Колонизация Марса может обернуться катастрофой

Онлайн-издание, запущенное в Лондоне в 2012 году, обычно публикует материалы, призывающие читателя к размышлению. Статья, перевод которой приводится ниже, призывает не только размышлять, но и действовать. «Если мы не подготовим правовую основу для космической колонизации, нас могут ожидать катастрофические последствия. Действовать надо прямо сейчас», — уверен ее автор. 

На дворе 2087 год. Благодаря ряду крупных технологических открытий, по счастливой случайности совершенных несколько десятилетий назад, стало возможным создание за пределами Земли обширных автономных зон, пригодных для обитания человека. На Марсе проживает уже почти полмиллиона человек, многие из них марсиане по рождению.

Марсианская колония состоит из двух основных зон обитания: одна из них создана и поддерживается Соединенными Штатами, другая — Китаем. Все начиналось с научных миссий и впоследствии переросло в гражданские и коммерческие перевозки. По сути, речь идет об иностранных территориях США и Китая, где население живет и работает в основном так же, как и на Земле.

На недавнем марсианском референдуме, вызвавшем серьезную полемику, большинство жителей Марса выразили желание получить политическую автономию: они больше не хотят быть форпостами далеких стран Земли, но желают стать единой и независимой планетой. Понятное дело, что ни США, ни Китай не признали этот референдум действительным. В то время как правительство Соединенных Штатов еще пытается продумать дальнейший план действий, Китай уже отправил на Марс свои военные корабли для подавления «мятежа» любыми необходимыми средствами, включая вооруженную интервенцию в зоны обитания, которые находятся не только под контролем Китая, но и США.

Я не удивлюсь, если вы посчитаете такой сценарий абсурдным: ведь никто бы не допустил столь масштабного кризиса космической колонизации? Ведь существуют законы и институты, определяющие правовые границы в ходе космической колонизации? Ведь неопределенность, беззаконие и хаос в деле освоения новых территорий — это призраки прошлого, а не главный механизм работы в сфере будущего покорения космоса?

На это я вам отвечу: нет. У нас в распоряжении нет ни одной продуманной концепции управления космической колонизацией. На сегодняшний день, в 2018 году, космическая колонизация поистине является общедоступным делом. И это отсутствие опережающей системы управления космической колонизацией может иметь самые разрушительные последствия.

В современном мире почти любая деятельность человека встроена в одну или несколько структур управления, и чем крупнее масштабы этой деятельности, тем более всеобъемлющей и сложной оказывается система. Построить частный дом с нормативной точки зрения гораздо проще, чем возвести большое многоэтажное здание для коммерческих целей, между тем строительство высотки не идет в сравнение со строительством трансконтинентального моста и так далее. Хотя мало кому по душе бюрократической процедуры с их запутанностью и докучливой канцелярщиной, управление есть необходимость и благо. Правила, регулирующие деятельность человека, уменьшают транзакционные издержки, обеспечивают безопасность планирования и повышают вероятность хороших результатов в процессе принятия решений, когда контекст до конца не ясен. Кажется, познавательный и нравственный прогресс человеческой цивилизации по крайней мере идет в ногу с прогрессом в области коллективного управления. Мы живем в мире, основанном на правилах, и так для нас лучше.

Космическая колонизация поставит перед нами целый ряд управленческих задач. И хотя они принципиально не отличаются от уже существующих, история человечества никогда не знала таких масштабов. Вот почему управление космической колонизацией должно быть глобальным приоритетом уже сегодня, до того как колонизацию можно будет осуществить технически. Если нам не удастся создать адекватную структуру управления космической колонизацией, это чревато негативными последствиями (такими, как замедление процесса колонизации), крайне негативными последствиями (такими, как провал всего проекта колонизации) или даже катастрофическими последствиями (когда галактика окажется населена воюющими и страдающими людьми).

