Сможет ли Ватикан выжить в эпоху цифровых СМИ?

Некоторые институты не могут приспособиться к радикальной прозрачности, существующей в XXI веке. Папский престол обращается к зажигательной риторике в связи с утечкой информации, наносящей ему ущерб, а это свидетельствует о том, что Ватикан - в сложном положении.

Странные вещи происходят в этом году в Ватикане. Начиная с января, в итальянскую прессу стали проникать документы, написанные высокопоставленными деятелями католической церкви, а также многочисленные письма на имя Папы римского, в которых осуждаются факты коррупции и звучат жалобы на церковное руководство и управление.

Когда в конце мая вышла книга «Sua Santità» (Его святейшество), полная таких утечек информации, Ватикан пошел на исключительную меру, арестовав камердинера Папы Паоло Габриэле (Paolo Gabriele) – скромного, пользовавшегося доверием члена папской обслуги. Представители церкви нашли в квартире Габриэле в Ватикане многочисленные документы папы. В то же время, находящийся под следствием по обвинению в отмывании денег Банк Ватикана (он отрицает выдвигаемые против него обвинения) уволил своего президента – уважаемого католического банкира. Среди причин его отставки, изложение которых само по себе было похоже на утечку информации, Ватикан назвал «неспособность президента представить официальные объяснения по поводу разглашения документов, находившихся в его владении». Сразу после отставки бывший президент банка нанял телохранителей и написал на имя папы частную докладную записку. Он пожелал сделать ее содержание достоянием гласности в случае, если с ним «что-то случится».

Борьба за власть и скандалы – это для Ватикана не новость. Папу Александра VI, например, обвиняли в отравлении врагов, а также в том, что он спал с собственной дочерью, печально известной Лукрецией Борджиа (Lucrezia Borgia). Однако до настоящего времени Папа мог рассчитывать на лояльность и осмотрительность своего ближайшего окружения и на герметичную культуру молчания, осторожности и секретности, которую часто сравнивают с кремлевскими традициями на пике советской власти. Последняя и самая древняя из абсолютных монархий внезапно оказалась в кипящем котле культуры XXI века, где как самая банальная, так и самая секретная информация неизменно становится достоянием гласности.

Задача по управлению этим переходом от секретности к открытости была возложена на официального представителя папы, иезуитского священника епископа Федерико Ломбарди (Federico Lombardi), который в качестве униформы носит простые черные брюки и черную рубашку с белым воротничком. Когда я встретился с Ломбарди этим летом в Риме в конце очередного длинного дня на Радио Ватикана, у него был вид изможденного человека, несущего на своих плечах тяжесть всего мира. Этот вдумчивый и кажущийся весьма добрым человек, учившийся в свое время на математика, сегодня очутился в гораздо более хаотичном мире средств массовой информации, где видимость и реальность, слухи и факты могут переплестись в один невообразимый клубок.

Ватикан, прославившийся тем, что на протяжении всей истории старался сохранять свои внутренние дела в тайне, тщательно эту тайну охраняя, с началом скандала сделал максимум возможного, чтобы продемонстрировать свою открытость и ответственность. Ощущая неловкость от постоянных утечек информации, Ватикан явно решил перейти в контрнаступление, публикуя информацию накануне происходящих событий, дабы его не застали врасплох разоблчениями, вызывающими замешательство. После ареста Паоло Габриэле 24 мая Ломбарди постоянно выступает с брифингами для прессы. На августовском брифинге он пошел на весьма необычный шаг, обнародовав документ с обвинением против Габриэле. Ватикан пообещал, что начинающийся 29 сентября судебный процесс против этого человека будет проходить публично (сразу после ареста Габриэле в мае месяце все досудебные документы были размещены на вебсайте пресс-службы Ватикана). Обвинение в менее тяжком преступлении было также выдвинуто против компьютерного техника Клаудио Сциарпеллетти (Claudio Sciarpelletti), которого считают соучастником Габриэле, обвиняемого в хищении документов.

Слово «прозрачность», которое практически не произносили в первые два тысячелетия существования католической церкви, сегодня в Ватикане на устах у каждого. Это стало похоже на революцию Коперника – когда по сути дела средневековой институт пытается вступить в эпоху интернета. Один папа из Средневековья называл себя «судьей всех людей, которого не может судить никто». Ватикан в последние годы начал, пусть со скрипом, но признавать, что это уже не так. Если церковь не хочет, чтобы ей давали характеристику другие, она должна откликаться на общественное мнение и даже обхаживать его, используя современные СМИ для формирования своих посланий и сигналов.

Став в июле 2006 года руководителем папской пресс-службы, Ломбарди вытаскивает Ватикан из одной передряги в сфере связей с общественностью за другой. На втором месяце своего пребывания в должности, когда папа Бенедикт XVI, урожденный Йозеф Ратцингер (Joseph Ratzinger), пробыл в папском звании один год, Ломбарди оказался в Германии на родине Папы, где тот должен был выступить с речью, содержащей следующую фразу: «Покажите мне, что именно нового принес Мухаммед, и вы обнаружите лишь зло и бесчеловечность». Это была цитата из высказываний византийского императора XIV века, взятая из его длинной речи на тему веры и разума. Однако журналисты, изучавшие сигнальный экземпляр речи Папы, сочли, что в устах современного Понтифика такая цитата выглядит как лобовая атака на ислам. Они предупредили об этом Ломбарди, но папа все равно произнес подготовленную речь. Как и предсказывали, она вызвала бурю в обществе. А потом было фиаско 2009 года, когда папа снял отлучение от церкви с четырех правых епископов, один из которых, как оказалось, отрицал Холокост.

