Как мы будем жить в одном мире с роботами?

Мужчина лег на пол и продолжил рассказывать моему другу о своих проблемах и бедах. Он запланировал большое путешествие по Европе, которое началось в Мюнхене. Однако вулкан, который изрыгал камни по всей Атлантике несколько недель, по его словам, «положил конец» планам. Его открытость и честность удивила меня.

Вот так мой дружок сфотографировал этого человека:

А вот и сам мой дружок:

Человек общался с миниатюрным роботом, которого я построил, зовут его Boxie, он оснащен камерой и возможностью задавать вопросы встречным людям. И хотя я давно понял, что Boxie может вызывать эмоциональный ответ, я всегда поражался тому, с какой легкостью он вытягивает интимные подробности у незнакомцев.

Естественно, я спросил себя: «Почему этот мужчина с такой легкостью доверился относительно простому объекту?». Посудите сами, человек лежит на полу в месте, где никогда не был прежде, и разговаривает с картонной коробкой с лицом. Хотя Boxie создавался как милый, дружелюбный и одушевленный с детским голосом, ежу понятно, что он не умеет слушать на самом деле.

Этот случай заставил меня задуматься о более широком вопросе, который волнует нас и наше будущее с искусственным интеллектом: как мы будем жить с социальными роботами, когда они расплодятся повсюду? С тех пор я строил разных роботов, способных вызывать неожиданные отклики, и посылал их на встречу с людьми — с кем угодно, от прохожих до астронавтов. Я пришел к тому, что искусственные существа будут обладать способностью влиять на наше поведение так, как мы даже сами до конца не понимаем.

В течение нескольких лет после Boxie я работал, оттачивая те аспекты робота, которые вызывали у людей желание поговорить с ним и открыться ему. Он должен быть маленьким и милым, говорить детским голосом, взаимодействовать и улучшать вопросы. Как и Boxie, каждый бот также носил камеру внутри головы, чтобы записывать ответы людей.

Я сотрудничал с режиссером и художником Брентом Хоффом и посылал роботов, которых мы назвали BlabDroids, в парки, общественные места и кинофестивали по всему миру, чтобы те задавали вопросы людям разных мест и культур. Была идея создать первый документальный фильм, отснятый роботами, и за несколько последних лет они посетили людей в США, Амстердаме, Китае, Швеции, Швейцарии, Канаде, Великобритании и других странах.

Мы довольно скоро обнаружили, что люди увлекаются роботами на совершенно неожиданном уровне. Время взаимодействия в среднем составляло порядка восьми минут с Boxie и порядка тридцати минут с новыми роботами. Люди рассказывали BlabDroids очень личные истории и вещи, которые вы обычно незнакомцам не рассказываете. (Их не волновало, что робот говорил, что эти интервью записываются для документального фильма, который будет показан на фестивале, так что их ответы не были добыты обманным путем).

Вот несколько бесед с роботом:

Робот: «Что было самым худшим из того, что вы когда-либо делали кому-то?».

Персона 1: «Не говорил своему отцу, что любил его, пока тот не умер».

Персона 2: «Наихудшим, что я когда-либо делал, хм… Однажды вышло так [по моей вине], что моей матери пришлось утопить нескольких котят, и я даже не подозревал, насколько ей тяжело было это делать, пока все не закончилось. Я никогда… никогда не прощу себя за то, что ей пришлось утопить нескольких маленьких котят, но мы не могли их содержать и я должен был найти другой выход».

Робот: «Чего вы никогда не рассказывали незнакомцу раньше?».

Персона: «Когда я был ребенком, я не любил писать в общественных туалетах. Поэтому мне приходилось терпеть, пока я не доберусь домой. Однажды я ехал на велосипеде и не смог перетерпеть, поэтому за мной остался след».

Робот: «Если бы вы могли предупредить кого-то не совершать вашей ошибки, какой бы была эта ошибка?».

Персона 1: «Заводить детей».