Можно до бесконечности перечислять потенциальные сценарии управления, при которых та или иная деятельность в ходе космической колонизации оборачивается проблемой. Вот почему строить доводы нет смысла. Однако на понятийном уровне, взглянув, так скажем, с высоты птичьего полета, мы можем распределить возможные проблемы управления космической колонизацией по четырем общим категориям. Эти четыре задачи будут прямым следствием четырех основных этапов колонизации на временной шкале, которая начинается сегодня (отсутствие колонизации) и заканчивается той эпохой, когда люди будут населять одну или несколько крупных независимых и суверенных зон обитания (например, независимую планету Марс).

Во-первых, нам необходимо ответить на кажущийся простым вопрос: кому разрешено заниматься колонизацией? По мере того, как мы будем продвигаться на нашей временной шкале колонизации и успешно учредим первые предварительные зоны обитания (на Марсе или где-то еще), возникнет второй вопрос управления: какие правила и законы должны применяться в этих первых колониях? Затем, когда одна или несколько колоний обретут самодостаточность, возникнет третий вопрос: как нам поступить с колониями, которые хотят отделиться и стать независимыми? Наконец, нам понадобится ответ на четвертый вопрос: как именно должны взаимодействовать друг с другом различные независимые среды обитания человека, такие как Земля, Марс, Венера и прочие?

Теоретически, первый вопрос, касающийся того, кому разрешено участвовать в космической колонизации, поднимается в Договоре о космосе 1967 года, который является нынешней основой внеземного управления и примечательной исторической вехой. Подготовленный Соединенными Штатами и Советским Союзом после столкновений, едва не приведших к катастрофе, он устанавливает следующее требование: правительства не могут заявлять свои права на космические и природные небесные тела, равно как и присваивать их себе, и в более общем плане космос можно исследовать и использовать только в мирных целях.

Хотя сам по себе этот договор достоин внимания, он носит скорее символический характер и не может считаться детально проработанной структурой управления. На самом деле он не решает вопрос о том, кому позволено участвовать в космической колонизации. Например, в соответствии с Договором о космосе, частным субъектам — таким как компания «Спейс-Экс» (SpaceX) — разрешено заниматься колонизационной деятельностью, однако неясно, допустимы ли в данном случае все виды коммерческой деятельности — будет ли добыча полезных ископаемых горнодобывающей компанией на Луне нарушать положение Договора о неприсвоении? Кроме того, хотя Договор о космосе разумно вводит запрет на оккупацию территорий, не понятно, что это означает на практике. Если НАСА решит открыть на Марсе собственную зону обитания, можно ли считать, что она де-факто претендует на часть Марса просто потому, что физически занимает его территорию?

Вторая проблема, связанная с управлением в колониях на раннем этапе их существования, также рассматривается в Договоре о космосе. В нем говорится, что под юрисдикцией какого бы то ни было космического корабля и экипажа на этом корабле подразумевается юрисдикция той страны, которой принадлежит космический корабль и/ или его экипаж. Принцип прост, и он доказал свою пригодность в ходе сложных международных миссий, например, в работе на Международной космической станции. Однако управление первых колоний не сможет опираться только на эти принципы по двум причинам. Первая из них — это расстояния: зоны обитания людей на Марсе или даже на Луне будут находиться так далеко от Земли, что применение законов соответствующей страны происхождения с точки зрения логистики будет крайне сложной задачей. Если, например, житель марсианской колонии совершает убийство, было бы странно ждать несколько недель или месяцев, пока правоохранительные органы Земли не прибудут расследовать это дело.

Вторая причина, по которой управление колониями должно представлять собой тщательно продуманную систему — это сложность самого процесса принятия решений в данном контексте. Управление колониями связано не только с разрешением «крупных» проблем, которые касаются уголовного права, но и с необходимостью заниматься мелкими, бытовыми вопросами, которые неизбежно появятся. Даже самые хорошо подготовленные и дисциплинированные поселенцы рано или поздно будут вовлечены в межличностные конфликты — эту тенденцию мы на протяжении десятилетий наблюдаем в среде космонавтов. В контексте миссий, проходящих на низкой земной орбите, разрешение конфликтов может осуществляться с помощью прямых команд или путем прерывания миссий, однако в удаленных зонах обитания поселенцам потребуются средства разрешения локальных конфликтов. Колонии это не просто миссии — это сообщества. Чтобы эти сообщества процветали, им понадобятся хорошо продуманные правила управления, и здесь отсылка к стране происхождения ввиду своей упрощенности едва ли поможет.