Ломбарди пришлось пережить и 2010 год, который стал для Ватикана поистине ужасным. В этот период не проходило и недели без новых шокирующих разоблачений фактов педофилии деятелей церкви, посвященных в духовный сан, а также - что намного хуже - фактов причастности церковного руководства высшего звена к сокрытию этого скандала, к затыканию ртов жертвам, к переводу преступных священников в другие епархии - вместо лишения их должностей, находясь на которых, они могли нанести еще больший вред. Люди из Ватикана не без оснований полагали, что Бенедикт просто попал в передрягу: он стал первым Папой, которому пришлось напрямую иметь дело с проблемой педофилии, а также с самыми худшими противоправными действиями и злоупотреблениями, совершенными во время правления его предшественника Иоанна Павла II, которого скоро должны причислить к лику святых. Ломбарди приходилось изо дня в день принимать эти удары на себя и отражать их, поскольку кризис мог привести к досрочному завершению папства Бенедикта и серьезно подорвать и ослабить авторитет церкви.

* * *

Ломбарди заслужил высокую оценку со стороны почти всех в пресс-корпусе Ватикана за свое благородство, честность и добропорядочность. Но как признает он сам, у Ватикана никогда не существовало стратегии в отношении СМИ. Папа делает то, что ему кажется правильным, а Ломбарди пытается объяснить его слова и поступки как свершившийся факт.

Кроме того, Ломбарди выступает от имени престарелого и не особенно харизматичного Папы. Этому богослову в момент избрания на папство было 78 лет, а сейчас - 85. Он все больше дряхлеет и имеет склонность к уединению – гораздо большую, чем его предшественник. Ломбарди также приходится действовать в новой медийной среде. Десятки новостных сайтов о Ватикане, носящие такие названия, как «Слухи в ватиканской галерее», «Ватиканский инсайдер» и тому подобные, собирают и распространяют самые разные сплетни, что традиционные средства массовой информации делали очень редко. Жертвы сексуальных домогательств священников создали собственные вебсайты и могут проводить организационные мероприятия в онлайне. А копии судебных решений, отчеты присяжных и компрометирующие документы распространяются по миру мгновенно.

В такой обстановке отсутствие стратегии действий в СМИ является огромным недостатком. Ватикан косвенно признал этим летом новые реалии, когда назначил корреспондента Fox News в Риме Грега Берка (Greg Burke) (он является членом католического религиозного ордена Opus Dei) директором по связям с общественностью. Раньше такой должности в Ватикане не существовало. Это один из многих решительных шагов, предпринятых папским престолом в ответ на утечки информации, получившие название Vatileaks. Новый руководитель Банка Ватикана пошел на весьма необычный шаг, пригласив журналистов в штаб-квартиру своего чрезвычайно засекреченного финансового института. Он обсудил с ними планы банка по соблюдению современных банковских норм. Епископ Ломбарди начал регулярно проводить брифинги для прессы – еще одно новшество. А в прошлом году сам Бенедикт завел аккаунт в Твиттере. Более того, когда разразился скандал Vatileaks, Папа начал гораздо чаще собирать на обширные консультации руководство церкви. Этот скандал явно стал сигналом побудки. Теперь налицо масса признаков того, что Папа активно пытается восстановить свою власть над церковью, которая, кажется, чрезвычайно ослабла. Папа даже предпринял несколько попыток выяснить взгляды и мнения людей, находящихся за пределами римской курии. Это - все равно, что Вашингтон начал бы прислушиваться к мнениям за пределами столичной кольцевой дороги.

* * *

Скандал Vatileaks удивителен по целому ряду параметров. Во-первых, здесь присутствует элемент загадки. Кто это сделал, камердинер? Если да, то зачем? Были ли у него сообщники? Они - из рядов церкви или находятся вне ее пределов? Кроме того, есть еще и содержание самих документов, позволяющее взглянуть на то, как осуществляет власть обычно наглухо закрытый мир высшего ватиканского руководства.

«Один из способов понять эту ситуацию заключается в том, чтобы представить Ватикан в качестве двора эпохи Средневековья или Возрождения», - говорит американский священник Джон Ваук (John Wauck) из прелатуры Opus Dei, ранее изучавший историю Ренессанса. Это мир, в котором все важные решения принимает один человек – Папа, а люди вокруг него пытаются добиться его расположения, нашептывая ему что-то на ухо.

Скандал обострил некоторые странные противоречия, существующие в Ватикане, самой маленькой независимой стране в мире, имеющей территорию в 44 гектара и население чуть больше 800 человек. И тем не менее, это связующее звено национальных церквей, присутствующих буквально в каждой стране, и имеющих примерно 1,2 миллиарда последователей. Таким образом, это одновременно одно из самых важных и крупных и одно из самых маленьких образований в мире.

Но в состоянии ли крохотный средневековой двор управлять институтом столь колоссальных масштабов и сложности в современную эпоху? «Я бы не стал этого отрицать, - говорит преподобный Ваук. – Назовите мне другой институт, просуществовавший 2000 лет».

