Музыка способна вызвать "Кожный оргазм"

Музыка оказывает на некоторых людей настолько сильное эмоциональное воздействие, что его можно сравнить с сексом. Каким образом хорошая песня так берет за душу и так волнует тело?

Порой музыка поражает вас как удар молнии. "Это случилось, когда я училась на третьем курсе. В тот день я была в комнате у подруги, - вспоминает Сайки Луи. - По радио зазвучал 2-й фортепьянный концерт Рахманинова, и музыка мгновенно захватила меня".

По ее спине пробежал холодок озноба, она почувствовала дрожь в животе, сердце бешено колотилось – музыкальные аккорды и сегодня вызывают у нее волну тех же ощущений.

"Журчащая плавность и гармонические переливы мелодии во второй части всегда так влияют на меня", - признается она.

Луи – незаурядная пианистка и скрипачка, однако не обязательно быть специалистом, чтобы ваши чувства наэлектризовались под воздействием музыкального произведения.

Это может произойти с кем угодно, где угодно и когда угодно – в соборе, в торговом центре, на свадьбе или в метро.

Вам могут быть знакомы эти физические ощущения, когда вас то бросает в холод, то вы вдруг чувствуете покалывание, однако некоторые люди испытывают эти чувства настолько остро, что называют их кожным оргазмом.

"Эстетическое переживание может быть таким интенсивным, что вы уже не способны ни на что другое", - говорит Луи.

Как правило, мы реагируем подобным образом на такие вещи, которые либо обеспечивают наше выживание, либо угрожают ему – на пищу, воспроизводство потомства, а с другой стороны - на стремительный рывок вниз на американских горках.

Как может музыка, которую трудно отнести к явлениям на грани жизни и смерти, оказывать на разум и тело почти столь же мощное воздействие, как секс?

Через много лет после бурного романа с концертом Рахманинова Луи стала доцентом кафедры психологии в Уэслианском университете и не так давно обобщила имеющиеся к нынешнему времени данные и теории, объясняющие это явление, в статье, написанной в соавторстве с ее студентом Люком Харрисоном.

Луи и Харрисон отмечают, что ощущения могут быть чрезвычайно разнообразными и не ограничиваются одним лишь трепетом, о котором обычно говорят испытавшие их люди.

Опрос, проведенный в 1991 году среди профессиональных музыкантов и не музыкантов, показал, например, что почти половина респондентов испытывала дрожь, покраснение кожи, выделение пота и сексуальное возбуждение в качестве ответной реакции на любимые произведения.

Участники опроса упоминали и знакомое ощущение холодка, пробегающего по позвоночнику.

Столь разнообразные и сильные переживания могут, вероятно, объяснить происхождение "кожного оргазма", ведь и в самом деле многие культуры открыто признают сходство этих явлений. Суфии в Северной Индии и Пакистане издавна вели речь об эротической составляющей глубокого погружения в музыку.

Тем не менее, Луи и Харрисон предпочитают использовать термин "трепет" (от сладкого предвкушения), поскольку он позволяет участникам их экспериментов избегать смущающих параллелей при рассказах о том, что они испытывают.

Как заметила сама Луи в случае с концертом Рахманинова, люди очень часто оказываются способны определить те конкретные элементы, которые вызывают всплеск описанных ощущений.

Отталкиваясь от свидетельств респондентов, исследователи смогли четко выделить те черты, которые с наибольшей степенью вероятности могут вызывать различные ощущения, сопутствующие музыкальному трепету.

Эти внезапные изменения в гармоническом ладе, динамические скачки (от тихого к громкому), мелодические апподжиатуры (то есть диссонирующие ноты, как в песне Адель Someone Like You), судя по всему, обладают особой силой воздействия.

"Музыкальный трепет выявляет психологические изменения, заключенные в определенном фрагменте музыки", - говорит Луи.

Предлагая испытуемым послушать их любимые произведения, когда они находятся в функциональном магниторезонансном томографе, нейрофизиологи смогли затем установить и зафиксировать на схеме те отделы мозга, которые реагируют на произведения, вызывающие холодок озноба.

Это позволило ученым составить диаграммы некоторых механизмов, которые могут соответствовать этому явлению.

Существует некая важная составляющая в том, как мозг отслеживает наши ожидания, говорит Луи. С самого момента нашего рождения (а возможно, и до него), мы начинаем усваивать определенные правила, по которым пишется музыка к песням.

Если произведение слишком буквально следует общепринятым приемам композиции, оно получается бесцветным и не привлекает нашего внимания.

Если автор музыки слишком уж нарушает каноны, то его творение будет восприниматься скорее как неприятный шум.

Однако в тех случаях, когда композиторам удается удачно балансировать на грани между знакомым и неизвестным, играть на ожиданиях слушателя, используя непредсказуемые краски (такие, как те же апподжиатуры или смены гармонических интервалов), они попадают в ту точку удовольствия, которая приятно возбуждает кору мозга, а это, в свою очередь, порождает трепет наслаждения.