Как может выглядеть рабочая система управления в первых колониях? Элон Маск (Elon Musk), основатель и главный исполнительный директор SpaceX, предложил в качестве системы управления будущей колонией на Марсе прямую демократию: таким образом, все поселенцы будут наделены правом законотворчества вместо того, чтобы назначать представителей в законодательные органы. Прямая демократия в чистом виде означает отсутствие парламента, политических элит и, в идеале, сведение к нулю групп по интересами и коррупции. Как концепция это звучит прекрасно, однако прямая демократия чревата более серьезными проблемами.

Во-первых, упомянутые колонисты должны будут усвоить систему прямой демократии, между тем недемократические страны, которые могут участвовать в космической колонизации, например, Китай, вряд ли согласятся с введением этого режима управления в своих проектах колонизации, раз они отвергают демократию уже здесь, на Земле. К тому же, реализовать принципы прямой демократии на практике очень сложно. Как заметил в 1762 году философ Жан-Жак Руссо, настоящая прямая демократия подходит для богов, а не для нас, людей, подверженных ошибкам, ведь она требует невероятного количества ресурсов. Если бы мы все постоянно выступали в роли законодателей и руководителей, у нас не хватало бы ресурсов для достижения каких-то других целей, а это привело бы к абсурдной ситуации, когда все участвуют в управлении, по сути, ничем. Сегодня в мире мы не наблюдаем ни одной поистине прямой демократии, поэтому у нас нет никаких веских оснований полагать, что в будущем какая бы то ни было крупная космическая колония на самом деле сможет установить у себя такой режим.

Если прямая демократия не подходит для управления в колониях на раннем этапе, следует ли первым колониям двинуться в другом направлении и использовать какую-то авторитарную систему, чтобы просто-напросто поддерживать необходимый порядок? Авторитарный подход может показаться привлекательным, особенно в последнее время, когда репутация демократии как системы решения проблем оказалась под ударом (а также ввиду гигантского экономического и технического прогресса, который в последние десятилетия переживает Китай). Безусловно, в некоторых своих аспектах, например, в процессе принятия решений, управление ранних колоний будет по умолчанию представлять собой что-то вроде автократии, поскольку пассажиры космических кораблей, направляющиеся в места назначения, должны будут подчиняться приказам экипажа (подобно тому, как это делают сегодня пассажиры гражданских самолетов). Но авторитаризм вряд ли окажется жизнеспособной структурой управления в первых колониях.

Наделение одного колониста или группы поселенцев непреложными полномочиями по принятию решений в лучшем случае сомнительно. Потенциальные преимущества доброжелательной и компетентной диктатуры перевешивается риском появления злоупотребляющей собственной властью и некомпетентной диктатуры. Делать ставку на авторитаризм в долгосрочной перспективе крайне ненадежно.

Управление первыми колониями — сложная проблема. Если мы будем пытаться моделировать внутреннее управление колоний как утопию прямой демократии, мы почти наверняка потерпим неудачу. Если мы будем устраивать это управление по образцу авторитарного режима, мы рискуем совершить серьезные и неисправимые ошибки. Управление в первых колониях должно, в идеале, представлять собой нечто среднее между разумным демократическим процессом принятия решений и технократическим опытом и анализом. Найти эту золотую середину будет непросто, равно как и понять, как и когда самые ранние разведывательные миссии должны преобразовываться в более сложные и более автономные способы управления.

Третья проблема управления колониями — проблема отделения и независимости — может оказаться поворотным моментом для будущего человечества. Даже если на первых порах мы кое-как управимся с помощью несовершенных схем, вопрос управления встанет еще острее после того, как колонии разрастутся и обретут самодостаточность. Рано или поздно в сознании поселенцев укоренится мысль об отделении и независимости. Возможно, так и должно быть: если весь смысл космической колонизации заключается в том, чтобы обеспечить человечеству безопасное существование за пределами Земли, то большие и зрелые колонии не должны на неопределенный срок оставаться под контролем Земли. Цель в том, чтобы человечество распространилось за пределы Земли, а не в том, чтобы земляне отправляли в космос своих послушных слуг.