Скандал Vatileaks подчеркнул и без того довольно серьезную проблему раскола между церковью и ее людьми; между ее престарелыми седовласыми иерархами, которые почти в полном составе - старше 60-ти, а то и 70-ти лет, и живут в изоляции за стенами Ватикана, и 1 миллиардом католиков, вынужденных изо дня в день сталкиваться с гораздо более насущными и фундаментальными проблемами жизни и веры.

Волнение и тревога в Ватикане после скандала Vatileaks буквально осязаемы. Один человек, у которого я брал интервью, потребовал, чтобы до начала нашей беседы я вынес из его кабинета свой компьютер и диктофон. Полагаю, он опасался, что я сделаю запись разговора исподтишка. Другой источник заявил по телефону, что ничего не знает о Vatileaks, однако согласился на встречу со мной на условии, что мы будем обсуждать другие темы. Но как только мы уселись и начали беседовать, он с глубоким знанием дела стал обсуждать этот скандал. Ходят слухи, что служба безопасности Ватикана после всех этих скандальных разоблачений приведена в состояние беспрецедентной готовности. Люди с опаской сообщают существенные детали по телефону и электронной почте. «Запомните, цитировать меня со ссылкой на мое имя нельзя! – заявил мне один священник. – Если упомянете мое имя, меня завтра же сошлют в Центральную Африку!»

Мы еще многого не знаем о Vatileaks, но некоторые вещи уже сейчас совершенно очевидны. Среди тех, кто может выступить на судебном процессе, высокопоставленные руководители церкви, которые давали показания за и против Габриэле, и которых в обвинительных документах обозначают просто буквами - X или Y. Судебное разбирательство даст нам возможность изнутри взглянуть на работу папского суда в ходе процесса, который может стать для Ватикана беспрецедентным. «Ватиканский трибунал - открытый, и он занимался другими делами, типа мелких краж и так далее. Ничего, подобного этому процессу, мне неизвестно», - сказал мне в сентябре во время телефонного интервью Ломбарди. Трибунал наверняка рассмотрит дело Паоло Габриэле с ограничением доступа. Но сам факт того, что суд пройдет в публичном режиме, свидетельствует о желании Ватикана продемонстрировать свой новый дух открытости. А что до возможности изнутри взглянуть на Ватикан и его порядки, то документы могут рассказать нам гораздо больше.

Подлинность самих документов не оспаривает никто. Никто из моих собеседников не верит в то, что камердинер действовал в этой истории по собственной инициативе. И никто не верит, что представители прессы просто дали ему взятку или каким-то иным способом заставили Габриэле украсть документы. Если бы этим занималась пресса, можно было бы рассчитывать на многочисленные пикантные подробности из жизни Папы: его любимые телевизионные программы, засыпает или нет понтифик на совещаниях, надевает ли он на ночь памперсы для взрослых. «Но ничего подобного в обнародованных документах нет. На самом деле, там вообще нет ничего против Папы, - сказал мне один священник. – А это свидетельствует о том, что Паоло Габриэле не считал свои действия направленными против Папы, к которому он очень сильно привязан. Опубликованные документы кто-то (возможно, группа лиц) наверняка тщательно отбирал, кто-то хорошо сведущий в делах церкви, ибо все эти документы имеют отношение к церковной политике». Джанлуиджи Нуцци (Gianluigi Nuzzi) стал основным журналистом по данной тематике, опубликовав эту историю в книге «Sua Santità». Он утверждает, что беседовал не с одним ватиканским представителем, а с несколькими, и что не он, а эти люди взяли на себя данную инициативу. Второй журналист, опубликовавший большую часть украденных документов (его зовут Марко Лилло (Marco Lillo) и он работает в Il Fatto Quotidiano) рассказал мне то же самое.

Ватикан в предъявленном обвинении предпочел бросить тень сомнения на столь идеалистические мотивы. В документах говорится, что Габриэле якобы присвоил некоторые дорогие подарки, врученные Папе. Речь идет о переводе «Энеиды» Вергилия времен Ренессанса, о золотом самородке и о чеке на 100000 евро, который Габриэле никак не смог бы обналичить, поскольку выписан он был на имя Понтифика. Габриэле признает, что взял все это, однако утверждает, что собирался вернуть присвоенное. В обвинении также приводятся результаты двух психиатрических экспертиз. Судебные психиатры признали обвиняемого вменяемым и заявили, что он может предстать перед судом, однако один из них обнаружил у Габриэле признаки «напыщенности» и «паранойи». Габриэле и сам признался, что имеет склонность к «разведывательной» работе, а это говорит о том, что в нем есть нечто от Уолтера Митти (главный герой кинокартины «Тайная жизнь Уолтера Митти», заурядный человек, мечтающий стать супергероем - прим. перев.), и что ему нравилось шпионить на Vatileaks. Решение включить этот материал в документ, ставший достоянием общественности, говорит о стремлении Ватикана представить данное дело как случай человеческой патологии.

Комментируя ход расследования, новый ватиканский директор по связям с общественностью Грег Берк заявил, что Vatileaks - «это не раковая опухоль. Это травмированный палец, который будет вылечен. А сам организм здоров».

* * *

Пусть камердинера Папы и можно сравнить с пальцем, в этом скандале явно присутствует нечто большее.

