Философский камень

У философского камня множество толкований, но можно сказать, что это некое начало, которое позволяет превращать в золото любые металлы и к тому же служит панацеей, обновляющей тело и продлевающей жизнь.Называли его по-разному: великим магистериумом, универсальным камнем, красной тинктурой, эликсиром жизни.

Наследники Гермеса Трисмегиста Поиски этого магического средства также называли по-всякому. И герметическим искусством – от греческого имени древнеегипетского мага Гермеса Трисмегиста, умевшего превращать простые металлы в золото; и Великим Деланием; и просто алхимией (калька с арабского al-kimia от слова «Кем», или «Хем», древнего названия Египта, родины этой старейшей науки). В Александрийской академии, просуществовавшей до VII века н.э, алхимические лаборатории размещались в главном здании – Храме жизни, смерти и исцеления.

С VII века начинается победоносное шествие ислама по Малой и Средней Азии, Северной Африке, включая Египет, и югу Пиренейского полуострова в Европе. В Дамаске, Багдаде, Кордове, Каире создаются университеты, на несколько столетий ставшие научными центрами. Арабский ученый Абу Муса Джабир ибн-Хайан, известный в Европе под именем Гебер, разработал целое учение о том, как «излечивать» «несовершенные» металлы и превращать их в «совершенный» – золото. Для этого, утверждал он, нужен «универсальный растворитель альиксир», который к тому же должен обладать еще магическими свойствами – исцелять все болезни и, возможно, давать бессмертие.

Кстати, именно эти «побочные функции» и закрепились в современном значении слова «эликсир» в русском языке.
«Аль-иксира» арабские алхимики так и не создали и золота не извлекли. Зато добились несомненных практических успехов: ими были выделены сурьма, мышьяк и фосфор, получены уксусная кислота и растворы сильных минеральных кислот.

После XII века научные исследования перемещаются в Европу, где алхимия оказывается в незавидном положении. В 1317 году папа Иоанн XXII предает ее анафеме, после чего всякий алхимик в любой момент мог быть объявлен еретиком со всеми вытекающими последствиями. Однако европейские властители втайне продолжали покровительствовать алхимии, рассчитывая обогатиться, если будет найден способ получения золота с помощью «философского камня». Все монастыри завели свои лаборатории, князья и короли держали алхимиков на жалованье.

Первым знаменитым европейским алхимиком стал монах-доминиканец Альберт фон Больштедт (1193-1280), более известный как Альберт Великий. Его не менее известным современником был английский монах-францисканец Роджер Бэкон (1214-1292), написавший трактат «Зеркало алхимии». В нем он ставит главную практическую задачу, которую необходимо решить в первую очередь: «научиться приготовлять некоторое средство, эликсир, которое, брошенное на металл или несовершенное вещество, делает их совершенными в момент прикосновения».

Увы, тем, кто занимался Великим Деланием, никак не удавалось найти эликсир, или философский камень. Правда, в 1270 году итальянский алхимик кардинал Джованни Фиданца, известный под именем Бонавентура, получил химическое соединение, близкое к универсальному растворителю. Это был раствор нашатыря в азотной кислоте, который мог растворять «царя металлов», золото, и поэтому получил название «царской водки».

Карусель шарлатанов Данте в своей «Божественной комедии» поместил в восьмой круг Ада тех, кто «алхимией подделывал золото» – и отнюдь не изза правоверности. С XVI века от ученых, еще не вполне расставшихся с алхимическими мечтаниями, отделилось многочисленное братство странствующих авантюристов, которые, используя всеобщую веру в возможность делать золото, представляли поддельные доказательства своего искусства.

Жертвами их обмана становились даже коронованные особы. Так, во время правления Генриха VI целая шайка адептов Великого Делания наводнила Англию фальшивым «царем металлов» и фальшивыми золотыми монетами. Вместо золота мошенники использовали медную амальгаму. Во Франции подобным же образом некий Жак де Керр, выдававший себя за алхимика, вовлек в аферу с поддельным золотом Карла VII. А в Берлине при курфюрсте Георге долгое время успешно дурачил людей Леонард Турнгейсер, который, будучи ловким фокусником, публично «превращал» свинец в золото.

