Вход / Регистрация
25.11.2024, 19:00
Тайны "Лоупской плиты"
История открытия этого памятника археологии насчитывает 15 лет. Тогда она была впервые замечена в овраге между железной и шоссейной дорогами к северу от поселка Лоо, но должным образом не оценена и никакого интереса не вызвала. Вторично ее открыл Хушт Мадин, краевед селения Большой Кичмай в 2013 г.; плиту, по приглашению краеведа, осмотрели, очистили и сфотографировали научные сотрудники Адыгейского РИГИ им.Т.М. Керашева Кизилов А.С., Кондряков Н.В. и Кудин М.
Фотографии с краткими комментариями Кизилова А. попали в Интернет и таким образом с находкой мог ознакомиться какой-то круг общественности.
Автор этих строк имел возможность осмотреть место находки и выполнить подробную прорисовку петроглифических изображений песчаниковой плиты. Размеры плиты 60х50 см, толщина — 16 — 22 см. Изобразительная плоскость бугристая, форма ее подпрямоугольная, скорее трапецевидная. Насчитывается около полсотни знаков, но точный подсчет затруднен из-за переплетения их в синтетических композициях.
Изображения выполнены различными инструментами и, возможно, в разное время. Имеются рисунки, гравированные острием иглы или шила, более глубокие и широкие, прочерченные кремневым или бронзовым резцом; высверленные остроконечником круглые лунки в количестве 14 диаметром 5 — 15 мм; разнообразные по форме, величине линзовидные штрихи. Имеются фигуративные изображения: профильная геометризованная фигура оленя на шесте, два фасада испыуна (дольмена), схематичное начертание рыбы, строение с двускатной крышей, «солнечная ладья», подобие кораблика с парусом. Большинство же петроглифов представляет собой знаки-символы, находимые среди хеттских иероглифов: прямоугольная решетка с семью параллельными линиями; треугольник с лункой в центре: шестиконечные и семиконечные звездочки; прямые и косые кресты: ф-образная фигура: стрельчатая арка; спаренные параллельные углы и дуги. Рассмотрены некоторые знаки хеттского иероглифического и силабарического письма: логограммы слов «бог», «дорога», «плодородие», «благо-добро», «жрец», «звезда», «сто», «милость», «величие», «солнце», «прадед», «луна», «гробница», «минала». (5, 1960, с. 262 - 268).
Узнаются знаки, напоминающие абазинские, абхазские и адыгские тамги, которые, по мнению некоторых исследователей Кавказа и европейских вояжеров, происходят от хеттских иероглифов. Просматриваются тамги Тхайцюхо, Гобэши, Кяхир, Тхагапсо, Аисова. (18, 1993, с. 160-171).
Замечаются две особенности петроглифов плиты: обход тупалой (писец хеттское) плиты при исполнении периметричных композиций и погребальный характер (семантического) содержания. Последнее замечание обосновывается семиантикой изображений нижней изобразительной половины плоскости, при взгляде (если смотреть) со стороны рыбы.
Согласно адыгской народной символики «рыба» олицетворяет подземный мир, в который переселяются покидающие белый свет в «солнечной ладье», подобно почившему фараону в древнеегипетской «Книге мертвых». Изображения двух фасадов испыунов-дольменов, первая которых была функция погребальной, а также иероглиф гробницы со стрельчатой аркой подкрепляют похороненую идею. Фигура оленя с семью ветвистыми рогами на шесте напоминает о погребальном обряде царя-жреца Майкопского кургана «Ошад» с о скульптурками четырех бычков на трубчатых шестах и «хейкельджики», изображающие бронзовых и серебряных быков и оленей по четырем углам царских гробниц Аладжачуюка в Турции .(1, 1995, levha 2, 3).
Стилизованное изображение оленя на шесте имеется на мергелевой пирамидке, найденной А.А. Сазоновым вблизи хутора Городского Теучежского района Адыгеи (6, 1997, с. 20). Археолого-искусствоведческий анализ изображений пирамидки позволяет отнести ее к майкопской археологической культуре. О погребальной семантике изображения оленя на Лоупской плите говорит не только линейно-геометрический стиль петроглифа и шест, но и иероглиф, на который опирается шест. Хотя хеттский символ гробницы в этом изображении лишился декоративных деталей, но основная форма, воспроизведенная Э. Ларошем (5, 1960, с. 273), осталась.
Рядом с рисунком могильной гробницы изображен фасад испыуна-дольмена с большой лункой над ним. Именно такой формы фасады характерны для Причерноморской Шапсугии. Здесь распространен полумонолитный (т.н. Корытообразный) тип мегалита и когда с него сброшена покрывная плита, фасад принимает вид трапеции с верхними скругленными углами. Такое символическое начертание испыуна отличается от петроглифа на крыше составного испыуна-дольмена хребта Дудугуш, открытого М.В. Гавриловым в 1991 г. в горной части майкопского района Адыгеи. (11, 2001, с. 58).