Если смотреть на документы Vatileaks как на единое целое, то в них можно найти общее: это серия неудачных попыток исправить некоторые аспекты церковной жизни – финансы Ватикана, Банк Ватикана, а также отношения с итальянской политикой. Но поскольку организаторы утечек проиграли внутреннюю борьбу за власть, они опубликовали документацию об этой борьбе в качестве единственного оставшегося у них оружия. Это подобно последнему выстрелу отступающей армии.

Главной мишенью организаторов утечек был кардинал Тарчизио Бертоне (Tarcisio Bertone), занимающий ныне пост государственного секретаря Ватикана. Критики Бертоне считают, что этот человек сосредоточил в своих руках слишком большую власть, однако использует  ее неправильно и неумело.

«У нас нет места внутренней критике и дебатам, вся власть сконцентрирована в одном месте, - говорится в одном из писем на имя Папы. – Находящиеся на различных должностях люди играют противоречивые роли, поскольку одновременно являются надзирателями и поднадзорными … Заметен процесс деморализации честных и добропорядочных руководителей, искренне преданных церкви. А это заставляет думать о том, что Папа не знает о происходящем».

Сторонники Бертоне настаивают на том, что за таким языком морализаторства скрывается попытка захвата власти, сопротивление старой гвардии Ватикана, состоящей в основном из дипломатов, посягательствам чужаков. А чужаки – это настоящие реформаторы, в том числе -  Бенедикт и сам Бертоне.

По традиции высшие эшелоны ватиканской бюрократии комплектуются за счет членов дипкорпуса церкви. Обычно это выпускники элитной Папской церковной академии в Риме. Это нечто вроде дипломатической службы Ватикана. Ее выпускники учатся работать в самом Ватикане, но приходскими священниками не становятся. «Эти люди избрали карьеру, и они считают Ватикан своим», - сказал мне один очень близкий к Бертоне источник.

Сам Ратцингер был в римской курии как бы чужаком, и особо ее не любил, хотя провел в Риме 25 лет в качестве главы Конгрегации доктрины веры. Бертоне - также в прошлом богослов. Он длительное время был преподавателем церковного католического права и доверенным заместителем Ратцингера в Конгрегации доктрины веры. «Они очень близки, - заявляет один источник. – Бертоне был рядом с Ратцингером, когда болела и умирала его сестра. Он помогал ему во многом – от проявлений дружеского расположения до мытья посуды».

Нынешний Папа – человек ученый, застенчивый и любящий уединение. Он не очень часто встречается с людьми и не участвует в повседневном управлении церковью. Кароль Войтыла (Karol Wojtyla) был исключительно общительным человеком, по крайней мере - пока не заболел. «У него за обедом всегда присутствовали полдюжины людей, и еще полдюжины - за ужином, - рассказал мне один источник. – Он встречался с епископами, с кардиналами, с папскими нунциями. Он чувствовал биение церковного пульса». Бенедикту больше нравится ужинать в одиночку, или с такими людьми, как доминиканский священник польско-английского происхождения Войцех Гертых (Wojciech Giertych), который официально является теологом Ватикана. Как бывший преподаватель богословия, Ратцингер с большей охотой обсуждает вопросы теологии, чем повседневные дела Ватикана.

«Папа почти не встречается с членами своего кабинета, делая это всего дважды в год, - заявил один церковный источник. – Можете представить себе президента, проводящего совещания правительства два раза в год? Одна из причин всей этой корреспонденции и утечек состоит в отсутствии нормальных каналов связи». Папа ездит по миру гораздо реже своего предшественника, уделяя больше внимания написанию и публикации книг.

Многие из документов, обнародованных в результате утечки, являются прямыми призывами к папе со стороны высокопоставленных церковных деятелей, а также попытками подорвать авторитет Бертоне, который начал активно разъезжать по разным странам, действуя едва ли не в качестве заместителя Папы. Госсекретарь обычно находится в Риме и руководит работой ватиканской администрации. Поэтому, когда что-то в Ватикане пошло не так, многие представители церкви начали обвинять Бертоне. Кроме того, другие итальянские кардиналы невзлюбили его, когда он присвоил функции по поддержанию отношений Ватикана с политиками Италии – ведь традиционно этими делами ведала Итальянская конференция епископов.

Бертоне особенно близок с Джанни Летта (Gianni Letta) – правой рукой бывшего премьер-министра Италии Сильвио Берлускони, который занимал этот пост с 2008 по ноябрь прошлого года, а также на протяжении большей части двух последних десятилетий.

Близкие связи между церковью и Берлускони стали причиной растущей напряженности, когда начали выясняться подробности его личной жизни: неофициальный развод с женой (второй) в 2009 году, истории об оргиях бунга-бунга с участием профессиональных дамочек по вызову и девушек подросткового возраста, и наконец, уголовное преследование за предположительную связь с несовершеннолетней проституткой. Он отрицает все обвинения и живет в ожидании суда. А церковь оказалась в весьма щекотливом положении. С одной стороны, Берлускони весьма неподходящий партнер: дважды разведенный, самовлюбленный плейбой, продвигающий через свои частные телеканалы культуру откровенного материализма и эротических удовольствий. Это полная противоположность всему тому, за что выступает церковь. И тем не менее, будучи лидером правоцентристского правительства, Берлускони дал церкви на законодательном уровне почти все то, о чем она просила. Он увеличил поддержку частным религиозным школам, когда бюджеты государственных школ сокращались. Он сохранил налоговые льготы на нерелигиозную собственность церкви, поддержал самые строгие в Европе законодательные акты по таким вопросам, как искусственное оплодотворение, усыновление и исследования стволовых клеток. Он резко и решительно выступал против завещательных распоряжений о поддержании жизни при помощи медицинской аппаратуры, против процедур добровольного ухода из жизни и против однополых браков.