Обманутые ожидания, например, раздражают (хотя и деликатно) автоматическую (вегетативную) нервную систему. Это вызывает сердцебиение, задержки дыхания, прилив крови к кожным покровам, что и сигнализирует о начале приступа трепета наслаждения.

Более того, предчувствие, обман и реализация наших ожиданий приводят к высвобождению дофамина, гормона, вызывающего чувство удовольствия или удовлетворения.

Выделение дофамина происходит незадолго до возникновения трепета и сразу после него. Такие реакции наблюдаются у людей, когда они принимают наркотики или занимаются сексом.

Вероятно, этим можно объяснить, почему песни, вызывающие трепет, так привязчивы, говорит Луи.

Нечто похожее продемонстрировал фармаколог Аврам Голдстайн из Стэнфордского университета. Он блокировал опиоидные рецепторы, систему, которая контролирует чувство вознаграждения и зависимости, и обнаружил, что это приводит к существенному снижению способности участвовавших в опытах добровольцев испытывать кожный оргазм.

Как только вы узнаёте соответствующую песню, эти чувства могут возникнуть с новой силой. Даже если вы утратили первоначальное чувство изумления, вы, тем не менее, окажетесь в состоянии ощутить трепет удовольствия – точно так же, как собака Павлова начинает выделять слюну, когда звонит колокольчик, сигнализирующий о предстоящем кормлении.

В довершение всего, любимое музыкальное произведение вызовет у нас чувство сопереживания, когда мы попробуем вообразить себе, что чувствовал композитор или певец. Оно разбудит наши воспоминания, если песня связана с важными событиями нашей жизни.

В результате всякий раз, когда мы слышим такое произведение, образуется пьянящий эмоциональный коктейль. Видимо, не в последнюю очередь именно поэтому наши вкусы столь индивидуальны, полагает Луи.

"Наши личные переживания и опыт взаимодействуют с музыкальными средствами. Именно благодаря этому для каждого из нас существует особое музыкальное произведение, которые мы воспринимаем как эмоциональное вознаграждение".

Понимание этих механизмов представляется особенно интересным, когда пытаешься разобраться в эволюции музыки. Некоторые эксперты, в частности, Стивен Пинкер, специалист в области когнитивистики (науки о мышлении и познании), полагают, что музыка – это всего лишь довесок к системе средств познания, таких, например, как способность к распознанию образов, которые эволюционировали для выполнения других, более важных функций.

По его словам, это – не более чем "слуховое лакомство". "Смысл этой идеи в том, что музыка – это всего лишь некая вкусность, лишенная питательных свойств", - объясняет Луи.

В этом смысле кожный оргазм можно отнести к той же категории, что и кайф от кокаина, мастурбации и порнографии, когда действия, доставляющие удовольствие, просто перехватывают реакцию мозга на самые примитивные человеческие потребности.

Луи, впрочем, не готова подписаться под идеями Пинкера. Напротив, она более склонна полагать, что музыка - это "трансформирующий инструмент", который способствовал развитию человеческого мышления и совершенствованию общества.

Представьте себе, что это – своего рода песочница, говорит она. После того как мы выполнили все обязанности, обеспечившие наше выживание, мы теперь можем обратиться к музыке и, наслаждаясь безопасны досугом, воспитывать разум и чувства и расширять кругозор.

Мы также можем использовать этот досуг для совершенствования своего эмоционального мира и связей с окружающими. "Никто не играет в песочнице в одиночку. Играют с другими людьми", - говорит она. Пожалуй, музыка также помогает нам развивать способность к общению на эмоциональном уровне.

В таком случае музыкальный трепет может служить нам наградой за такое самовыражение - как личное, так и общественное.

Хотя пока не существуют неопровержимых данных, подтверждающих это предположение, Луи глубоко заинтригована недавними изысканиями, которые продемонстрировали, что чем гуще пучок взаимосвязей между слуховыми, социальными и эмоциональными отделами мозга, тем острее ощущение кожного оргазма.

Не исключено, что в этом заключается невралгическая составляющая социальной значимости музыки.

Другие исследования показали, что совместное исполнение музыки и танцев вырабатывает в членах такой группы альтруизм и сплоченность.

Установлено также, что музыка, взывающая озноб, особенно благоприятно влияет на выработку альтруистических наклонностей у людей, которые участвовали в подобных опытах.

Быть может, именно выброс эндорфина, гормона радости, во время кожного оргазма способствует развитию всеобщей доброжелательности.

Наверное, мы так никогда и не узнаем, как возникла музыка. Но даже если музыка – это всего лишь разновидность лакомства для ваших ушей, она остается легальным кайфом, без которого не мыслима современная жизнь.

Она формирует наше "я", определяет, с кем мы дружим, и сопровождает самые важные моменты нашей жизни.

Тот факт, что она возбуждает те же центры удовольствия, что и кокаин, только подчеркивает значимость всех перечисленных преимуществ. Это значит, что мы снова и снова будет возвращаться за новой "дозой" музыки.

Луи, пожалуй, согласилась бы с этим - кому нужны секс и наркотики, когда есть Рахманинов?

Новость содержит песни, которые чаще других вызывали чувство "кожного оргазма" у людей, участвовавших в лабораторных опытах.