Последний отличается от Лоупского линейным начертанием крыши в виде горизонтальной черты. Над этой чертой выгравирована окружность со вписанным косым крестом. Вместо этого символа дудугушевского петроглифа, возможно мыслимого как солярный, на Лоупской плите высверлена самая крупная круглая лунка (композиция 9). Кроме дудугушевского петроглифа, сюжет дольменного фасада фигурирует в адыгско-абазинской геральдике. Фигуративнее всех это отражено в тавре-тамге кабардинцев Пшунетлевых. Здесь изображение приближено к «фасаду» Лоупской плиты, т.е. без горизонтального перекрытия в виде аркообразной фигуры с кружком «лаза» в средине арки. Другие тамги в количестве около 10 усложнены изображениями технических деталей из соображений процесса таврирования (Пшеун, Пшу, Лоо, Шевацуко, Джандуби, Пазов и др.). (18, 1993, с. 145, 160 - 171) .
В хеттско-хатской иероглифике таких знаков нет. Это чисто местный, древний кавказский символ, связанный с предками абазин, абхазов и адыгов. (10, 1999, с. 15. 2001, с. 51; 14, 2001, с. ;9, 1993, с. 268.
На Лоупской плите фасады испыунов награвированы по обоим нижним углам (композиции 4 и 9). Между ними в нижнем ряду расположен петроглиф «рыба» (ПЦЭ) по вертикали носом вниз, что, согласно народной символики адыгов, показывает отношение символа к загробному миру (композиция 14). В соседстве с петроглифом рыбы — четыре знака: прямой крест, хеттская логограмма слова «бог», знак, сходный с хеттским силабом «ли» (композиции 12, 13) и прямоугольный треугольник.
Надо отметить неслучайное отграничение отслоившейся части плиты. На ней выгравированы четыре петроглифических композиции более широкими, более глубокими и более выветренными канавками.. Эта часть петроглифов плиты выглядит более ранней. Верхняя композиция «1», смотря сверху, представляет герб абазинского рода «Аисова» со знаком величия, согласно хаттско-хеттской иероглифики. Под ним хеттский иероглиф «стрелкового лука» (композиция 2). Еще ниже — композиция «3» из (перевернутой) дуги с логограммой слова «луна» (арма) и каким-то Т-образным знаком, подобным хеттскому числу «11». Рядом петроглиф в форме заглавного латинского «R» ®. В самом нижнем углу отслоившейся части плиты выгравирован петроглиф фасада испыуна с покрывной плитой, возможно плиточного типа, исполненный (наискось) с угла.
Если взглядом двигаться от первой композиции влево вдоль верхнего края плиты, то соседним будет треугольник с лункой в центре. В хеттской иероглифике треугольник, но без центрового кружка, символизирует слово «su» (шу) - благо, здоровье, добро, что совпадает с адыгской и абазинской подобной лексемой и семантикой. Треугольник с лункой может означать - «добрая душа» (человек доброй души).
Следующая композиция «6» составлена из трех элементов: малая семиконечная звезда, подквадратная решетка с семью параллельными линиями и четырьмя перпендикулярными им штрихами и прямой крест с длинным нижним лучом и едва заметным верхним. Внутри решетки - круглая лунка средней величины.
В адыгской символике число «7» связывается с созвездием «Жъуагъо зэшыбл» (Большая медведица), символизировавшем плодородие, изобилие. Прямоугольная решетка связывается с пахотой, земледелием. (3, 1930). На отколовшемся левом верхнем углу плиты начертана геометрическая композиция «7», основанная на петроглифе строения типа пирамид, хеттского силаба и двух тамгообразных знаков (Гобэши и Абаев. (18, 1993, с. 122-139).
В центре плиты — самая сложная группа знаков из композиций 10 и 11, вытягивающихся в своеобразную косую строку и подчеркнутую прямой линией. Основу композиции «10» составляет «солнечная ладья». Над нею, частично входя в ее изображение, расположен триглиф из перьевых штрихов, соединенный с 6-конечной звездой. Еще одна 6-конечная звезда поменьше награвирована рядом справа. Горизонтальный луч этой звезды оканчивается тонколинейным косым крестом. Триглиф вверху соединяется с двумя лучами большой звезды и образует фигуру, близкую к логограмме хеттского имени «Аситавады» (5, 1960, с. 279, 286) и одновременно к тамге абазин Тхайцюхо (адыгское «божий человек»). (18, 1993, с. 278). Это можно представлять жреческой функцией. Шестиконечная звезда, согласно предложенной Е.Ларошем семантике, могла символизировать у хеттов любовь, а косой крест - символ жрицы. (5, 1960, с. 278).