Пока частная жизнь Берлускони оставалась частной, церковь готова была закрывать глаза и зажимать нос, наблюдая за его поведением. Но когда грязное белье вывесили на всеобщее обозрение, игнорировать выходки премьера стало труднее. Начал возникать раскол между конференцией епископов, которая ближе к прихожанам, и лидерами огороженного стенами Ватикана, не желавшими отказываться от политического союзника, давшего им в последние годы так много.

Редактор ежедневной газеты Итальянской конференции епископов L'Avvenire Дино Боффо (Dino Boffo) стал одним из немногих представителей церкви, выступившим против Берлускони. Он подверг критике его неподобающее поведение в серии острых, ядовитых редакционных статей. Вскоре после этого Боффо стал объектом злобных нападок со стороны принадлежащей семье Берлускони газеты Il Giornale, которая называла его гомосексуалистом и сообщала, что он был вынужден признать себя виновным в деле о сексуальных домогательствах. Оказавшись под мощным прессом СМИ, Боффо ушел в отставку.

Этот инцидент мог стать просто очередной главой в грязной истории средств массовой информации, принадлежащих Берлускони. Однако то, что из него получилось, показывает, насколько тесными стали взаимоотношения между Ватиканом и итальянскими СМИ. Один из двух опубликованных в Il Giornale документов – предполагаемое полицейское досье о сексуальной ориентации Боффо – оказался фальшивкой. Отстаивая свое решение опубликовать документ, редактор газеты Витторио Фелтри (Vittorio Feltri) утверждал, что получил это досье от высокопоставленных источников внутри самой церкви. И что он консультировался с «человеком из церковного руководства, которому следует доверять в силу его положения».

В документах, опубликованных в книге «Sua Santità», написано о том, что Боффо направил папскому секретарю несколько писем, в которых обвиняет Бертоне и главного редактора ватиканской газеты L'Osservatore Romano в организации утечки поддельных документов. Боффо приводит слова руководителя пресс-службы Берлускони, который неофициально заявил репортерам: «Мы оказали услугу Бертоне». Как отмечается в письмах, идея состояла в том, чтобы ослабить позиции Итальянской конференции епископов, усилить контроль Бертоне над связями Ватикана и итальянской политики, и наказать конференцию за то, что она осмелилась критиковать Берлускони в своей газете.

В книге «Его святейшество» рассказывается не только о деле Боффо, но и о яростной борьбе за власть и финансы Ватикана.

Кризис Vatileaks начался фактически в январе прошлого года, когда в итальянской телепрограмме под названием «Неприкасаемые» было рассказано о содержании писем влиятельного руководителя Ватикана - архиепископа Карло Мария Вигано (Carlo Maria Viganò), в которых он осуждает коррупцию в ватиканских делах. В 2009 году Вигано начал заведовать доходами и расходами этого крошечного государства, которое итальянцы называют governatorato. Его бюджет составляет более 300 миллионов долларов в год, и сюда входит очень многое – от существенных доходов, приносимых ватиканскими музеями, до содержания огромного дворца Ватикана и его садов и контактов с поставщиками и подрядчиками.

Вигано, обладающий репутацией энергичного управленца, унаследовал ватиканскую администрацию, работавшую с убытком. Урезав расходы и ликвидировав то, что он назвал «очевидными признаками коррупции», Вигано за год сумел вывести баланс в плюс.

Несмотря на его весьма успешные меры по сокращению издержек (а может, как раз из-за этого), Вигано был вызван на встречу с Бертоне, который проинформировал руководителя администрации об отстранении от должности и о его командировании в Вашингтон в качестве посланника Папы. Вигано после этого пошел на исключительный шаг: он попытался обойти госсекретаря стороной и выйти на самого Папу в попытке добиться отмены приказа о переводе. «Святой отец, мой перевод прямо сейчас породит потерю ориентации и уныние у тех, кто верит, что можно устранить многочисленные случаи коррупции и злоупотреблений, имеющие место в управлении многими департаментами», - написал Вигано папе 27 марта 2011 года.

Одной из причин, заставивших Вигано пойти на такой шаг, стала кампания в прессе, которую, как оказалось, снова начала газета семейства Берлускони Il Giornale. Данная кампания предшествовала его ссылке. Когда в стенах Ватикана стало нарастать сопротивление его руководству, в газете появилась серия статей без подписи, которые, по мнению Вигано, были написаны хорошо знавшим это церковное государство человеком. Вигано подозревал, что автором является кто-то близкий к Бертоне. Так или иначе, в стенах Ватикана находился человек, сбрасывавший в редакцию ll Giornale статьи, которые способствовали отстранению Вигано от власти – точно так же, как это было в случае с Боффо.

Общее между двумя этими эпизодами то, что утечки из Ватикана начались и закончились не скандалом Vatileaks. Возмущенных Боффо и Вигано к написанию писем подтолкнули не утечки, как им казалось, из высокопоставленных ватиканских кругов. Эти утечки стали главным оружием в современной войне Ватикана.

