76 дней на плоту посреди океана

В самом начале 1982 года Стивен Каллахэн отправился в удивительное путешествие, от которого наверняка отказался бы, если бы знал, чем оно обернется. 29-летний парень всего-то хотел на своей яхте поучаствовать в трансатлантической гонке. А в итоге оказался посреди океана на надувном плоту. Мучимый голодом и жаждой, страдающий от отравления и помутнения рассудка, преследуемый акулами и штормами, молодой человек два с половиной месяца пытался пересечь Атлантику. Невероятно, но ему это удалось.

«Наполеон Соло»

Стивен был молод, энергичен и мечтал о том, чтобы пересечь Атлантику на небольшой парусной яхте. На жизнь он зарабатывал проектированием яхт и к своим 29 годам считался уникальным специалистом.

В 1980-м парень на шаг приблизился к воплощению мечты. Все свободные деньги он вложил в строительство маленькой яхты, которую назвал «Наполеон Соло». Спустя пару лет все было готово для покорения Атлантики. Каллахэн решил принять участие в трансатлантической гонке Mini transat 6.50. Для этого ему надо было отправиться из США в британский порт Пензанс, оттуда доплыть до Канарских островов и финишировать на Антигуа. Там Стивен планировал остаться как минимум до конца зимы, подыскав какую-нибудь нехитрую работенку.

Путешествие до Пензанса прошло легко и без происшествий. А вот начало гонки на пути к Канарским островам не задалось — воды вспенивали восьмибалльные шторма, несколько яхт затонули, турнир в какой-то момент даже хотели остановить. Но участники двинулись дальше по долгой дороге к финишу.

Увы, участие Стивена Каллахэна в гонке слишком быстро подошло к концу. Спустя три дня «Наполеон Соло» налетел на бревно и получил пробоину бортовой обшивки. Пришлось становиться на ремонт в испанской Ла-Корунье. Здесь моряк провел почти месяц, после чего доплыл на своем суденышке до Канарских островов и 29 января направился в сторону Карибского моря. Эх, лучше бы он обождал неделю.

«Почему я не остался на Канарах? Почему не задержался там, чтобы понежиться еще в покое и безмятежности островного бытия? Зачем я вывел тебя в этот путь, ради дурацкой затеи во что бы то ни стало дважды пересечь океан? Прости меня, мой бедный „Соло“!»

В плену у моря

Несколько дней все шло хорошо. Небо было ясным, за кормой расправившей парус яхты тянулся пенный след кильватерной струи, «Наполеон Соло» резво бежал на запад, а Стивен фотографировал и снимал на видео море, солнце, судно и закаты.

Все изменилось 4 февраля. Небо затянуло тучами, в снастях начал посвистывать ветер, волны становились все выше. Надвигалась буря. В сумерках раздался чудовищный грохот, яхту тряхнуло и понесло по волнам как скорлупку. Внезапно послышался треск древесины, в следующий миг прятавшегося в каюте Стивена накрыл водяной вал. Секунда, две — и парень уже по грудь в воде. Нос яхты клонит вниз, «Наполеон Соло» тонет!

«Сознание выстреливает команды. Освободить мешок с аварийным запасом! В душе бьется немой крик: ты потерял свое судно! Сердце бухает, словно забивающий сваи копер. От тяжелой работы запас воздуха в легких быстро истощается, и разуму приходится вступить в борьбу с рвущимся к вдоху телом. Вокруг хаос и кромешная тьма. Вырваться, только бы вырваться, корабль тонет!»

Моряку удалось вышибить люк и выбраться на палубу. Кое-как перерезал веревки, удерживающие контейнер с надувным плотом. Сама стихия поднявшейся волной помогла сбросить ящик за борт. Следом, по-пиратски зажав в зубах нож, прыгнул Стивен. Благо успел захватить с собой аварийный мешок с припасами, диванный матрас, комплект постельного белья и подушку.

Все это время волны усиленно молотили по опрокинувшейся на правый борт яхте, сдавливали надутые бока малюсенького плота и заливали водой несчастную резиновую палатку на его поверхности, где окоченевший от холода Каллахэн готовился встретить свою смерть.

Спасательный плот Avon, который на долгое время стал пристанищем для Стивена, состоял из двух скрепленных в два яруса круглых надувных камер диаметром чуть больше полутора метров. Сверху в виде купола был натянут тент, образовывавший нечто вроде палатки. Модель шестиместная, но на самом деле с относительным комфортом там могут разместиться разве что двое. Сидеть выпрямившись можно только в самом центре.