Поскольку композиция 11 включена в строку, а последнюю возглавляет «солнечная ладья», развернутая килем влево, то чтение строки следует начинать справа налево. Если принять круглую лунку за символ души человека, трехветвистую фигуру за логограмму слова «уважать», перевернутую арку за логограмму слова «прадед» (5, 1960, с. 274, 278), можно получить следующий смысл: «Храня уважение к духу «кяхского (5, 1960, с. 274) прадеда», любящие души Аситавы и жрицы направляются к нему в «солнечной ладье». В таком древнем сообщении возможно предположить обычай или случай добровольного или обязательного ухода из жизни спутницы.
Можно представить, что вертикальный ряд отслоившейся части Лоупской плиты посвящен одному погребенному в дольмене, а на основной плоскости - паре его потомка Аситаве. Периферийные композиции, подобно клеймам средневековой иконы, характеризуют каждого из погребенных двоекратно. Важнейшими вопросами атрибуции нового древнего артефакта - археологии являются хронологическая синхронизация, этнокультурная или археологическо-культурная привязка. Не так сложно было бы определить время создания этого петроглифического произведения, если бы плита находилась вблизи или на самом археологическом памятнике бытового, оборонного или погребального характера. Но как раз этого нет, потому что плита сползла в овраг с хребтика, конечная часть которого оказалась между двух стратегических дорожных магистралей. Вниз - обрыв к железной дороге метров 40 — 30 высотой; вверх крутой склон к шоссе Туапсе - Сочи, высотой около 25 — 20 м. Этот пятачок и во время строительства железной дороги в 1946 г. подвергался серьезным нарушениям, и во время строительства и ремонтных работ на шоссе под отвалом бульдозера не осталось ни одного метра «insitu».
Наверняка, вблизи или рядом с плитой находились один или несколько испыунов-дольменов, фасады которых получили отражение в петроглифах. Об этом свидетельствует и погребальное содержание большинства петроглифических композиций. По всей вероятности, плита находилась на подиуме высотой на уровне живота-груди квадратореса (каменотеса - итальянское), судя по обходной методике нанесения знаков. И логично мыслить ее местонахождение и использование в портале испыуна-дольмена, или в святилище поблизости от мегалитических сооружений.
В пределах Причерноморской Шапсугии известны т.н. ольгинские плиты с петроглифами, опубликованные Миллером А.А., и датированные им Х - ХII вв. (12, 1909). Петроглифы одной плиты изображают культово-погребальный сюжет с пиктограммами христианского храма и женской фигуры. На другой плите- пиктограмма лошади, мужской фигуры и очень схематично парусного кораблика. Но нигде не видно изображения испыуна (дольмена), хотя пиктограмма женщины дана в лежачем положении рядом с крестом, по всей вероятности, захороненной. Из европейских вояжеров эпохи средневековья никто не упоминает мегалиты, хотя многие из них в целом виде стоят с эпохи бронзы (а некоторые с эпохи энеолита) близко к морю. Похоже, что шапсуги никому из гостей их не показывали, и для изображений они были табуированы. Тем более, испыуны в средневековье функционально использовались в качестве святилищ и жертвенников, но ни как гробницы.
Знаменитая майкопская «плита» относится двумя авторами к позднебронзовому периоду бронзового века (17, 1971, с. 28, 29; 7, 2009, с. 87, 88) , но среди ее петроглифов нет изображений иероглифов испыунов, сходных с фасадами Дудугушевского составного дольмена или Лоупской плиты. Г.Ф. Тарчанинов предположил привозной характер мйакопской плиты. Автор этой статьи тоже допускает факт исполнения силабо-иероглифической надписи на майкопской плите царедворцем хеттского царя Супилулеумы второго, прибывшем из Анатолии, где не было подобных «каменных домиков» и не видевшим северокавказских мегалитов. Еще важно то, что в 1195 — 1197 гг. до н.э. (датировка майкопской плиты по Н.Г. Ловпаче), т.е. в самом конце бронзового века, испыуны не строились, но в погребальной функции эпизодически использовались горцами нынешнего Майкопского района. (4, 1999, с. 52, рис. 16, с. 21, 22).