Откровенный характер ответов, вызванных BlabDroid заставил меня понять, насколько мощными могли бы быть социальные роботы. Люди не только полностью доверились им, они связаны на социальном уровне, который позволителен лишь при высоком уровне комфортности. Они вошли в пространство в головах людей, которое обычно зарезервировано для других людей, которым те доверяют — и это важный момент.

Рядом с вами нет таких роботов, но давайте проведем небольшой эксперимент с совершенно другим типом машины, «робототехнической скульптурой» с участием двух простых воздушных шаров. Посмотрите видео ниже и подумайте, как бы вы охарактеризовали шары.

Что, по-вашему, делают шары? Я слышал разные ответы, не считая «летают у стены в галерее», включая «хм, дерутся» и «в этом есть что-то на тему домашнего насилия». Чаще всего речь шла о конфликте. Но любопытно то, что хотя в самих шарах нет ничего жестокого, люди продолжали говорить о них, как о живых существах.

Психологи знают, что мы быстро наделяем человеческими чертами неодушевленные объекты. Это было продемонстрировано в рамках знаменитого эксперимента 40-х годов, проведенного Фрицем Хейдером и Марианной Симмель. Они просили людей посмотреть фильм с взаимодействием простых фигур и пришли к выводам, что люди наделяют фигуры человекоподобными качествами, описывая треугольник как «агрессивный» и «настырный», а другие формы как «испуганные» или «застенчивые».

Другой арт-проект с участием машин я разработал с Алисией Эггерт в 2012 году. Он тоже был направлен на провокацию людей антропоморфизировать — только в этот раз некоторые из них чувствовали себя некомфортно.

Мы назвали это пульс-машиной. Ударный барабан оснастили роботизированной колотушкой, которая была прикреплена к механизму обратного отсчета. Машина «родилась» и ознаменовала день рождения человека, который тоже был рожден в этот день. Также она начала пульсировать и медленно отсчитывать дни его кончины — порядка 78 лет. Установка простая, но разные люди по-разному ее воспринимали. Некоторым было больно смотреть на нее, она их расстраивала. Других заряжала энергией пойти и что-то сделать — напоминала, что жизнь коротка. Один человек сказал, что установка печалит его, так как напоминает о недавней кончине любимого человека.

Мне показалось довольно глубоким то, что сильные эмоции вызываются простым барабаном и часами с обратным отсчетом. Тем, кто видел эксперимент, казалось, что машина родилась, живет и умирает. Сам эксперимент доказывает, что людям не нужно многого, чтобы наделить объект человеческими чертами. Он также показал, насколько чуткими людьми мы являемся и как мы можем сопереживать вещам, далеким от нас.

Наша склонность образовывать связи с машинами становится очевидной, поскольку они занимают большую часть нашей жизни: известно, что некоторые солдаты оплакивают своих роботов-саперов; владельцы собак Aibo в Японии устраивают им похороны. Если машина может стать воплощением живого существа, эффект его «умирания» вполне может погрузить в траур.

Все это поднимает сложные этические вопросы о том, как мы строим роботов, которые становятся умнее и ближе к нам. Насколько личными и «реальными» должны быть эти роботы? В какой момент робот, предназначенный для получения от нас эмоционального отклика, становится манипулятивным? Где провести эту черту?

Одна из возможностей, которую все это открывает, это автоматизация аспектов нашей эмоциональной жизни, в которой мы обычно полагаемся на других людей ради сочувствия и поддержки, зачастую их не получая. Вместо того чтобы полагаться на партнера, который будет выслушивать о ваших проблемах на работе, почему бы не рассказать о них симпатичному роботу, который будет смотреть вам в глаза, слушать с неподдельным интересом, правильно реагировать, запоминать и поддерживать вас, что бы вы ни говорили?

После того как мы признаем машины живыми, любые отношения с ними будут выстраиваться на том же уровне, что и с другими живыми существами. Роботы по-настоящему живы у нас в головах; а это, возможно, более важный аспект человеко-машинных взаимоотношений, нежели любой тест Тьюринга. Роботу не нужно убеждать нас в том, что он человек — мы уже готовы в это поверить.