Всю ночь изможденный Каллахэн только и делал, что вычерпывал постоянно прибывающую через щели между тентом и надувными камерами воду. Полегчало только с рассветом, когда шторм заметно ослабел, дав передохнуть и пережившему кораблекрушение моряку.

У Стивена был аварийный радиомаяк, однако радиус его действия составлял не более 400 километров, тогда как до ближайшей суши было километров 800. В той точке океана, где застрял Каллахэн, не проходили авиалинии и судовые пути. Тем не менее парень включил маяк — в жизни всякое бывает и помощь может прийти совершенно неожиданно. Увы, но за 30 часов работы передатчик ничего не дал, а еще через двое суток его мощность начала неуклонно снижаться.

6 февраля Стивену исполнилось 30 лет. Этот день он встретил на плоту и отметил вскрытой банкой арахиса, тщательно прожевав каждый орешек. Время от времени чудился гул самолетных двигателей, но нет — это от ветра шумели резиновые бока плота.

Шторм, пусть и заметно меньшей интенсивности, продолжался пять суток. Днем несчастного кое-как обогревало солнце, но по ночам Каллахэн сотрясался от озноба. На не просыхающей от соленой воды коже вскочили сотни фурункулов. Гноящиеся раны, полученные во время бегства с яхты, разъедала морская соль. Не получалось даже толком вытянуться — чтобы уместиться на плоту, приходилось лежать на боку, поджав ноги.

Единственным утешением оставались мечты о том, что будет после спасения. Стивен пообещал себе, что будет уделять больше времени родителям и друзьям, создаст великолепные проекты яхт, съест много (очень много!) вкусняшек и умрет в глубокой-глубокой старости. Хотя нет, смерть гораздо ближе, чем хочется об этом думать.

«Потеряно все, кроме прошлого и друзей; я лишился, можно сказать, последней рубашки. Приплыли, что называется. Выйду ли я живым из этой переделки? Не знаю»

Акула-людоед, голод и первая добыча

Помощью пока не пахнет, значит, пора налаживать на плоту какой-никакой быт. Благо стихия окончательно присмирела и выживать стало намного легче.

Первым делом Стивен убрал напоминающий медузу плавучий якорь. Он обеспечивал устойчивость плота под ударами волн, но сильно замедлял движение. В результате скорость увеличилась почти вдвое — с 27 до 50 километров в день. Достичь судоходной трассы такими темпами удалось бы через пару недель.

Пить морскую воду категорически нельзя. Да, она может принести временное облегчение, но из-за высокого содержания в ней натрия при выведении такой воды организм потеряет больше влаги, чем получил. При этом тело довольно быстро превратится в иссохший труп. К счастью, у Каллахэна были солнечные опреснители и фляга с тремя литрами пресной воды.

Через неделю плот впервые заприметила акула-людоед. Описав несколько кругов вокруг резинового суденышка, хищница не рискнула напасть и на первый раз уплыла восвояси. Стивен же решил, что лучше умрет здесь, но в воду не спустится.

Четырежды в день приходилось подкачивать плот — спасибо насосу, оказавшемуся в аварийном мешке. Хуже всего дела обстояли с голодом. Если воду худо-бедно можно было добывать с помощью опреснителей, то с едой оказалось совсем туго. Кочан капусты, невесть как попавший на борт, был съеден в первые же дни. Время от времени недалеко от плота показывались серебристые спины дорад, но даже с помощью подводного ружья добыть заветную тушку долго не удавалось.

Зато вернулась акула. На этот раз она поднырнула под днище и попыталась прокусить один из балластных карманов. Чтобы отогнать негодницу, моряк был вынужден выстрелить в нее стальной стрелой из подводного ружья. Снаряд не причинил рыбе вреда, и она отплыла, но снова вернулась в одну из ночей. Акула попробовала перевернуть плот, зашла на следующий круг и опять бросилась в атаку. Не теряя времени, Стивен взял нож и подобрался к выходу из палатки. В момент, когда рыбина начала подныривать под плот, парень молниеносно нанес удар. Хищник отступил.

Поймать первую рыбу получилось только через две недели после крушения. На этот раз стрела насквозь пробила тело слишком близко подплывшего спинорога. Желанная добыча!