Более ранний памятник дольменной культуры — испыун-дольмен Колихо в Причерноморской Шапсугии, датированный В.А. Трифоновым по костям захороненных в нем, второй половиной II тыс-я до н.э. (16), видимо, содержал невыделенный материал первой половины II тыс-я до н.э. По мнению основного исследователя кавказских дольменов-испыунов В.И. Марковина, мегалиты строились еще в I половине II тыс-я до н.э., а позже продолжали функционировать в качестве гробниц. (10, 1999, с. 398). Т.е. материал второй половины II тыс-я до н.э. из дольмена-испыуна Колихо связан со вторичным похоронным обрядом. Но каменная круглая плитка, найденная в самом низу, под костяками, с 7-ю иероглифами на одной из сторон, должна относиться ко времени строительства мегалита, т.е. к первой половине II тыс-я до н.э. Среди иероглифов этой плитки нет пиктограммы испыуна-дольмена, но в тексте, прочитанном Н.Г. Ловпаче, упоминается крепкое (каменное) сиденье, в котором можно мыслить испыун (8, 2013, с. 252, 254).
Удревняющим элементом Лоупской плиты оказывается пиктограмма фигуры оленя на шесте, типичного для штандартов майкопской культуры Северного Кавказа и культуры Аладжа-Гуюк в Анатолии. Эти культуры датируются не позднее III тыс-я до н.э.
К сожалению, на самой плите нет хронологических ориентиров, от которых можно отталкиваться в ее эпохальной датировке. Перед пиктограммой испыуна на отслоившейся части композицию «3» с дугой вверх можно прочитать по Э. Ларошу как 15 ноября (одиннадцатый полумесяц); но какого года не указывается. Подобная традиция замечается в древнем письме Передней Азии. Так, Жак-де-Морган в книге «Происхождение народов Кавказа» приводит надпись таблетки 23 века до н.э. Из Ниневийской библиотеки, и в которой клинописным дуктом сообщается: «В 20-е новолуние царь Хати (Var Xati) наступает и овладевает троном» (Аккада — Н.Л.). (14, 1889, с. 55).
Автор парижской книги определяет дату указанного события 3750 г. до н.э., исходя из классического халдейского трактата по астрологии, откуда черпал информацию для таблетки Нарамсин — древнеассийриский царь.
Но мы не располагаем источником, подобным халдейскому трактату, а лишь вертикальной строкой из четырех иероглифо-пиктографических композиций. Эту строку по хаттско-хеттской иероглифике можно прочитать примерно следующим образом:
«Душа великого пророка (Айсы) знаменитого лучника — душа Мувы в одиннадцатом полулунии достигла псауна - дома души».
Предполагается, что абазинский род Аисов сохранил древний иероглиф-тамгу с бронзового века. (18, 1993, с. 160, 164).
Следовательно, точнее половины тысячелетия петроглифы Лоупской плты датироваться не могут. Согласно хронологической позиции корытообразных испыунов, определенной В.И. Мрковиным (10, 1999, с. 398), Лоупска плита, один петроглиф которой с изображением фасада дольмена этого типа, должна занять хронологическую полку первой половины II тысячелетия до н.э.
В отношении культурной атрибуции следует определенно и без сомнения вписать Лоупскую плиту в позднедольменную культуру Западного Кавказа.
Касательно этнокультурной атрибуции следует напомнить представление языковедов о дифференциации единого абхазо-адыгского языка, именно в дольменную эпоху. (10, 1999, с. 395).
Учитывая наибольшую близость иероглифов и тамг-тауров Лоупской плиты к шапсугским (Хагур), кабардино-касожским (Пшунетлевы, Гобашевы), а в общем, к кяхским, но особенно к абазинским (абазги античной эпохи и раннего средневековья) — Аисов, (13, 1994, с. 490) Джанбуди, Лоо, Пазов, Пшеунов, Тхайцюхов, Пшу, абхазским (кяхир) родовым гербам, правильнее определить — абхазо-адыгский этнос развитой бронзы Восточного Причерноморья.
Эта предварительная интерпретация очень схематична. В ней много неясностей и есть надежда со временем их прояснить. Остается возможность разгадать ребусы петроглифических композиций основной изобразительной плоскости Лоупской плиты. Лоупской она названа из-за места находки, располагающегося в конце поймы р. Лоупс (адыгское), близко к впадению ее в Черное море.
Дешифровка пиктографическо-иероглифических композиций плиты даст информацию по наземной стороне похоронного обряда дольменной культуры, в какой-то степени возможность восстановить утраченный лексикон адыгского, абхазского и абазинского языков за счет привлечения хаттских терминов и имен.
Кроме археолого-исторических и лингвистических перспектив, петроглифы Лоупской плиты дают возможность представить не только древнеписьменный характер ее знаков, но и скульптурно-графическое искусство древних предков абхазо-адыгов эпохи развитой бронзы.
Наконец, разгадка таинственных пиктогрфическо-иероглифических начератний может сузить дату плиты мифологизированным образом какого-то исторического события.
