – и опознанных, и оставшихся безымянными – хоронят в братских могилах. Если удается отыскать родственников, приглашают на похороны их. Вот только нужно ли все это людям, которые своего без вести пропавшего родича подчас и в глаза не видели? Сергей Солодянкин признается: еще несколько лет назад казалось, что не нужно. Но за последние годы что-то изменилось – не только старшее поколение, но и молодежь на похороны приезжает. Хотя пожилых, конечно, больше, и свою потерю они переживают острее.

Один случай запомнился: нашли останки бойца, установили личность, оказалось – украинец. Племянник у него в Донецке отыскался – тому уже самому лет под семьдесят. Но на похороны дяди приехал, родню со всего бывшего Советского Союза созвал – кого с Украины, кого из России, кого из Молдовы. У родной могилы вместе оплакивали трагедию той войны – Отечественной для них всех.

Мистика, да и только...

Говорят, Мясной Бор стал зоной хрономиражей. Мол, концентрация человеческих страданий в этом месте была настолько плотной, что изменила саму структуру пространства и времени. Вот и слышатся в новгородских лесах то немецкая музыка военных времен, то рокот танков, то крики идущих в атаку и стоны умирающих людей. Жители деревни рассказывают, что призраки мертвых солдатиков к ним в дома стучатся, еды просят. На болотах ночами замечают полупрозрачные фигуры, которые неслышно плывут над трясиной.

А еще – здесь птицы не поют. Да и нет их в Долине смерти, будто специально облетают стороной гиблое место.

Сергей Солодянкин к мистическим рассказам относится скептически. За все годы ни одного привидения не видел. Но поисковик признает: что-то странное в этих местах есть.

Однажды наткнулись на поляну, где во время войны был госпиталь наших. Захватив поляну, немцы добили раненых солдат и сбросили трупы в воронку. В той же воронке случайно подушка оказалась, видимо, одного из раненых вместе с постелью кинули. Когда поисковики воронку раскопали, глазам своим не поверили. Тела солдат истлели, но из подушки, когда ее подняли, кровь потекла. Будто не семьдесят лет с той страшной расправы прошло, а семь часов. Даже с нынешним своим опытом эксперта С.Солодянкин не может объяснить, как такое возможно.

В другой раз поисковики нашли в болоте останки офицера, вытащили и его сапоги. А в них – куски картона, которые бойцы вместо стелек подкладывали. Естественно, истлевшие, мокрые – честно признать, так просто куски грязи. Но Сергей Солодянкин сложил их в пакет, решил в Сыктывкаре исследовать, вдруг что-нибудь узнать удастся. В сапогах офицер ведь мог и документы спрятать, чтобы не потерять.

Дома о пакете забыл, через некоторое время нашел этот склизкий комок, принес на работу, изучил, но ничего не добился – грязь, да и только! Комок в корзину для мусора кинул, своими делами занялся. А через некоторое время услышал шепот: «Я здесь, я здесь…» Звук шел… из корзины для мусора.

Когда оторопь прошла, поисковик картон из урны достал, пересмотрел, снова ничего не нашел и опять в корзину бросил. На несколько минут вышел из кабинета, чтобы отвлечься, – может, мол, от утомления мерещилось. Только вернулся и сел на место, а из корзины уже настойчивее: «Я здесь, ищи!»

С.Солодянкин признается: человек он не суеверный, но в тот раз – волосы дыбом. Картон послойно разбирал, чуть ли  не «по молекулам» раскладывал. И нашел чудом сохранившиеся кусочки квитанции. А из них сложилось имя – Аристарх Кузиминский. Так из небытия вернулся еще один погибший – офицер Второй ударной.

«Весточки» от погибших.

А иные погибшие солдаты находят и более странные способы «дать о себе весточку» родным. Сергей Солодянкин дружит с Александром Орловым – сыном того самого Николая Орлова, который начал поисковую работу в Мясном Бору. Как-то разговорились, и Александр посетовал: столько, мол, документов собрано, а никто их не видит. Как в земле лежали, так сейчас в архиве лежат. Подумали и решили серию книг издать. Александр взялся текст подготовить, Сергей за фотографии и копии документов отвечал.

Книги издавали за свой счет. Серию назвали просто – «Документы войны», всего выпустили пять книг. Тираж, понятно, был невелик, но по одному экземпляру каждой отправили в Мясной Бор – в зал воинской славы. Ну а туда однажды экскурсанты из Москвы приехали. Ходят, экспонаты разглядывают. Одна пожилая посетительница изданную в Коми книгу взяла, полистала, вскрикнула и в обморок упала. Когда ее медики «скорой» в чувство привели, экскурсантка снова в книгу вцепилась: здесь, говорит, на документе подпись отца.

Рассказала, что отец у нее в 42-м году пропал без вести. Мать всю жизнь пыталась узнать о его судьбе хоть что-нибудь, потом и дочь данные искала. И вдруг автограф отца увидела. В 42-м году сделан, может, перед самой смертью.

Книгу дочери бойца, конечно, подарили. Узнав об этой истории, Сергей Солодянкин ей и оригинал документа с подписью отца выслал. Так солдат Второй ударной смог попрощаться со своей семьей.

…Великий русский полководец Александр Суворов однажды сказал: «Война не закончена, пока не похоронен последний ее солдат». Сегодня Сергей Солодянкин и его друзья-поисковики снова в Долине смерти. И может, их усилиями день, когда последний неизвестный солдат Великой Отечественной вернет имя и обретет последнее пристанище, стал еще чуточку ближе.