* * *

Анонимные письма, порочащие досье и негативные статьи издавна являются неотъемлемой частью интриг и козней в Ватикане. Главное отличие - в том, что прежде весь этот материал хранился в глубокой тайне. Сила такого материала заключалась в самом его существовании и в угрозе его обнародования. Так, в 1930-х годах Ватикан пытался ограничить деятельность падре Пия – монаха из Пульи, утверждавшего, что получил стигматы (раны, открывающиеся на теле и считающиеся признаком соучастия в страстях христовых – прим. перев.) У монаха появилась масса последователей, боготворивших его. Церковные власти отнеслись ко всему этому с большим подозрением. Когда Ватикан постановил, что падре Пий не может больше совершать мессу, и приказал перевести его в далекую горную обитель, последователи монаха из Пульи подготовили объемное досье, в котором было немало пикантных подробностей о сексуальных и нравственных грехах духовенства этого региона. Один из близких приверженцев Пия напечатал копии этого досье и принес их на встречу в Ватикан. В результате этой встречи Ватикан выкупил все копии досье и ослабил ограничения в отношении подозрительного монаха со стигматами, который сегодня является одним из главных святых церкви.

Это - пример того, как делались дела в Ватикане раньше: предотвратить скандал любой ценой и скрыть все под завесой молчания. Молчание устраивало церковь идеально. В случае с монахом Пием молчание обеспечило церкви максимальную свободу маневра. Ватикан продолжил собирать улики против него на тот случай, если они понадобятся в будущем для его устранения. В то же время, поскольку эта битва велась скрытно, он сохранил для себя возможность превратить Пия в почитаемого святого, что церковь в конечном итоге и сделала. Наш современный мир такой возможности не дает. Щекотливые подробности борьбы между Ватиканом и Пием могли мгновенно просочиться в интернет.

Традиционная неприязнь к скандалам и стремление избежать их любой ценой самым неприятным и катастрофическим образом проявили себя в те годы, когда назревала и развивалась история со священниками-педофилами. Начиная с 1980-х годов, реакция представителей церкви на эти позорные факты во всех уголках нашей планеты была потрясающе одинаковой – будь то Луизиана, Ирландия, Бельгия, Австралия, Австрия, Мальта, Финикс, Бостон или Лос-Анджелес. Отрицать наличие проблемы, обвинять жертв, переводить в другие места педофилов и все скрывать. А когда жертвы подавали в суд, или когда виновные грозили создать проблемы, церковь старалась от них откупиться и закрыть все судебные дела и документы. Помню, как один мой друг, работавший в Ватикане, рассказал мне в начале 1990-х годов: «Ты не поверишь, какие огромные суммы церковь тратит на урегулирование этих дел!» Если об этом знал мой друг, работавший функционером среднего звена, то ватиканские иерархи знали об этом прекрасно (если хотели знать). В США затраты на эти цели доходили до сотен миллионов долларов, а в итоге превысили сумму в два миллиарда. Конечно, если церковь по-честному решала проблему, то она могла ограничить последствия скандала и судебные издержки – не говоря уже об игнорируемой задаче по защите детей в зоне риска и о лечении тех, кому уже был нанесен ущерб.

Урок скандала с педофилами и Vatileaks состоит в том, что церковь больше не в состоянии скрывать информацию о себе самой. В прошлом, когда полиция арестовывала священников-правонарушителей, она обычно передавала такое дело местному епископу, а газеты из уважения к церкви часто предпочитали не писать об этом. Перемены в общественном сознании, породившие гнев и возмущение по поводу правонарушений церкви, а также новации в информационных технологиях сегодня уже не позволяют скрывать возникающие скандалы.

Церковь многое может сделать и уже делает в этом направлении. Она внедряет международные банковские стандарты, предоставляет больше информации о своих финансах, совершенствует процедуры расследований и наказаний священников и монахинь за совершенные проступки и правонарушения.

Но обеспечение прозрачности – эта задача для католической церкви гораздо сложнее, чем для светских организаций. Корпорация или одна из ветвей власти может укрепить свою легитимность в глазах общественности и ее единодушное к себе отношение благодаря усилению прозрачности и открытости, публикации подробных данных о своей деятельности и финансах, обнародованию протоколов своих заседаний и расширению свободы в сфере законов об информации. «Солнечный свет - лучшее дезинфекционное средство», - эти знаменитые слова о коррупции принадлежат судье Верховного суда Луису Брандейсу (Louis Brandeis). Однако Ватикан может пустить внутрь своих стен лишь ограниченную порцию солнечного света, иначе это будет противоречить самой его природе. Абсолютные монархии по собственной воле являются таинственными и непрозрачными. Это архаичная и харизматичная форма руководства, черпающая значительную часть своей силы и власти в тайне, собственной недоступности и непостижимости. В демократическом государстве мы можем рассчитывать на то, что лидеры государств будут предоставлять исчерпывающую информацию о своем здоровье и финансовом состоянии. А в Таиланде (это одна из последних монархий, где король пользуется настоящей властью) любого могут привлечь к ответственности и осудить за критику в адрес монарха и за раскрытие информации о его здоровье и финансах.