Для того чтобы космическая колонизация действительно увенчалась успехом, будущие колонии должны быть независимыми и самодостаточными зонами обитания, а не просто колониальными форпостами, подконтрольными Земле. Однако неясно, как эти независимые зоны обитания должны развиваться.

Представьте себе, что в какой-то момент на Венере созданы благоприятные условия для обитания человека и там живут сто миллионов поселенцев (гравитация Венеры приближена к земной, что в принципе делает ее привлекательной средой обитания). Колония полностью самодостаточна и жизнеспособна, и на референдуме венерианцы делают выбор в пользу отделения от Земли. Процесс отделения чрезвычайно сложен даже в контексте передовой западной демократии. Хотя суверенитет и самоопределение после Декларации ООН 1960 года о предоставлении независимости колониальным странам и народам стали общепризнанным принципом, в реальности дела всегда обстояли сложно.

За пределами Земли самоопределение, вероятно, будет еще более неоднозначным явлением и, соответственно, еще более трудным для того, чтобы им управлять. При определении общих организационных принципов самоопределения колоний следует учитывать как минимум три аспекта. Нам необходимо определить предпосылки для такого отделения: должен существовать ряд согласованных всеми странами критериев, которые позволяют признать стремление к независимости законным. Нам необходимо определить целевую политическую систему для тех зон обитания, которые стремятся к независимости: по этому вопросу также необходимо прийти к единому мнению. Наконец, нам необходимо подробно описать сам процесс отделения, чтобы переход от колонии к независимой зоне обитания происходил настолько гладко и мирно, насколько это возможно.

Многообразие политических систем, существующих на планете Земля, чрезвычайно осложняет достижение консенсуса по этим трем аспектам. Трудно представить себе, что США, демократическое государство, и Китай, авторитарный режим, с готовностью подпишут общий протокол об отделении будущих космических колоний: США вряд ли позволят стремящимся к независимости зонам обитания установить у себя нелиберальный авторитарный режим, тогда как Китай едва ли позволит им стать либеральными демократиями. В этом и состоит проблема: если мы не сможем выработать и ввести в действие согласованный протокол для обретения колониями независимости, который предлагает путь для мирного отделения, мы рискуем повторить ужасы прошлых движений за независимость, только в новых и гораздо более внушительных масштабах.

Давайте будем оптимистами и представим, что с первыми тремя проблемами мы справились наилучшим образом. Теперь у нас есть две независимые и суверенные зоны обитания человека: Земля и Венера, существующие друг с другом на равных. И тогда возникает четвертая и, пожалуй, самая большая проблема управления космической колонизацией: проблема общечеловеческого управления.

Преимущества общечеловеческого управления в эпоху космической колонизации ничем не отличаются от преимуществ глобального управления сегодня: когда у нас есть единые для всего мира и, в идеале, разумные правила управления, которые охватывают все человечество. Как правило, это значительно упрощает сотрудничество, планирование и решение проблем. В случае космической колонизации общечеловеческое управление ко всему прочему будет иметь дополнительное преимущество, служа противовесом действию центробежной силы, которая ввиду больших расстояний, скорее всего, будет определять культурные и моральные траектории в разных зонах обитания. Колонизированное будущее, в котором нет общечеловеческого управления, и в котором разрозненные зоны обитания следуют каждая своим путем, не представляется желательным — не в последнюю очередь потому, что такое развитие событий чревато полным разрывом связывающих человечество нитей, при этом сопутствующим риском оказывается возможный конфликт.