«Мои глаза наполнились слезами. Я оплакивал погибшую рыбу, оплакивал себя, свое отчаянное положение. Потом начинал есть ее горькое мясо. Зарываюсь лицом во влажную мякоть сырой рыбьей плоти, чтобы напиться красно-бурой крови. Густая, отвратительная горечь заполняет рот, и я тут же сплевываю эту гадость. Поколебавшись, кладу в рот рыбий глаз, раскусываю его, и меня едва не выворачивает наизнанку»
Спасение, которое прошло мимо

И все же еды было совсем мало. От скудной пищи у Стивена начали атрофироваться мышцы, а кости — выпирать наружу. Не давала покоя акула, а также ассоциации с фильмом «Челюсти». То ли та же самая, то ли другая, но почти каждую ночь опасная тварь объявлялась, чтобы снова и снова испытывать на прочность надувной плот. И каждый раз Каллахэну приходилось наугад стрелять из подводного ружья. Только так хищницу удавалось отгонять.
 

На пятнадцатую ночь на горизонте показалось спасение в виде большого корабля. Стивен как раз в очередной раз отгонял назойливую акулу, когда заметил сверкающие огни. Забыв об опасности, парень трясущимися руками развязал тесемки мешка, нащупал ракетницу и дал залп в ночное небо. Один, второй, третий, четвертый, пятый, шестой. Наверняка заметили! Вот судно подплыло совсем близко, так, что видны иллюминаторы и ярко освещенная рубка. Ах, как приятно было представить, что через какой-нибудь час все беды останутся позади, а ты будешь сидеть в тепле и комфорте, рассказывая морякам о своих злоключениях!

Корабль прошел мимо, не заметив маленького терпящего бедствие путешественника. Такое повторится еще восемь раз, но именно после первого у Каллахэна появились признаки пошатнувшегося психического здоровья. Мысли начали путаться, все чаще откуда-то из глубин сознания всплывали, казалось, давно забытые эпизоды из детства. А еще — постоянные гастрономические мечтания.

Со временем Стивен наладил строгий распорядок жизни на плоту. Сперва сделать зарядку, потом проверить работу опреснителей и опустошить их, поохотиться на дорад или спинорогов, в случае удачи разделать рыбу, поесть, подкачать воздух, поглядеть вдаль в поисках помощи.

Да, к полуторамесячному пребыванию на плоту Каллахэн научился ловить дорад и спинорогов, которые постоянно сопровождали его суденышко, днями напролет подталкивая его снизу. Излишки мяса вялились снаружи, над палаткой. Вкусовые рецепторы привыкли к свежим рыбьим потрохам — теперь они даже казались вкусными! Особенно восхитительны глазные яблоки, хотя печенка и икра тоже ничего. В качестве десерта — вода.

Но получаемых питательных веществ организму отчаянно не хватало — голод преследовал всегда и везде, даже во время поглощения очередной дорады. Благодаря получаемым с кровью и внутренностями рыб витаминам Стивен так и не заболел цингой, но у него выпали зубные пломбы и коронки.

Кроме постоянного чувства голода и жажды донимала сырость. Каллахэн старался протирать все внутри палатки, но избавиться от сырости не получалось. Из-за длительного воздействия соленой воды на теле появлялись все новые и новые нарывы, которые прорывались и оставляли на коже глубокие незаживающие язвы. Казалось, в каждую из них регулярно по капле вводили кислоту. Разъедала раны и соль, которая коркой покрыла подушку и спальный мешок. На пальцах — огромные мозоли, натертые от постоянного использования насоса для подкачки плота.

Ночами Стивен дрожал от холода, а днем изнывал от 30-градусной жары, комфортно было только по вечерам и с рассветом. Сущим адом жизнь на плоту казалась в моменты, когда налетал очередной шторм. В такие дни бедолага не спал по несколько ночей, постоянно вычерпывая воду и выкручивая спальный мешок. Хотелось думать, что осталось совсем немного — еще чуть-чуть и страдания закончатся.

Во время своего почти трехмесячного испытания Стивен Каллахэн находил утешение и дельные советы в книге Дугала Робертсона. Суровый шотландец годы напролет вместе с семьей проводил в море, пока в 1972 году их шхуну не затопили косатки. Шесть человек на протяжении 38 дней ютились посреди океана в лодке трехметровой длины. После спасения японскими рыболовами Робертсон на основе своего приключения написал книгу о выживании на море в экстремальных условиях.

Прощай, рассудок!