Активное участие и содействие в деле доставки Лоупской плиты, выполнения прорисовок, фотосъемок и сохранности, кроме Хушта Мадина и Кизилова Андрея проявили молодые шапсуги-патриоты Шеретллук Шумаф и Чачух Ахмед. Не остался в стороне от беспокойства по этому делу известный общественный деятельно адыгского мира Гвашев Руслан.
Фотографии с краткими комментариями Кизилова А. попали в Интернет и таким образом с находкой мог ознакомиться какой-то круг общественности.
Автор этих строк имел возможность осмотреть место находки и выполнить подробную прорисовку петроглифических изображений песчаниковой плиты. Размеры плиты 60х50 см, толщина — 16 — 22 см. Изобразительная плоскость бугристая, форма ее подпрямоугольная, скорее трапецевидная. Насчитывается около полсотни знаков, но точный подсчет затруднен из-за переплетения их в синтетических композициях.
Изображения выполнены различными инструментами и, возможно, в разное время. Имеются рисунки, гравированные острием иглы или шила, более глубокие и широкие, прочерченные кремневым или бронзовым резцом; высверленные остроконечником круглые лунки в количестве 14 диаметром 5 — 15 мм; разнообразные по форме, величине линзовидные штрихи. Имеются фигуративные изображения: профильная геометризованная фигура оленя на шесте, два фасада испыуна (дольмена), схематичное начертание рыбы, строение с двускатной крышей, «солнечная ладья», подобие кораблика с парусом. Большинство же петроглифов представляет собой знаки-символы, находимые среди хеттских иероглифов: прямоугольная решетка с семью параллельными линиями; треугольник с лункой в центре: шестиконечные и семиконечные звездочки; прямые и косые кресты: ф-образная фигура: стрельчатая арка; спаренные параллельные углы и дуги. Рассмотрены некоторые знаки хеттского иероглифического и силабарического письма: логограммы слов «бог», «дорога», «плодородие», «благо-добро», «жрец», «звезда», «сто», «милость», «величие», «солнце», «прадед», «луна», «гробница», «минала». (5, 1960, с. 262 - 268).
Узнаются знаки, напоминающие абазинские, абхазские и адыгские тамги, которые, по мнению некоторых исследователей Кавказа и европейских вояжеров, происходят от хеттских иероглифов. Просматриваются тамги Тхайцюхо, Гобэши, Кяхир, Тхагапсо, Аисова. (18, 1993, с. 160-171).
Замечаются две особенности петроглифов плиты: обход тупалой (писец хеттское) плиты при исполнении периметричных композиций и погребальный характер (семантического) содержания. Последнее замечание обосновывается семиантикой изображений нижней изобразительной половины плоскости, при взгляде (если смотреть) со стороны рыбы.
Согласно адыгской народной символики «рыба» олицетворяет подземный мир, в который переселяются покидающие белый свет в «солнечной ладье», подобно почившему фараону в древнеегипетской «Книге мертвых». Изображения двух фасадов испыунов-дольменов, первая которых была функция погребальной, а также иероглиф гробницы со стрельчатой аркой подкрепляют похороненую идею. Фигура оленя с семью ветвистыми рогами на шесте напоминает о погребальном обряде царя-жреца Майкопского кургана «Ошад» с о скульптурками четырех бычков на трубчатых шестах и «хейкельджики», изображающие бронзовых и серебряных быков и оленей по четырем углам царских гробниц Аладжачуюка в Турции .(1, 1995, levha 2, 3).
Стилизованное изображение оленя на шесте имеется на мергелевой пирамидке, найденной А.А. Сазоновым вблизи хутора Городского Теучежского района Адыгеи (6, 1997, с. 20). Археолого-искусствоведческий анализ изображений пирамидки позволяет отнести ее к майкопской археологической культуре. О погребальной семантике изображения оленя на Лоупской плите говорит не только линейно-геометрический стиль петроглифа и шест, но и иероглиф, на который опирается шест. Хотя хеттский символ гробницы в этом изображении лишился декоративных деталей, но основная форма, воспроизведенная Э. Ларошем (5, 1960, с. 273), осталась.
Рядом с рисунком могильной гробницы изображен фасад испыуна-дольмена с большой лункой над ним. Именно такой формы фасады характерны для Причерноморской Шапсугии. Здесь распространен полумонолитный (т.н. Корытообразный) тип мегалита и когда с него сброшена покрывная плита, фасад принимает вид трапеции с верхними скругленными углами. Такое символическое начертание испыуна отличается от петроглифа на крыше составного испыуна-дольмена хребта Дудугуш, открытого М.В. Гавриловым в 1991 г. в горной части майкопского района Адыгеи. (11, 2001, с. 58).