Весьма необычной является история жившего в XVII веке поляка Михаила Сендзивого, который, хотя и не был алхимиком, но вошел в историю этой науки. В 1604 году, находясь в Саксонии, из великодушия он за деньги добился освобождения из тюрьмы шотландского алхимика Сетона и привез того в Краков. Благодарный Сетон хотя и не открыл спасителю своих тайн, но дал ему небольшое количество чудесного порошка, а сам вскоре умер. С помощью этого средства Сендзивый превращал разные металлы в золото при дворе Сигизмунда III в Кракове, о чем есть исторические свидетельства. Затем он был приглашен в Прагу, где император Рудольф, получив от него щепотку порошка, сам успешно совершил алхимическую трансмутацию. В память об этом событии правитель велел поместить на стене дворцовой лаборатории табличку с надписью «Пускай попробует кто-либо сделать то, что сделал поляк Сендзивый».

Однако коварная судьба сыграла с Михаилом Сендзивым злую шутку. Из Праги он отправился в Вюртемберг, где князь Фридрих принял поляка с почестями. Но завидовавший ему алхимик Мюленфельс тайно схватил его и отнял чудесный порошок. Когда преступление раскрылось, Мюленфельс был повешен, но Сендзивому это ничего не дало: порошок он обратно не получил, сам его изготовить не умел и кончил свои дни в нищете.
Одним из последних знаменитых алхимиков-шарлатанов был некий Каэтан, называвшийся графом Руджиеро. Родом неаполитанец, этот сын крестьянина долгое время подвизался при Мюнхенском, Венском и Берлинском дворах, пока в 1709 году не окончил свои дни в Берлине на виселице, украшенной мишурным золотом.

Впрочем, и после графа-самозванца в Европе объявлялись алхимики, утверждавшие, будто нашли «философский камень». Его последней жертвой стал английский врач Джемс Прайс. В 1783 году он заявил перед Королевским обществом наук, что ему удалось получить красно-белый порошок, посредством которого можно превращать ртуть по желанию в золото и серебро. При этом алхимик показывал толстую рукопись, в которой якобы был описан процесс трансмутации. Когда же от него потребовали публично продемонстрировать свое искусство, он… отравился.
Но как бы химерична ни была преследовавшаяся алхимиками цель, своими опытами, которых сделали великое множество на протяжении многих веков, они принесли науке огромную пользу, проложив дорогу к современной химии.

Трансмутация, не признанная наукой В ХVIII веке, когда химия стала настоящей наукой, алхимия превратилась в нечто подобное колдовству, в которое мало кто верил. Тем не менее находились ученые, продолжавшие поиски способа превращения различных металлов в золото.

Одним из них был француз Теодор Тиффро, окончивший Высшую промышленную школу. Он был уверен, что металлы, которые все химики считали неразложимыми элементами, на самом деле представляют собой сложные соединения, могут в процессе реакций обмениваться составными частями и превращаться друг в друга. Значит, и надежды алхимиков на превращение свинца в золото отнюдь не беспочвенны.

Такие процессы не скоро воспроизведешь в лаборатории, но они наверняка должны идти в природе. Чтобы доказать это, Тиффро отправился в Мексику, богатую месторождениями драгоценных металлов. Он ездил по стране, общался с золотоискателями, и те в один голос говорили ему, что золото растет из серебра под лучами солнца. Другими словами, происходит трансмутация, которой тщетно добивались алхимики.

Тиффро решил проверить это. Для своих исследований он выбрал славившийся серебряными копями горный городок Гвадалахару, где солнце палило нещадно. Оборудовал небольшую химическую лабораторию.
В качестве исходного материала для опытов брал чистое местное серебро или, когда его не было, мексиканские серебряные монеты.
Превращал их в опилки, тщательно анализировал состав и, убедившись в отсутствии следов золота, растворял серебро в азотной кислоте. Затем сосуды с серебряным раствором выставлял на самый солнцепек и ждал – дни, недели, даже месяцы.

После этого исследователь выпаривал облученный солнцем раствор, собирал осадок, очищал его, толок и вновь растворял в азотной кислоте. Так повторялось неоднократно. Едкая кислота разъедала легкие.
От яркого солнца слезились глаза. Руки уставали двигать тяжелый пестик. Наконец пришел день, когда Теодор Тиффро увидел первые проблески золота, а после того как он обработал большие объемы растворов, крупицы золота сложились в граммы.

Ученый торжествовал! Каторжный труд привел к открытию, которое должно обессмертить его имя. Теперь нужны деньги, чтобы развернуть процесс получения золота в промышленных масштабах. Тиффро не сомневался, что затраченные средства окупятся сторицей и оправдают все лишения, которые пришлось вынести.

