Крадите, оплачено! Почему мы получаем данные с марсохода Curiosity последними?

В мире науки едва ли найдётся другой эксперимент, сравнимый по величине с экспедицией марсохода Curiosity. Эта «лаборатория на колёсах» работает в интереснейшем районе Красной планеты уже год — и равных ей по функционалу, важности и потенциалу поставленных задач, интересу общественности попросту нет. Но больше того: Curiosity лично мне представлялся и уникальным примером научного интернационала: к его постройке приложили руку учёные из разных стран — и результаты, которые сейчас получает NASA, эксплуатирующее ровер, по праву принадлежат всем нам (да-да, в том числе и нам, россиянам; мы тоже внесли свой вклад, но об этом позже). Однако случившееся в последние дни бросило тень на этот чистый образ. В проекте оказались замешаны деньги, личные и национальные интересы, и сейчас вокруг него разрастается скандал, сопоставимый с тем, что гремел минувшей зимой вокруг недоброй памяти Аарона Шварца.

В скандале этом, не считая самого вездехода, три действующих лица. Первое — Национальное управление по воздухоплаванию и исследованию космического пространства, NASA. Оно посадило Curiosity (так именуют вездеход; полное официальное название проекта — Mars Science Laboratory, MSL) на Красную планету и теперь руками сотрудников MSL Science Team принимает поток информации от ровера (если забыли, как это было, вот эмоциональный отчёт о посадке: «Зачем Америке Марс? И нужен ли он нам?»). Среди последних результатов — неожиданно высокое содержание воды (2% от массы) в марсианском песке: если я правильно перевёл из имперских единиц в метрические, нагрев кубометр грунта, можно получить почти 27 литров воды. Находка эта, конечно, не так впечатляет, как какие-нибудь окаменелости, когда-то бывшие живыми, но практически она даже более значима, ведь теперь одной серьёзной проблемой для марсианских поселенцев будет меньше. Да и для терраформирования Марса, если до него когда-то дойдёт, это столь же важно.

Вот он, возможно, самый ценный график в истории изучения Марса. Нагрейте марсианский песок до 200 градусов Цельсия и получите водяной пар. График бесстыдно украден из журнала Science.

Второе действующее лицо — уважаемый журнал Science, в котором на прошлой неделе было опубликовано полдюжины статей, посвящённых всестороннему анализу марсианского грунта инструментами Curiosity. Статьи за подписями пёстрого коллектива авторов, среди которых заметное место занимают сотрудники различных подразделений NASA, а остальные поделены между опять-таки американскими вузами. В частности, именно в этих научных работах — фактически первых, основанных на данных Curiosity и прошедших рецензирование независимыми исследователями, — констатируется наличие в марсианском песке практически полезных концентраций химически связанной воды. Плюс масса нюансов, ранее не публиковавшихся. Вероятно, человека с улицы эти статьи не заинтересуют, но астрономам-любителям, а тем более — представителям профессионального научного сообщества они к прочтению обязательны. Да вот незадача: прочесть их мы с вами не можем, точнее — не можем сделать этого бесплатно. Материалы выложены в платной секции Science, по двадцать долларов США за штуку.

И вот здесь в игру вступает третий участник — Майкл Эйзен, американский биолог, известный в том числе как сторонник «открытой науки», то есть науки без платных барьеров вроде того, за которым Science спрятал отчёты Curiosity. Эйзен, наткнувшись на ценник, пришёл в ярость и, заплатив за статьи, вопреки всем запретам и предупреждениям перепечатал их на собственном сайте. Он сделал это, отчётливо понимая, что нарывается на неприятности с поборниками «копирайта»: в памяти ещё свеж зимний пример Аарона Шварца, фактически сделавшего то же самое, попавшего за это под суд и убившего себя, возможно, из-за перспективы чрезмерно жестокого приговора (см. «Вор в законе Аарон Шварц»). Аргументация Эйзена проста: Curiosity «скушал» два с лишком миллиарда долларов только американских налогоплательщиков, стал для NASA одним из самых ярких успехов, подарив ему беспрецедентное внимание публики — и как NASA отблагодарило простых американцев за это? Опубликовав (ну или позволив опубликовать) ценнейшие материалы в платном разделе и на весьма суровых условиях — вроде использования только в личных и научных целях, с запретом на перепечатку без письменного разрешения AAAS (некоммерческая Американская ассоциация содействия развитию науки, издающая Science), и тому подобных.