Так как же может выглядеть общечеловеческое управление в независимых зонах обитания человека в Солнечной системе (и, надеюсь, за ее пределами)? Вполне приемлемым подходом могло бы быть использование системы, на которую мы опираемся в настоящее время, и попытки вывести ее на новый, инопланетный, уровень. Это означало бы, что наша нынешняя политика и управление, функционирующие на местном, региональном, национальном и международном уровнях, будут расширены, чтобы включить в себя что-то вроде межпланетного или межгосударственного измерения. На организационном уровне это возможно сделать путем создания института, подобного ООН, в котором представлены все зоны обитания и где вырабатывается общая политика.

Разумеется, введение такого рода надпланетного уровня управления не настолько тривиальная мера, чтобы мы могли избегнуть трений между участниками. Создание новых уровней управления, как правило, сопряжено с подрывом суверенитета субъектов власти, находящихся на более низких уровнях управления, и почти наверняка будет крайне сложно примирить базовый уровень суверенитета, индивидуальные свободы и способность принимать решения с новым наивысшим уровнем суверенитета, федерацией зон человеческого обитания. Однако, если в наших прогнозах мы будем опираться на исторические данные, мы увидим, что создание и расширение уровней суверенитета более высокого порядка не обязательно ведут к устранению суверенитета более низкого порядка. На самом деле усвоение суверенитета более высокого порядка может принести чистую прибыль некоторым формам суверенитета, стоящим на более низкой ступени в этой иерархии. Примером такого парадоксального эффекта является кодификация и (по крайней мере формальное) распространение идеи о правах человека.

Каким образом мы можем на практике решить эти четыре проблемы управления? Пока мы, разумеется, еще далеки от создания подробного плана для решения каждой из этих задач, но мы можем и должны начать думать об общих стратегиях его разработки. На мой взгляд, таких стратегий три.

Первую из них я определил как «ожидание моста». Мы можем позволить истории идти своим чередом и не предпринимать никаких конкретных действий в надежде успешно преодолеть мост, когда мы до него доберемся. В конце концов, данная тактика уже работала в прошлом. Эта позиция понятна и, по-видимому, довольно распространена. К примеру, Стивен Пинкер (Steven Pinker), неутомимый защитник науки и познания, похоже, отвергает понятие экзистенциальной глобальной катастрофы на том основании, что история человеческой цивилизации до сих пор была историей прогресса, а не катастрофы. Однако стратегия «ожидания моста» опасна. Несмотря на то, что история человечества в целом представляет собой путь эволюции, это не означает, что улучшения происходят равномерно во всех областях. Глобальное управление — печальный тому пример: ООН была создана как ответная мера на Вторую мировую войну. По сути, современный международный порядок — это феникс, который возродился из пепла чудовищного конфликта. Подход «ожидания моста» чреват катастрофическими последствиями; мы рискуем повторить историю. И потом есть еще так называемая систематическая ошибка выжившего. Да, до сих пор у нас все работало нормально, но этот факт не является гарантией того, что все и дальше будет в порядке. Может быть, нам просто повезло. Если судить, например, по многочисленным критическим ситуациям в период холодной войны, когда мир находился на волоске от ядерной войны, возможно, мы несколько переоцениваем собственную способность управляться с мировыми делами.

Вторую стратегию работы над решением проблем управления можно обозначить как инкрементализм. Мы могли бы проанализировать общую хронологию возникновения проблем управления и в этом порядке пытаться их разрешить. В отличие от стратегии «ожидания моста» мы бы делали это заранее, прежде чем на этот пресловутый мост вступить. Такая стратегия предпочтительна не в последнюю очередь потому, что она являет собой форму планирования и не позволяет нам пустить все на самотек. Если бы международные научные и политические сообщества взяли на вооружение тактику инкрементализма, вероятно, мы бы создали не только основу для каждого из этапов колонизации, но и позитивные стимулы — в конце концов, хорошие правила управления могут побуждать к надлежащему и желаемому поведению.