Папа, сидящий на троне в своей митре и одеянии с отделкой из горностая, является неотъемлемой частью такой традиции. Он - человек, однако считается, что этот человек после избрания наполняется святым духом и становится непогрешимым (по крайней мере, в некоторых вещах). Католическая традиция во многом опирается на привлекательность тайны. Священник традиционно был существом особым, высшей пробы, давшим обет безбрачия и одетым в богатые и древние наряды. Он проводил мессу, стоя спиной к пастве, размахивая кадилом и повторяя слова литургии на древнем и непонятном языке. Латынь выступала в качестве некоего магического заклинания. А святое причастие, которым заканчивается каждая месса, это само по себе - чудо. Это не символическое повторение последней вечери, но хлеб и вино, которое священник раздает своим скромным прихожанам, должно в буквальном смысле символизировать тело и кровь Христову. А если прозрачности станет слишком много, то это будет подобно вебкамере, следящей за папой и его кардиналами. В таком случае все покровы таинственности будут сорваны. Это все равно что убрать занавес в конце «Волшебника страны Оз» и показать, что внушавшая благоговение и страх фигура, которую мы видели в начале в тронном зале – это просто дряхлый старик, далекий от совершенства.

«Проблема - в том, что журналисты обращают внимание лишь на ту крошечную часть церкви, какой является Ватикан, и игнорируют десятки тысяч священников и монахинь, делающих в нашем мире все благие дела», - сокрушенно сказал пресс-секретарь папы епископ Ломбарди. Это абсолютно верно. На протяжении многих лет я встречался с незаурядными мужчинами и женщинами, которые искренне отдают свои жизни служению и помощи другим. Они кормят бедных и лечат больных. Незадолго до приезда в Рим я посетил один приход на окраине Флоренции. Это запущенный и бедный район с мрачными многоквартирными домами, где мало коммунальных услуг, и где живут в основном иммигранты. Но там есть очень энергичная и жизненно необходимая церковь, представляющая собой сборную конструкцию, похожую на складское помещение или на ангар для самолетов. Построена она на пыльном и жарком пустыре между двумя многоэтажками.

Священник по имени Алессандро Санторо (Alessandro Santoro) пытается перевести жизнь Христа в современные условия: он, как и его прихожане, живет в принадлежащей муниципалитету маленькой квартирке, и у него в дополнение к обязанностям священника есть еще одна работа, связанная  физическим трудом (как и у прихожан). Тем не менее, ему удалось создать весьма динамичную и живую приходскую церковь, где кипит жизнь. Там есть детский сад, воскресная школа, языковые занятия для иммигрантов, магазин, где продают товары, изготовленные его прихожанами, и даже маленькое издательство. Санторо создал для своей общины важный проект микрофинансирования, собрав в виде добровольных вкладов примерно 160000 евро, которые он затем использовал для выдачи беспроцентных кредитов членам местной общины. Кредиторы могут забрать свои деньги, когда захотят, или когда они им понадобятся, но до этого ими могут воспользоваться другие местные жители из прихода. «Пока у нас прекрасные результаты: 190 кредитов выплачено вовремя на общую сумму 400000 евро», - говорит Санторо. Этот визит стал освежающим контрастом по сравнению с миром власти и денег, который разоблачил Vatileaks. Это пример того, как люди пытаются претворить в жизнь христианские принципы и добиваются в этом успеха.

Однако игнорировать ватиканскую иерархию невозможно, как не может ее игнорировать отец Алессандро. В 2009 году его сняли с должности, когда он обвенчал двух своих прихожан, один из которых был транссексуалом. «Этот человек родился мужчиной, но 30 лет назад в Англии ему сделали операцию по смене пола, когда в Италии это было еще невозможно, - рассказал мне Санторо. – Затем он зарегистрировался как женщина в соответствии с итальянским законодательством, и эта пара на законных основаниях заключила в Италии брак. Эти люди были хорошими членами нашего прихода, и когда они попросили меня обвенчать их в церкви, я, если говорить по совести, просто не смог им отказать». Почти сразу после этого Санторо отправили на несколько месяцев для покаяния и обдумывания совершенного поступка. Между тем, приход взбунтовался и отказался сотрудничать со сменщиком Санторо. Противостояние длилось почти год, а Санторо отказывался покаяться в содеянном. Епископ восстановил его в должности, предупредив при этом, чтобы священник не повторял своих ошибок. Санторо радостно вернулся в свой приход, однако отношения с епископом у него слегка напряженные.

«У церкви есть только одна модель семьи, которую она считает приемлемой: муж, жена и дети. Однако 80% моих прихожан живут, нарушая учение церкви, - объясняет Санторо. – Это люди разведенные, живущие вместе вне брака, гомосексуальные пары, и дети, у которых разные отцы. Но все они - мои люди, моя семья. Я люблю их и не собираюсь относиться к ним иначе, чем к остальным прихожанам … Между тем, что проповедует церковь, и реальной жизнью людей существует ужасная дистанция. Церковь должна сократить эту дистанцию, иначе она умрет».

Призыв к прозрачности связан с желанием наладить более активный диалог между верующими и иерархами церкви. Мир интернета - это мир фрагментированной власти, мир прозрачности, в котором живут, принимают участие и имеют право голоса 3 миллиарда пользователей. Католическая церковь – это организация с вертикальным принципом управления, руководство которой осуществляется из Рима, и во главе которой стоит человек с не вызывающими никаких сомнений полномочиями. «Roma locuta, causa finite», «Рим сказал, дело закрыто» - эту фразу часто приписывают Святому Августину, и она указывает на то, что слово Святого Петра разрешает все споры.

