Загадки Кольского полуострова

Август этого года запомнится мне надолго. Куда я только не забиралась в поисках грибов и ягод! Непроходимые болота, внезапно возникающие из тумана, скалистые сопки, пугающие высотой до головокружения, крепкие немецкие дзоты, оставшиеся со времен войны, оборонительные сооружения советских войск, наспех сложенные из камней, - лишь малая толика из того, что отпечаталось в моей памяти навсегда. Но особое место в ней занимает Титовка.

А, точнее, её окрестности по направлению к полуострову Рыбачий. Не могу не вставить о нём пару слов. В 1944-м здесь шли ожесточенные бои. Лишь беспримерное мужество наших воинов остановило и вымело фашистских захватчиков восвояси.

«Прощайте, скалистые горы,
На подвиг Отчизна зовет!
Мы вышли в открытое море,
В суровый и дальний поход.
А волны и стонут, и плачут,
И плещут о борт корабля...
Растаял в далеком тумане Рыбачий, -
Родимая наша земля.» - упоминается в известной песне военных лет про наш полуостров.

Неудивительно, что, проскочив контрольно-пропускной пункт Титовки, оставшиеся километры я наматывала, напевая про себя именно эти строки. Впрочем, оставшиеся – громко сказано. Понимая, что на своей четверке почти одного со мной года рождения, до Рыбачьего не доеду /туда и на джипе – через двух-трех- кратную смену колес с трудом добираются/, я выбрала направление в сторону полуострова и, тревожно поглядывая на спидометр, остановила машину километрах в пятидесяти за КПП.

Ловко подхватив вёдра, бодро зашагала куда глаза глядят. Вокруг – ни души. Озёра, сплошные озёра, на которых не полощется даже утка. Странно – подумалось мне. Следующей мыслью было - вода в них мертва? Бескрайние тундровые просторы. Лишь мох под ногами и редкие карликовые деревья встречали меня молчанием. Никаких грибов и ягод. Отмахав километра три, я решила остановиться. Присела на замшелые камни, огибающие очередное озеро. Закурила. И тут…Волосы зашевелились на голове. Я отчетливо поняла – на меня кто-то смотрит!

Ужас, леденящий душу, сковал мои руки и ноги. А сердце, как бывает в минуту опасности, противно заныло. Сигарета, истлев, давно обожгла мне пальцы, и потухла, я же этого не замечала. Сколько времени я так просидела – трудно сказать. Из оцепенения вывел резкий звук шлепка: словно кто-то упал, стукнувшись о землю. Превозмогая страх, я обернулась. Прямо позади моей спины лежала мёртвая птица. В голове промелькнуло – бежать! Так, чтобы пятки сверкали. Но сил не было. Птаха походила на воробья, но не воробей, точно. Как же так – несчастная пичуга долетела сюда и та умерла? Что делаю тут я, в этом Богом забытом краю? Надо выбираться отсюда. Почему-то посетила твердая уверенность – бежать нельзя. Ни в коем случае. И, поднявшись с трудом, я пошла. Сначала ноги были деревянные, каждый шаг давался тяжело. Но чем дальше уходила от того места, тем идти становилось легче. 

Не помню, как вышла к машине. В каком-то оцепенении завела мотор, и поехала в обратную сторону. Через час стало казаться, что ничего страшного в этом приключении не было, что у страха глаза велики, что надо было сфотографировать эту птицу на телефон и продолжить свой путь до следующего озера – а вдруг там как раз было то, за чем приехала. На следующий день я и вовсе забыла об этом эпизоде.

А ещё через неделю решила прокатиться до своего любимого озера Сапог. Проезжая по грунтовой дороге мимо сейдов, выставленных /Богами? Людьми?/ на обочине, я остановилась, решив их сфотографировать. Давно собиралась это сделать, но всё как-то руки не доходили. Вышла из машины, подошла поближе. Сейды выглядели необычно: три небольшие камня, поставленные друг на друга. Было непонятно – каким образом они не падают? Стало неуютно. Ужаса не было, но… Возникло стойкое ощущение, что за мной внимательно наблюдают. Как тогда, в районе Рыбачьего.

Я не стала искушать судьбу во второй раз. Вернулась к машине и уехала. Прошло время… Наступил октябрь. Сейчас, когда я пишу эти строки, в голове крутится одна мысль – хорошо бы взглянуть на эти места вновь. Какая тайна скрывается в них? Какую силу хранят в себе сейды, которые мы, живущие тут, возможно, незаслуженно обижаем, называя их каменными истуканами? И почему я, в первом случае, про то, что у меня с собой телефон с фотокамерой, даже не вспомнила? А во втором, - подойдя близко к сейдам, с твердым намерением их запечатлеть, - так и не смогла этого сделать?..



© Copyright: Людмила Лайм, 2011