Но и этот подход не лишен собственного набора проблем. Во-первых, если мы надеемся на его эффективность, возникает вопрос: почему международная космическая политика, которая со времен заключения Договора о космосе в 1967 году проводилась в основном в инкременталистском ключе, до сих пор не достигла заметного прогресса в области управления космической колонизацией. Другими словами: если принцип постепенности работает, он уже должен приносить результаты. Во-вторых, хотя мы можем разумно предсказать общую хронологию проблем управления космической колонизацией, мы не можем быть до конца уверены в ее специфике. Прогресс в колонизации зависит от технического прогресса, а технический прогресс не проходит линейно и предсказуемо. Наш самый блестящий план поэтапного решения проблем управления космической колонизацией может быть сорван внезапными технологическими инновациями.

Третья стратегия — это подход обратного проектирования, целью которого также является планирование, однако его направление противоположно инкрементализму. Здесь мы также рассматриваем вероятную хронологию возникновения проблем управления, но отправной точкой выступает конечная цель успешной деятельности в области космической колонизации: а именно институционализированная система мирного общечеловеческого управления.

Логика этого обратного подхода состоит в том, чтобы создать на нашей идеализированной шкале успешной космической колонизации желаемое конечное состояние и начать работать оттуда в обратном направлении. Создание организации, обладающей политическими полномочиями и легитимностью для того, чтобы играть роль общечеловеческой федерации, означало бы создание органа, которому поручено находить решения для таксономически менее крупных проблем управления космической колонизацией. Другими словами, федерация будет реконструировать управленческие решения для задач, возникающих на более низких уровнях управления. Это должно стать толчком для успешного управления космической колонизацией.

Разумеется, какое-то время единственным членом общечеловеческой федерации будет Земля, но в этом не обязательно нужно видеть проблему. Если общечеловеческая федерация опирается на достаточно разумный устав и придерживается разумного подхода к своим процедурам, решения общечеловеческой федерации, состоящей из одного члена, не будут наносить ущерба будущим зонам обитания за пределами Земли. Напротив: само создание общечеловеческой федерации как политически легитимной организации станет признанием стоящих перед нами задач космической колонизации и необходимости поиска решений, которые пойдут на пользу будущим поколениям людей на Земле и на других планетах. Создавая такой прототип общечеловеческой федерации, мы автоматически признаем право будущих колоний на стремление к самоопределению и независимости. И хотя нам предстоит кропотливая работа над спецификой отделения колоний и обретения ими независимости, ее будет проще осуществить, если сначала мы придем к единому мнению относительно общей долгосрочной цели космической колонизации.

С чего мы можем начать построение общечеловеческой федерации? В практическом плане речь идет об учреждении организации, которая представляет новый наднациональный уровень управления. Создание этого нового измерения политической реальности требует руководства одной или нескольких сильных держав. Инициатива создания общечеловеческой федерации, исходящая от США (и стран-партнеров), вероятно, привлечет и другие государства: и потому, что выгоды такого сотрудничества очевидны, и потому, что ни одна страна не захочет упустить стратегическую возможность принять участие в управлении космической колонизацией. Акт создания общечеловеческой федерации может быть осуществлен через посредство ООН. Как бы мы ни ругали ООН, в ее послужном списке достаточно случаев объединения стран мира для решения общечеловеческих проблем. Разумеется, общечеловеческая федерация не может быть просто агентством ООН, но ООН может выступать в качестве институциональной «акушерки», которая поможет общечеловеческой федерации появиться на свет.

Создание общечеловеческой федерации сегодня крайне важно еще по одной причине. Управление по природе своей является довольно скучной и абстрактной темой — перспектива сложных политических проблем едва ли приведет в восторг большинство людей. Создание общечеловеческой федерации сегодня сделало бы стоящие перед нами в будущем задачи управления гораздо более конкретными, а следовательно, более значимыми для нас как для индивидуумов. Оно предложило бы человечеству то, что так редко встретишь в наш век реальной политики — идеал. Не просто образ того, чем мы являемся сегодня как человечество в целом, а мечту о том, кем мы можем быть завтра.

Марко Кович — соучредетель и исполнительный директор консалтинговой фирмы «Арс когнишенис» (Ars Cognitionis), президент некоммерческого исследовательского центра «ЗИПАР» (ZIPAR) и бывший президент ассоциации «Свисс скептикс» (Swiss Skeptics). Родился в Хорватии, проживает в Цюрихе.