Руководство Ватикана знает об этой проблеме. Однако оно полностью уверено в том, что церковь, идущая на чрезмерные компромиссы в угоду общественному мнению, ослабляет свои собственные основы. Кардинал Уильям Левада (William Levada) (преемник Ратцингера на посту руководителя Конгрегации доктрины веры) в своем недавнем интервью дал разъяснения по поводу необходимости применения суровых мер в отношении главного объединения американских монахинь Leadership Conference of Women Religious (Конференция лидерства религиозных женщин). Он сказал: «Слишком много людей, пересекающих порог Конференции лидерства религиозных женщин, якобы представляют католическую церковь, но на самом деле они не представляют ее ни в каком разумном понимании идентичности».

Сохранение курса на строгую ортодоксальность, который поддерживал Иоанн Павел II и пытается поддерживать Бенедикт XVI, не повернуло вспять негативные для церкви тенденции. Все меньше становится священников и монахинь, которые все стремительнее стареют; все меньше верующих приходят к мессе; а в США и Европе - все больше людей, которых не убеждают церковные учения о контрацепции, о разводе, о добрачном сексе, о посвящении женщин в духовный сан, о браке священников и об однополых браках. Авторы проекта Pew Forum on Religion & Public Life провели недавно исследование, которое показало, что не посещающие церковь католики занимают в США третье место после практикующих католиков и протестантов. (Общее количество - больше благодаря иммиграции из Латинской Америки. А в остальном мире это вызвано приростом населения развивающихся стран. А в США и Европе цифры и уровень энтузиазма верующих очень низки.) «Не кажется ли вам, что руководство знает, насколько его учения о контроле рождаемости, о разводах, о гомосексуальности не соответствуют той жизни, которой живут сотни миллионов католиков? – спросил меня один из сторонников Бертоне. – Папа пытается внести изменения, но ему приходится действовать, избегая спешки. Время в таком древнего институте, как церковь, идет медленно».

С одной стороны, Папа Бенедикт укрепил формы традиционной литургии. Он ослабил запреты на представления во время мессы для латиноамериканцев, а также возродил папские одеяния и торжественные церемонии, которые вышли из употребления. В то же время, он демонстрирует гибкость и мягкость, опровергая свою старую кличку «божий ротвейлер». На самом деле, он тихо и спокойно отменил одну из самых строгих и жестоких инициатив Папы Иоанна Павла II: об отказе священникам, решившим вступить в брак, освободить их от священнического обета, но оставить их в лоне церкви. Бенедикт разрешил пользоваться презервативами африканским мужчинам-проституткам, дабы остановить распространение СПИДа. Он сделал это через 30 лет после начала эпидемии ВИЧ/СПИД. Да, сделано это с большим опозданием, и все же этот шаг является большой уступкой со стороны Папы, известного своими ортодоксальными взглядами. Во время визита этим летом в Милан, который состоялся вскоре после того, как скандал Vatileaks достиг своей кульминационной точки, Бенедикт обратился к разведенным католикам, заявив, что развод - это «одна из главных причин страданий церкви в наше время», и что у церкви нет простого ответа на этот вопрос. Вместе с тем, он подчеркнул, что церковь «должна делать все возможное, чтобы и такие люди чувствовали, что их любят и признают, что они не «чужие», даже если не могут получить отпущение грехов и святое причастие».

Как это ни парадоксально, похоже, что скандал Vatileaks зарядил энергией Папу и руководство Ватикана. Папа нарушил свое уединение и сейчас намного активнее участвует в решении важных ватиканских дел. Он налаживает контакты с кардиналами из разных частей света, явно демонстрируя, что не намерен оставаться узником римской курии. Сам факт проведения публичных судебных слушаний по весьма деликатному делу (что бы ни обнаружилось в ходе его рассмотрения) говорит о том, что Ватикан сегодня привержен принципам прозрачности и открытости.

Есть два способа, пользуясь которыми католическая церковь способна стать более открытой. Первый – это более ограниченная форма прозрачности. По сути дела, его применение - это вопрос налаживания контактов и связей и их совершенствования. Это более оперативное предоставление информации, позволяющее лучше представить церковную версию тех или иных событий. Второй, более радикальный способ утверждения прозрачности состоит в том, чтобы принять перевернутую вверх дном природу мира интернета, содействовать расширению внутренней демократии и наладить диалог с верующими.

Ватикан явно начал применять первый способ действий. Но согласиться на применение второго способа, предусматривающего более широкий взгляд на прозрачность, он вряд ли сможет. Поэтому Ватикан вызовет разочарование у своих либеральных критиков и сторонников. Вышедший в отставку и скончавшийся в августе архиепископ Милана Карло Мария Мартини (Carlo Maria Martini) дал на своем смертном одре прощальное интервью, ставшее своего рода последним заветом церкви. Это был удивительно откровенный призыв к радикальным переменам. «Нам надо спросить себя, прислушиваются ли люди к учению церкви по вопросам секса. Является ли церковь в этом вопросе авторитетом или некоей карикатурой для СМИ? …Церковь отстает лет на двести. Почему она не встряхнется? Или мы боимся? Почему мы испытываем  страх, а не смелую решимость?»

И, тем не менее, тот факт, что Мартини нашел в себе смелость говорить столь откровенно только накануне смерти, свидетельствует о том, что содержательный диалог с церковью - это очень трудный процесс, который продвигается исключительно медленно. Как показывает идущий судебный процесс, традиционные темпы перемен уже не устраивают церковь в эпоху интернета.