Последний отличается от Лоупского линейным начертанием крыши в виде горизонтальной черты. Над этой чертой выгравирована окружность со вписанным косым крестом. Вместо этого символа дудугушевского петроглифа, возможно мыслимого как солярный, на Лоупской плите высверлена самая крупная круглая лунка (композиция 9). Кроме дудугушевского петроглифа, сюжет дольменного фасада фигурирует в адыгско-абазинской геральдике. Фигуративнее всех это отражено в тавре-тамге кабардинцев Пшунетлевых. Здесь изображение приближено к «фасаду» Лоупской плиты, т.е. без горизонтального перекрытия в виде аркообразной фигуры с кружком «лаза» в средине арки. Другие тамги в количестве около 10 усложнены изображениями технических деталей из соображений процесса таврирования (Пшеун, Пшу, Лоо, Шевацуко, Джандуби, Пазов и др.). (18, 1993, с. 145, 160 - 171) .
В хеттско-хатской иероглифике таких знаков нет. Это чисто местный, древний кавказский символ, связанный с предками абазин, абхазов и адыгов. (10, 1999, с. 15. 2001, с. 51; 14, 2001, с. ;9, 1993, с. 268.
На Лоупской плите фасады испыунов награвированы по обоим нижним углам (композиции 4 и 9). Между ними в нижнем ряду расположен петроглиф «рыба» (ПЦЭ) по вертикали носом вниз, что, согласно народной символики адыгов, показывает отношение символа к загробному миру (композиция 14). В соседстве с петроглифом рыбы — четыре знака: прямой крест, хеттская логограмма слова «бог», знак, сходный с хеттским силабом «ли» (композиции 12, 13) и прямоугольный треугольник.
Надо отметить неслучайное отграничение отслоившейся части плиты. На ней выгравированы четыре петроглифических композиции более широкими, более глубокими и более выветренными канавками.. Эта часть петроглифов плиты выглядит более ранней. Верхняя композиция «1», смотря сверху, представляет герб абазинского рода «Аисова» со знаком величия, согласно хаттско-хеттской иероглифики. Под ним хеттский иероглиф «стрелкового лука» (композиция 2). Еще ниже — композиция «3» из (перевернутой) дуги с логограммой слова «луна» (арма) и каким-то Т-образным знаком, подобным хеттскому числу «11». Рядом петроглиф в форме заглавного латинского «R» ®. В самом нижнем углу отслоившейся части плиты выгравирован петроглиф фасада испыуна с покрывной плитой, возможно плиточного типа, исполненный (наискось) с угла.
Если взглядом двигаться от первой композиции влево вдоль верхнего края плиты, то соседним будет треугольник с лункой в центре. В хеттской иероглифике треугольник, но без центрового кружка, символизирует слово «su» (шу) - благо, здоровье, добро, что совпадает с адыгской и абазинской подобной лексемой и семантикой. Треугольник с лункой может означать - «добрая душа» (человек доброй души).
Следующая композиция «6» составлена из трех элементов: малая семиконечная звезда, подквадратная решетка с семью параллельными линиями и четырьмя перпендикулярными им штрихами и прямой крест с длинным нижним лучом и едва заметным верхним. Внутри решетки - круглая лунка средней величины.
В адыгской символике число «7» связывается с созвездием «Жъуагъо зэшыбл» (Большая медведица), символизировавшем плодородие, изобилие. Прямоугольная решетка связывается с пахотой, земледелием. (3, 1930). На отколовшемся левом верхнем углу плиты начертана геометрическая композиция «7», основанная на петроглифе строения типа пирамид, хеттского силаба и двух тамгообразных знаков (Гобэши и Абаев. (18, 1993, с. 122-139).
В центре плиты — самая сложная группа знаков из композиций 10 и 11, вытягивающихся в своеобразную косую строку и подчеркнутую прямой линией. Основу композиции «10» составляет «солнечная ладья». Над нею, частично входя в ее изображение, расположен триглиф из перьевых штрихов, соединенный с 6-конечной звездой. Еще одна 6-конечная звезда поменьше награвирована рядом справа. Горизонтальный луч этой звезды оканчивается тонколинейным косым крестом. Триглиф вверху соединяется с двумя лучами большой звезды и образует фигуру, близкую к логограмме хеттского имени «Аситавады» (5, 1960, с. 279, 286) и одновременно к тамге абазин Тхайцюхо (адыгское «божий человек»). (18, 1993, с. 278). Это можно представлять жреческой функцией. Шестиконечная звезда, согласно предложенной Е.Ларошем семантике, могла символизировать у хеттов любовь, а косой крест - символ жрицы. (5, 1960, с. 278).