Эйзен считает это совершенно неприемлемым по двум причинам. Во-первых, нравственной: NASA прекрасно известно, что публика следит за каждым манёвром Curiosity — и наживаться на этом стыдно. Эйзен не проводит аналогий, но, думается, это всё равно как если бы трансляцию первых шагов Нила Армстронга по Луне пустили только по платному каналу. Во-вторых, такая публикация противоречит законам США: поскольку собранные Curiosity данные и проделанная сотрудниками NASA работа оплачены государством, они «не могут быть объектом копирайта» (по выражению Эйзена; иначе говоря, не могут быть объявлены чьей-то собственностью, ибо уже являются общественным достоянием).

Эйзен уверен в своей правоте настолько, что даже поддался соблазну поёрничать: мол, публикую это, чтобы помочь NASA и журналу Science исполнить требование закона! И по крайней мере по состоянию на текущее утро репрессий не последовало. Лучше того, JPL сама разместила копии статей на своём сайте, правда, как и Science, с заметными ограничениями: для перепечатки требуется разрешение, копии предоставляются только для «персонального, некоммерческого» использования и т. п. Но всё это ещё не означает, что «антикопирайтная» выходка сойдёт Эйзену с рук и он не попадёт на скамью подсудимых по обвинению в воровстве, за что в числе прочего настрадался и приснопамятный Шварц (а ведь в числе украденных им работ наверняка тоже было множество выполненных на государственные гранты).

Дело в том, что дело очень, очень тёмное. В разгоревшейся с подачи Майкла дискуссии приняли участие и журналисты, и юристы, и учёные. И даже эта весьма подкованная публика не смогла прийти к общему мнению по ключевым вопросам: например, так и осталось невыясненным, кто должен или сможет преследовать Эйзена за перепечатку без спроса — журнал Science, авторы статей или Министерство юстиции.

Майкл Эйзен известен также как сооснователь PLOS.org — открытой (в смысле — почти свободной) научной библиотеки.

Впрочем, пусть себе спорят, пусть сажают, если захотят, для нас происходящее ценно по-своему. Ведь, вообще говоря, у нас должен был бы отыскаться свой Майкл Эйзен, который вступился бы за честь российской науки и российских налогоплательщиков! В Mars Science Laboratory вложена заметная доля нашего с вами труда, наших денег. Во-первых, за атмосферу MSL вывела ракета-носитель Atlas-5 с двигателями НПО «Энергомаш». Допустим, это был чистый бизнес. Однако есть и аргумент номер два: один из ключевых инструментов для зондирующей разведки Марса — прибор под названием «Динамическое альбедо нейтронов» — был разработан, сконструирован и предоставлен NASA государственной корпорацией «Росатом», Институтом космических исследований РАН и Объединённым институтом ядерных исследований (международная организация, квартирующая в подмосковной Дубне). К слову, именно с помощью ДАН были получены первые свидетельства наличия воды в приповерхностном слое марсианского грунта (до метра глубиной) в концентрациях, сравнимых с теми, о которых речь шла выше.

Таким образом, мы с вами имеем на результаты работы Curiosity не меньше прав, чем граждане Соединённых Штатов Америки (которые в своей обычной манере зациклены на своих интересах — и даже Эйзен не вспоминает ни Россию, ни Евросоюз). И если, к примеру, лично для меня «место в заднем ряду» на презентации подробных минералогических отчётов о кратере Гейла — просто досадный факт, то для исследователей, занятых космосом профессионально, это может стать и является серьёзной помехой, а с ними мешает и российской науке (которая и так-то страдает от недофинансирования). По крайней мере в частной редакционной беседе это подтвердил известный вам Михаил Ваннах: некоторые его прихожане, (пока ещё) двигающие науку в России, называют отсутствие доступа к платным научным ресурсам одним из побудительных мотивов к эмиграции.