Усмешки древних богов

«Тише, тише совлекайте с древних идолов одежды…» – предупреждал поэт Константин Бальмонт. Когда человечество утверждает новую религию, это вовсе не значит, что старые боги умирают навсегда, растворяясь бесследно в вечности.

Древние архетипы прячутся в глубинах коллективного бессознательного, прочно сидят в подсознании каждого отдельного индивида. И тогда, к примеру, в иконографию победившего христианства вкрадываются языческие мотивы и символы, и появляются довольно курьезные творения – усмешки старых богов.

Зачем Моисею рога?

В христианской мифологии рога являются непременным атрибутом дьявола и его приспешников-чертей. Но обратите внимание на «Моисея» – скульптуру гения эпохи Возрождения Микеланджело Буонарроти. На голове у ветхозаветного пророка красуются… аккуратные рожки.

Должен заметить, что и церковнослужители, и прочие современники великого скульптора восприняли столь, казалось бы, кощунственный образ совершенно спокойно. Папа римский не предал Микеланджело анафеме, инквизиция не потащила его на аутодафе. И все же почему у пророка, явившего миру скрижали с десятью заповедями, возникло такое «дьявольское» украшение?

Дело в том, что в Вульгате – переводе Библии на латынь с древнегреческого, сделанном в IV веке и распространившемся по всей Европе, говорится, что после схождения Моисея со скрижалями с горы Синай «лицо его стало рогато оттого, что Бог говорил с ним». Но переводчики допустили грубейшую ошибку. В оригинале Библии слово «рог» они прочитали как «луч» (написания этих слов на древнегреческом довольно схожи). На самом деле фраза должна была звучать так: «Моисей не знал, что лицо его стало сиять лучами оттого, что Бог говорил с ним».

В результате ошибки перевода с давних пор и доныне Моисея нередко изображают с рогами или рогообразными лучами, бьющими из его головы (как, например, на скульптуре на храме Христа Спасителя в Москве). Изображают даже после того, как эта ошибка была раскрыта, вопреки здравому смыслу. Почему? А срабатывает древний архетип. Рога как символ Божественного активно фигурируют в мифологии и иконографии многих языческих пантеонов – от древнеегипетского до греческого и римского. Например, рожки были непременным атрибутом Пана – древнегреческого бога пастушества, плодородия и дикой природы. Александр Македонский, объявивший себя сыном Зевса-Амона, также изображался на монетах с рогами. И остатки языческих верований, сохранившиеся в подсознании, препятствуют в какой-то степени восприятию рогов как принадлежности демонической, несовместимой с образом христианского святого.

Третья рука Богородицы

Среди множества разнообразных икон Божией Матери порой встречаются довольно экзотические. Например, «Черная Мадонна» у католиков с ликом крайне темного оттенка. Православные тоже не уступают инославным в смысле оригинальности. Так, на некоторых православных иконах у Богородицы… три руки. А в Москве есть даже храм-часовня иконы Божией Матери «Троеручица». Согласно преданию, преподобному Иоанну Дамаскину, обвиненному в иконопочитании, отрубили кисть. Ночью он долго молился перед иконой Богоматери, и Заступница вняла его просьбам: наутро преподобный проснулся с приросшей обратно кистью. В честь своего исцеления Дамаскин прикрепил к окладу иконы серебряную руку. А впоследствии иконописцы, делавшие копию с этой иконы, решили, что рука на окладе является неотъемлемой частью самой Божией Матери, и… вписали ее в образ.

Эта несуразица была обнаружена церковным начальством спустя довольно длительное время, когда в народе уже развился культ «Троеручицы». Во избежание кривотолков, дабы не соблазнять паству, дальнейшие копии приказали снимать, только посеребрив третью руку Богородицы. Однако в XVII веке афонский митрополит делится с русскими иконописцами новой легендой: оказывается, при работе над иконой третья рука появилась на изображении Божественным образом, а глас Господа не позволил ее убирать. Таким образом было получено разрешение на написание трех рук одинакового цвета.

