Серпентоиды Самарской Луки

Вражда человека и Змея (змеи) - одна из самых древних и наиболее распространенных тем мифологии большинства народов Земли. Отважный Персей убивает ненасытную Медузу, коварный Змей склоняет простодушного Адама и любопытную Еву к нарушениям запретов, установленных Богом в Эдеме - этим примерам нет числа. Присмотримся к ним повнимательнее. Из мифологии древней Индии нам известно, что долгое время противниками богов являлись змееподобные чудовища-асуры, обитавшие в воздушных сферах.

В книге Бытия первой книге Библии, сообщается, что наказание Змея за совращение людей состояло в том, что с момента божьего проклятия он стал "ходить на чреве своем". Это утверждение, по меньшей мере, предполагает, что до того времени у змея был иной способ передвижения.

Современная наука палеонтология установила справедливость этого утверждения - ведь предками нынешних змеи были четырехногие рептилии, напоминающие драконов острова Комодо в Индонезии.

Мифы древней Индии упоминают Нагов - исполинских змей, живущих в подземном царстве. Там они воздвигли себе великолепные дворцы, блистающие золотом и драгоценными камнями. Наги могли менять свой облик по желанию, и часто появлялись среди людей в человеческом образе. 

В четвертом номере журнала "Наука и Религия" за 1994 год была опубликована статья одного из активных сотрудников группы "Авеста" жителя Новокуйбышевска А. Стегалина, биолога по образованию. В этой статье "В начале были змеи" он попытался нарисовать условный портрет возможно существовавшей цивилизации Серпентоидов (от латинского serpenta - змея).

Согласно его предположению, нам (человечеству) предшествовала не техническая, а биологическая цивилизация, причем в основе ее лежала не "умелая рука", как у homo sapiens, а "умелый мозг". При этом следует помнить, что современные змеи относятся к вероятным представителям серпентоидов, как обезьяна к человеку.

А. Стегалин предполагает, что первые представители расы серпентоидов появились на Земле еще в мезозойскую эпоху. Тогда, 270 миллионов лет назад, на планете установилась доминирующая роль рептилий. Конечно А. Стегалин - не единственный исследователь, высказывающий подобные идеи. Например, канадский палеонтолог Дейл Рассел, изучая ископаемые останки ящеров стехонихозавров, установил, что размер их головного мозга, нарастал так же быстро, как и обезьяноподобных предков человека.

Стехонихозавр - мелкий, ходящий на двух ногах ящер, появился где-то около 70 миллионов лет до наших дней, в самом конце мезозойской эры. При определенных условиях эти животные могли бы стать разумными существами. Палеонтологическая экстраполяция дает следующий портрет разумного динозавра. У него, прежде всего, имеется большая голова, разросшаяся за счет сильно увеличенного мозга, и это обстоятельство заставило ящера выпрямиться. Верхние и нижние конечности у него стали бы почти такими же, как у людей. Трехпалые кисти рук, огромные глазницы со щелевидными зрачками. Рост около 1 метра 35 см, тело покрыто прочной чешуей. (Подробнее о гипотетических разумных динозаврах рассказано в журнале "Техника-Молодежи", 1987 год, №9).

Вероятно, первые серпентоиды появились на Земле уже в конце палеозоя, в эпоху активного горообразования и возникновения таких горных систем, как - Урал, Тянь-Шань, Алтай. В жарком и засушливом климате их мозг "дремал", но серпентоиды обладали удивительной способностью накапливать в себе и целенаправленно использовать природное электричество.

Известно, что многие животные (прежде всего рыбы) вырабатывают электрический ток, при этом южноамериканские угри способны достичь напряжения до 800 вольт. Но рыбы используют электричество в виде простого разряда. Первые же серпентоиды, вероятно, могли использовать электрический ток для создания электромагнитного поля, непосредственно воздействующего на мозг предполагаемой жертвы (этим, скорее всего, и объясняется знаменитый гипнотизирующий взгляд рептилий).

На первых порах таких способностей было достаточно для выживания вида. Но с течением времени климат на Земле продолжал меняться. Теперь для выживания серпентоидам требовалось большее, чем простые способности по поиску и потреблению пищи. А. Стегалин предполагает, что появление к концу эпохи мезозоя многих высокоспециализированных видов динозавров как раз и является итогом развития, или, вернее сказать, становления цивилизации серпентоидов. Эти специализированные особи и стали "глазами, ушами, руками и ногами" своих разумных повелителей.

А. Стегалин также пишет: "Поэтому и могли существовать такие, например, нежизнеспособные (с нашей точки зрения) виды, как сейсмозавр - их опекали серпентоиды. Возможно, гигантские кладбища динозавров - это могильники, свалка отбракованных особей".

Такая селекционная деятельность, требовала от серпентоидов овладения возможностью сверхтонкого манипулирования излучаемым их мозгом электромагнитным полем" на психический, а в последствии - и на молекулярно-генетический уровень окружающих животных и растений. За десятки тысячелетий своего существования эти существа сумели развить и закрепить в себе такие способности.

Какова же была Самарская Лука в Мезозое? Ученые предполагают, что в древности, 250-300 миллионов лет назад, суша на Земле была единой - существовал грандиозный материк Пангея. А вот в триасовый период, 180-200 миллионов лет от нас, Пангея раскололась на два материка - Лавразию и Гондвану. Их разделило "средиземное море" Тетис, протянувшееся от нынешних Антильских островов через Средиземное, Черное и Каспийское моря до горных цепей Центральной Азии.

Территория, ныне носящая название Самарская Лука, вернее ее западная часть (от села Переволоки до города Сызрани), представляла в те времена собой восточную оконечность Лавразии, далеко вдававшуюся в море Тетис. Над прилегающей равниной эта часть суши поднималась на высоту 100-200 метров.