Поскольку композиция 11 включена в строку, а последнюю возглавляет «солнечная ладья», развернутая килем влево, то чтение строки следует начинать справа налево. Если принять круглую лунку за символ души человека, трехветвистую фигуру за логограмму слова «уважать», перевернутую арку за логограмму слова «прадед» (5, 1960, с. 274, 278), можно получить следующий смысл: «Храня уважение к духу «кяхского (5, 1960, с. 274) прадеда», любящие души Аситавы и жрицы направляются к нему в «солнечной ладье». В таком древнем сообщении возможно предположить обычай или случай добровольного или обязательного ухода из жизни спутницы.
Можно представить, что вертикальный ряд отслоившейся части Лоупской плиты посвящен одному погребенному в дольмене, а на основной плоскости - паре его потомка Аситаве. Периферийные композиции, подобно клеймам средневековой иконы, характеризуют каждого из погребенных двоекратно. Важнейшими вопросами атрибуции нового древнего артефакта - археологии являются хронологическая синхронизация, этнокультурная или археологическо-культурная привязка. Не так сложно было бы определить время создания этого петроглифического произведения, если бы плита находилась вблизи или на самом археологическом памятнике бытового, оборонного или погребального характера. Но как раз этого нет, потому что плита сползла в овраг с хребтика, конечная часть которого оказалась между двух стратегических дорожных магистралей. Вниз - обрыв к железной дороге метров 40 — 30 высотой; вверх крутой склон к шоссе Туапсе - Сочи, высотой около 25 — 20 м. Этот пятачок и во время строительства железной дороги в 1946 г. подвергался серьезным нарушениям, и во время строительства и ремонтных работ на шоссе под отвалом бульдозера не осталось ни одного метра «insitu».
Наверняка, вблизи или рядом с плитой находились один или несколько испыунов-дольменов, фасады которых получили отражение в петроглифах. Об этом свидетельствует и погребальное содержание большинства петроглифических композиций. По всей вероятности, плита находилась на подиуме высотой на уровне живота-груди квадратореса (каменотеса - итальянское), судя по обходной методике нанесения знаков. И логично мыслить ее местонахождение и использование в портале испыуна-дольмена, или в святилище поблизости от мегалитических сооружений.
В пределах Причерноморской Шапсугии известны т.н. ольгинские плиты с петроглифами, опубликованные Миллером А.А., и датированные им Х - ХII вв. (12, 1909). Петроглифы одной плиты изображают культово-погребальный сюжет с пиктограммами христианского храма и женской фигуры. На другой плите- пиктограмма лошади, мужской фигуры и очень схематично парусного кораблика. Но нигде не видно изображения испыуна (дольмена), хотя пиктограмма женщины дана в лежачем положении рядом с крестом, по всей вероятности, захороненной. Из европейских вояжеров эпохи средневековья никто не упоминает мегалиты, хотя многие из них в целом виде стоят с эпохи бронзы (а некоторые с эпохи энеолита) близко к морю. Похоже, что шапсуги никому из гостей их не показывали, и для изображений они были табуированы. Тем более, испыуны в средневековье функционально использовались в качестве святилищ и жертвенников, но ни как гробницы.
Знаменитая майкопская «плита» относится двумя авторами к позднебронзовому периоду бронзового века (17, 1971, с. 28, 29; 7, 2009, с. 87, 88) , но среди ее петроглифов нет изображений иероглифов испыунов, сходных с фасадами Дудугушевского составного дольмена или Лоупской плиты. Г.Ф. Тарчанинов предположил привозной характер мйакопской плиты. Автор этой статьи тоже допускает факт исполнения силабо-иероглифической надписи на майкопской плите царедворцем хеттского царя Супилулеумы второго, прибывшем из Анатолии, где не было подобных «каменных домиков» и не видевшим северокавказских мегалитов. Еще важно то, что в 1195 — 1197 гг. до н.э. (датировка майкопской плиты по Н.Г. Ловпаче), т.е. в самом конце бронзового века, испыуны не строились, но в погребальной функции эпизодически использовались горцами нынешнего Майкопского района. (4, 1999, с. 52, рис. 16, с. 21, 22).
Более ранний памятник дольменной культуры — испыун-дольмен Колихо в Причерноморской Шапсугии, датированный В.А. Трифоновым по костям захороненных в нем, второй половиной II тыс-я до н.э. (16), видимо, содержал невыделенный материал первой половины II тыс-я до н.э. По мнению основного исследователя кавказских дольменов-испыунов В.И. Марковина, мегалиты строились еще в I половине II тыс-я до н.э., а позже продолжали функционировать в качестве гробниц. (10, 1999, с. 398). Т.е. материал второй половины II тыс-я до н.э. из дольмена-испыуна Колихо связан со вторичным похоронным обрядом. Но каменная круглая плитка, найденная в самом низу, под костяками, с 7-ю иероглифами на одной из сторон, должна относиться ко времени строительства мегалита, т.е. к первой половине II тыс-я до н.э. Среди иероглифов этой плитки нет пиктограммы испыуна-дольмена, но в тексте, прочитанном Н.Г. Ловпаче, упоминается крепкое (каменное) сиденье, в котором можно мыслить испыун (8, 2013, с. 252, 254).