Народ объяснял появление третьей руки иначе. По легенде, Марии, спасаясь от разбойников, пришлось переплывать реку вместе с младенцем. Бог послал ей вспоможение, дав еще одну руку, и она поплыла, держа этой рукой Иисуса и гребя своими двумя. В угоду этому верованию исказилось название церковного праздника – Преполовения, которое стали именовать Преплавиньем, то есть днем, когда Богородица переплыла реку с младенцем.

Вряд ли подобный образ мог прижиться, если бы в глубинах коллективного бессознательного не хранились древние архетипы, восходящие к истокам общей индоевропейской культуры. Вспомним традиционные для ведических верований изображения восьмирукого Шивы и других многоруких индуистских богов. Индусам такое обилие конечностей у высшей сущности, обладающей сверхъестественными способностями, вовсе не кажется странным. Подобным божествам в давние времена поклонялись и наши предки, что сохранилось в народном подсознании. И потому народ искренне полагал, что Мария, связующая Божественный и земной миры, находящаяся как бы на границе между ними, вполне может выглядеть не совсем так, как обычный человек.

Святой песьеглавец

По той же самой причине христианскую паству не удивляли иконы святого Христофора с телом человека и собачьей головой. По одной из легенд, он имел такую голову от рождения, так как происходил из страны кинокефалов – людей с песьими головами. Когда же будущий святой был крещен, он приобрел человеческий облик. По другому, довольно позднему сказанию, получившему распространение на Кипре, Христофор от рождения имел прекрасную внешность, которой прельщались женщины.

Желая избежать соблазнов, он молился о том, чтобы Господь дал ему безобразный облик, после чего и стал похожим на собаку. В Константинопольском синаксарии (собрании житий святых) указывается, что собакоголовый облик святого и его происхождение из страны кинокефалов и антропофагов (людоедов) следует понимать символически − как состояние грубости и свирепости во время пребывания его язычником.

Ни одна из перечисленных версий не объясняет того, как святой с головой собаки смог просуществовать в христианской иконографии до сих пор (эти образы в России можно встретить в действующих старообрядческих храмах). Ведь борьба с подобными изображениями велась в церкви с давних пор. Например, в 1707 году в ответ на распоряжение Петра I о соблюдении тех иконописных правил, что были приняты на Большом Московском соборе 1666-1667 годов, Синодом разрабатывалось постановление о запрещении икон «противных естеству, истории и истине». К таковым относились и образы святого песьеглавца. Однако Сенат не поддержал решения Синода, рекомендуя не принимать однозначных мер относительно тех изображений, что уже много лет пользуются широким народным почитанием.

Известно, что против звероподобных изображений святого Христофора высказывался святитель Димитрий Ростовский. В середине XVIII века в Ростовской епархии духовенство, в том числе митрополит Арсений (Мацеевич), также выступало за исправление икон святого и создание новых «по надлежащему с человеческою главою… дабы вместо Христофора песия главы не почитать, а писать его противу великомученика Димитрия».

В некоторых случаях иконы святого Христофора действительно исправляли. В росписи Спасо-Преображенского собора в Ярославле песья голова святого, изображенного на столпе, была заменена человеческой. Следы существования прежнего образа святого просматриваются до сих пор: справа на нимбе виден абрис собачьего лика.

Откуда же взялся этот святой с песьей головой? Наиболее часто кинокефалы изображались и упоминались коптами – египтянами, исповедующими христианство. Египетский след в этом сюжете заставляет вспомнить о египетском боге Анубисе, тоже псоглавом, – возможно, в нем кроется причина возникновения образа Христофора. Легенды об этих двух мифологических персонажах очень похожи: и тот и другой сошел с пути зла и превратился в поборника справедливости. Возможно, что коптские христиане заимствовали древний кинокефальный образ, приспособив его к новым условиям. В таком случае древнеегипетское божество продолжает жить в христианском образе святого Христофора – покровителя путников и автомобилистов.

Перечень подобных курьезных изображений в христианской иконографии может быть довольно длинным. Возникают они из-за ошибки иконописца или из-за оплошности переводчика – не важно. Эти «усмешки старых богов» выдают глубокие бессознательные ассоциации, выкованные в горниле более архаичного, языческого мышления и прочно угнездившиеся в народной прапамяти.

Николай САНТАЛОВ