В 1853 году, спустя 11 лет после того как он отправился в Мексику, Тиффро вернулся во Францию. Предстояло решить, как сообщить о своем открытии. Описать весь процесс? Но тогда им сумеет воспользоваться любой, а он сам останется ни с чем.

Ученый поступил так же, как средневековые алхимики: написал брошюру о найденном им природном способе получения золота, но суть процесса в ней не раскрыл.
Тиффро передал брошюру Парижской академии наук, предложив опубликовать подробное сообщение об открытии в «Отчетах» Академии, которые читали химики всего мира. Однако академики сочли брошюру бездоказательной, а результаты работ – сомнительными. Правда, золото, полученное Теодором в Мексике и представленное в качестве вещественного доказательства, было признано настоящим. Но, заявили парижские ученые, где подтверждение, что оно получено в результате трансмутации? Даже если докладчик не мошенничает, то не исключено, что он стал жертвой добросовестного заблуждения, приняв за появившееся то золото, которое изначально было в мексиканском серебре в качестве примеси.

Уверения Тиффро, что он тщательно анализировал каждый кусочек серебра и не обнаруживал там ни малейших признаков золота, оппонентов не переубедили.
Их сомнения задели исследователя за живое. «Если вы не верите моим словам, я готов подтвердить их экспериментально!» – заявил он, искренне веря в успех и настаивая на проведении публичных опытов.
Такая возможность была предоставлена. В распоряжение Тиффро отдали химическую лабораторию парижского монетного двора.

Теодор с энтузиазмом приступил к делу, предвкушая, как посрамит ученых мужей, но не везло с погодой: ясных дней было мало, да и солнце в Париже светило не так жарко, как в Мексике. По окончании экспериментов стало очевидно, что алхимик потерпел полное фиаско: ни малейших следов золота не было обнаружено. После этого ученый мир потерял интерес к исследованиям Тиффро, который продолжал верить в свое открытие. «Я не мог ошибиться, – говорил он, – просто солнечной энергии для превращения серебра в золото нужно гораздо больше: столько, сколько в Мексике, а не в Париже». Однако никто не хотел вкладывать деньги неизвестно во что, хотя исследователь сулил сказочную прибыль.

Тогда Тиффро решился на отчаянный шаг: опубликовал вторую брошюру, в которой изложил свой способ получения золота во всех подробностях. Он бескорыстно предложил сделанное им открытие любому желающему, чтобы оно не пропало для общества, так как на самостоятельную разработку у него нет ни денег, ни сил. Спрос на брошюру был потрясающим. Ее переводили на иностранные языки, и в других странах оно столь же быстро, как и во Франции, исчезала с прилавков.

Обманчивая простота способа Тиффро завораживала. На короткое время он стал всемирно знаменит. Вероятно, тысячи людей пытались извлекать золото из облученных солнцем металлов, но вскоре бум пошел на убыль, так как счастливчиков, разбогатевших от этой деятельности, не оказалось. Зато мошенники не преминули воспользоваться вспыхнувшей золотой лихорадкой и, подобно средневековым псевдоалхимикам, принялись ловко выманивать деньги у простаков. Например, в 1860 году венгерский авантюрист Николаус Папафи создал в Лондоне фирму, которая якобы собиралась развернуть производство серебра из неблагородных металлов. Набрав кредитов на большую сумму, Папафи бесследно исчез.

Между тем Тиффро продолжал ставить новые опыты. Однажды ему и в Париже удалось получить в запаянной реторте крупицы золота. В июне 1887 года он подал заявление в бюджетную комиссию французской палаты депутатов с просьбой, чтобы его способ получения золота был испытан комиссией экспертов. Но ответа не последовало. Адепт Великого Делания так и не сумел убедить официальную науку. Результаты же его исследований так и не были опровергнуты и остались загадкой.

***

Сегодня ученые научились превращать один металл в другой с помощью ядерных реакций. Беда, однако, в том, что технологическая стоимость подобных «трансмутаций» куда выше стоимости золота, которое в результате можно получить. Слишком велики энергетические затраты… Но, с другой стороны, мифы утверждают, что сила духа Гермеса Трисмегиста, родоначальника алхимии, была столь велика, что он мог вызывать смерчи и землетрясения.

Почему бы не предположить, что его духовной энергии вполне могло хватать на получение килограмма-другого золота?..