Удревняющим элементом Лоупской плиты оказывается пиктограмма фигуры оленя на шесте, типичного для штандартов майкопской культуры Северного Кавказа и культуры Аладжа-Гуюк в Анатолии. Эти культуры датируются не позднее III тыс-я до н.э.
К сожалению, на самой плите нет хронологических ориентиров, от которых можно отталкиваться в ее эпохальной датировке. Перед пиктограммой испыуна на отслоившейся части композицию «3» с дугой вверх можно прочитать по Э. Ларошу как 15 ноября (одиннадцатый полумесяц); но какого года не указывается. Подобная традиция замечается в древнем письме Передней Азии. Так, Жак-де-Морган в книге «Происхождение народов Кавказа» приводит надпись таблетки 23 века до н.э. Из Ниневийской библиотеки, и в которой клинописным дуктом сообщается: «В 20-е новолуние царь Хати (Var Xati) наступает и овладевает троном» (Аккада — Н.Л.). (14, 1889, с. 55).
Автор парижской книги определяет дату указанного события 3750 г. до н.э., исходя из классического халдейского трактата по астрологии, откуда черпал информацию для таблетки Нарамсин — древнеассийриский царь.
Но мы не располагаем источником, подобным халдейскому трактату, а лишь вертикальной строкой из четырех иероглифо-пиктографических композиций. Эту строку по хаттско-хеттской иероглифике можно прочитать примерно следующим образом:
«Душа великого пророка (Айсы) знаменитого лучника — душа Мувы в одиннадцатом полулунии достигла псауна - дома души».
Предполагается, что абазинский род Аисов сохранил древний иероглиф-тамгу с бронзового века. (18, 1993, с. 160, 164).
Следовательно, точнее половины тысячелетия петроглифы Лоупской плты датироваться не могут. Согласно хронологической позиции корытообразных испыунов, определенной В.И. Мрковиным (10, 1999, с. 398), Лоупска плита, один петроглиф которой с изображением фасада дольмена этого типа, должна занять хронологическую полку первой половины II тысячелетия до н.э.
В отношении культурной атрибуции следует определенно и без сомнения вписать Лоупскую плиту в позднедольменную культуру Западного Кавказа.
Касательно этнокультурной атрибуции следует напомнить представление языковедов о дифференциации единого абхазо-адыгского языка, именно в дольменную эпоху. (10, 1999, с. 395).
Учитывая наибольшую близость иероглифов и тамг-тауров Лоупской плиты к шапсугским (Хагур), кабардино-касожским (Пшунетлевы, Гобашевы), а в общем, к кяхским, но особенно к абазинским (абазги античной эпохи и раннего средневековья) — Аисов, (13, 1994, с. 490) Джанбуди, Лоо, Пазов, Пшеунов, Тхайцюхов, Пшу, абхазским (кяхир) родовым гербам, правильнее определить — абхазо-адыгский этнос развитой бронзы Восточного Причерноморья.
Эта предварительная интерпретация очень схематична. В ней много неясностей и есть надежда со временем их прояснить. Остается возможность разгадать ребусы петроглифических композиций основной изобразительной плоскости Лоупской плиты. Лоупской она названа из-за места находки, располагающегося в конце поймы р. Лоупс (адыгское), близко к впадению ее в Черное море.
Дешифровка пиктографическо-иероглифических композиций плиты даст информацию по наземной стороне похоронного обряда дольменной культуры, в какой-то степени возможность восстановить утраченный лексикон адыгского, абхазского и абазинского языков за счет привлечения хаттских терминов и имен.
Кроме археолого-исторических и лингвистических перспектив, петроглифы Лоупской плиты дают возможность представить не только древнеписьменный характер ее знаков, но и скульптурно-графическое искусство древних предков абхазо-адыгов эпохи развитой бронзы.
Наконец, разгадка таинственных пиктогрфическо-иероглифических начератний может сузить дату плиты мифологизированным образом какого-то исторического события.
Активное участие и содействие в деле доставки Лоупской плиты, выполнения прорисовок, фотосъемок и сохранности, кроме Хушта Мадина и Кизилова Андрея проявили молодые шапсуги-патриоты Шеретллук Шумаф и Чачух Ахмед. Не остался в стороне от беспокойства по этому делу известный общественный деятельно адыгского мира Гвашев Руслан.