Сорок третий день плавания Стивен запомнил на всю жизнь. Тогда он пытался починить давно сломанное подводное ружье, из которого сделал ручной гарпун. Во время ловли дорады конструкция развалилась и, что хуже всего, проткнула нижнюю камеру плота.
 

«О боже! Внизу зияет огромная дырища шириной в четыре дюйма. Я пытаюсь стянуть края страшной пасти, но плот продолжает погружаться. Через разрыв пробиваются громадные пузыри, потом выскальзывают пузырьки поменьше, просачивающиеся уже не так быстро. И наконец, нижняя камера безжизненно опадает плоским пустым мешком»

Плот остался на плаву только благодаря верхней камере, высота надводной части которой составляла меньше 8 сантиметров. Если не починить нижнюю камеру, соленая вода будет постоянно заливать палатку и в конце концов разъест кожу до костей.

Следующие десять дней моряк посвятил тому, что пытался спасти свой плот и себя самого. Он пробовал затолкнуть в пробоину кусок пенопласта от подушки, законопатить дыру набивкой от спальника, зажать бечевкой, обмазать илом, клочьями саргассовых водорослей и рыбьими кишками… А в перерывах — многие и многие часы неустанной работы насосом.

Как назло вернулась акула. В тот момент, когда Стивен опустил руки в океан, пытаясь что-нибудь сделать с пробоиной, трехметровая бестия щелкнула зубами совсем рядом! На жалкие укусы гарпуна океанский стервятник не реагировал, продолжая как ни в чем не бывало описывать круги вокруг плота, словно дожидаясь удобного момента. Отогнать акулу получилось только после того, как моряк, позабыв о хлипкости плота, из последних сил всем своим весом обрушил гарпун на голову хищника — рыба мгновенно уплыла.

В конце концов усилия Каллахэна привели к тому, что дыру кое-как удалось залатать. Но к ежедневному ритуалу из гимнастики, охоты, обслуживания опреснителей и добычи еды добавился еще один — подкачивание нижней камеры насосом каждые два часа. Уследить за утечкой воздуха удавалось не всегда. В итоге на днище плота почти всегда плескалась соленая вода. У Стивена поднялась температура, язв стало еще больше — бедняга гнил заживо.
 

Дал сбой разум, лишенный сна. Как впоследствии вспоминал Каллахэн, он начал не только видеть фрукты, но и ощущать их запах, в голове то и дело «запускались» хиты The Beatles, окружавших плот рыб парень начал воспринимать как одушевленных друзей, то и дело беседуя с ними. Накатывала паника, на смену ей приходило нытье, потом — вопли и истерика, а заканчивалось все обычно приступами жалости и гнева. На плоту появился незримый Некто, разговаривающий со Стивеном. Да, вот и до раздвоения личности дошло. Измученное тело слабо подчинялось командам мозга и хотело только одного — покоя, избавления от физических страданий…

Также Каллахэн вдохновлялся историей китайского моряка Пань Ляня. Во время Второй мировой войны британское торговое судно, на котором он служил, было затоплено немецкой подлодкой. Пань поставил абсолютный рекорд, проведя в открытом океане на спасательном плоту 133 дня! Несколько раз его обнаруживали проходящие мимо суда, но узнав, что имеют дело с китайцем, моряки отказывались брать Ляня на борт. В конце концов он доплыл на плоту до устья Амазонки, где его подобрали бразильцы.

Читая о мучениях, которые перенес Стивен Каллахэн, сложно поверить, что он выжил. На семьдесят шестое утро едва открывший от слабости глаза бедняга увидел нечто необыкновенное — полосу зелени на вечно бескрайнем голубом фоне. Стивен доплыл до побережья Гваделупы. Вскоре подоспели местные рыбаки.

За время плавания Каллахэн потерял 20 кг веса, похудев до 43 кг. Все его тело было покрыто язвами, начали выпадать волосы, желудок долгое время не мог принимать нормальную пищу. На полное выздоровление ушел не один год. Сегодня Стивену 65 лет. Он ест раз в день, по-прежнему увлекается конструированием яхт, а также консультирует моряков по выживанию в океане. Кроме того, мужчина помогал авторам фильма «Жизнь Пи» и даже изготовил снасти для главного героя ленты.

«Что я вынес из этого плавания? Окрепла моя вера в безразличие морской стихии, в относительность понятий добра и зла и всех человеческих ценностей, в равенство всех творений божьих и в собственную мою незначительность»