В мезозойскую эпоху начался новый этап в развитии поверхности Земли, этап, ознаменовавшийся дальнейшим раздроблением и погружением в море больших пространств былой суши, когда шли расширение и рост океанов. В результате Жигулевская возвышенность стала островом.

Возвышенное плато, далеко вдающееся в море - идеальное место для развития пресмыкающихся. Если наша гипотеза о существовании серпентоидов верна, то они в первую очередь должны были заселить указанные места. А. Стегалин предполагает, что главной деятельностью цивилизации серпентоидов на первом этапе должна была стать биологическая (а впоследствии - и генетическая) селекция.

Эта работа требовала какой-то фиксации своих достижений, в связи с чем, как нам кажется, очень любопытно рассмотреть сообщения о ледяных пещерах близ села Шелехметь (об этом писалось в газете "Время "Икс").

"Ближе к стенам пещеры лед поднимался вверх, образуя систему правильных кубиков... Эта пещера была настоящей кунсткамерой - в глыбах льда покоились вмороженные медведи, птицы, еще какие-то звери". Читая это описание, можно представить, что находишься в какой-то древней биологической лаборатории.

Существование таких лабораторий-хранилищ тем более вероятно, что гибель не только "завров" остается загадкой и по сей день. Почти столь же таинственным представляется и неожиданный "взлет" млекопитающих в эпоху кайнозоя. Находки их останков в слоях мезозойской эры, то есть эры ящеров, очень редки. А вот в кайнозое, они уже выступают в развитых формах, видах, специализированных отрядах. Разумеется, такому многообразию должна была предшествовать долгая эволюция. Где же она происходила? Можно лишь предположить, что истоки ее таятся вне хорошо известных нам континентов, или же в подземных лабораториях. В конце меловой эпохи наступило значительное ухудшение климатических условий . В результате зоны благополучного экологического обитания серпентоидов уменьшились. Биоценозы динозавров во многих местах приходят в упадок. Но то же самое ухудшение дало дальнейший толчок развитию земной цивилизации. При этом заинтересованность от работы с живым миром (по линии селекция-генетика, сместилась в сторону управления физическим миром (искусственный климат, обогрев значительных площадей и так далее), хотя это и не означало, что генетические эксперименты были прекращены.

А. Стегалин предполагает, что 80-100 миллионов лет назад серпентоиды начали широкомасштабные эксперименты по выведению особых веществ способных решать различные (в том числе технологические) задачи при быстро ухудшающихся климатических условиях. У нас имеются сообщения (См. газ. "Время "Икс" N 6,1994 г., статья "Загадки Жигулевских Подземелий"), что где-то на территории Самарской Луки, глубоко под землей, в толще замерзшей воды, покоятся останки некоей древней цивилизации. Вот что здесь пишется: "На пьедесталах возвышались люди (статуи). Одни - закутанные в длинные балахоны, с лицами, спрятанными под остроконечными капюшонами".

Согласно некоторым легендам Востока, закутанные в длинные плащи или балахоны люди - это короли - змеи, управляющие древними народами... "Другие были полностью обнажены, и нашему взору открылись мускулистые торсы молодых людей. Глаза их были закрыты. Рот приоткрыт в чуть заметной улыбке, нос резко выдавался вперед. Но самое интересное - чуть выше того места, где у человека начинается нос, у них отчетливо просматривалась некая припухлость, что-то вроде третьего глаза, затянутого тонкой кожей".

В конце прошлого - начале этого века ряд теософических обществ сообщил, что в развалинах гигантских городов Центральной Африки были обнаружены каменные маски, запечатлевшие трехглазых людей. Беседуя со специалистами-биологами, автор этих строк узнал, что в начале мезозоя среди прочих земноводных на Земле появилось несколько видов, имевших тот самый третий глаз, расположенный в крышке черепа.

Некоторые из этих животных, мало изменившись, дожили до наших дней - например, ящерица гаттерия, живущая на островах близ Новой Зеландии.

Можно предположить, что, не способные справиться с ухудшающимися климатическими условиями, серпентоиды подготовили для себя колоссальные подземные убежища. Одно из них, видимо, и находилось на территории Пра-Жигулей. Здесь, в огромных ледяных пещерах, погруженные в анабиоз, и спали тысячи разумных существ. Для сведения: анабиоз - это такое состояние живого тела, близкое к смерти, при котором оно еще способно возобновить свои функции после того, как только появятся соответствующие условия для жизни.

Отдельные же представители некогда огромного народа серпентоидов по-прежнему несут "вахту". Вот свидетельства на этот счет. В начале 70-х годов несколько человек, отдыхавших на Самарской Луке в районе села Шелехметь, у "Змеиного Затона" наблюдали удивительную картину. В тумане появились контуры некой долины. На ней был хорошо различим огромный змей, который возвышался над фигурами приземистых низкорослых людей, образующих вокруг него несколько тесных кругов. Вначале змей был неподвижен, только над туловищем чуть заметно покачивалась маленькая голова. Затем он три раза описал огромный круг, то приближаясь, то удаляясь от людей.

До этого зрителям было просто интересно смотреть, а потом к ним пришел страх, который все усиливался. Им невозможно даже было двинуться с места, все тело у каждого было словно полупарализовано. А люди, которые находились на призрачной равнине, вдруг начали двигаться в такт движению змея, все теснее и теснее сжимая круг... Вот в этот момент туман пришел в движение, и картина исчезла.

Что же это было? Возможно, мыслеформа. Она не обязательно должна рождаться от живого мозга. При определенных обстоятельствах, когда эмоции очень сильны, мысли способны проецироваться на место событий спустя долгое время после смерти, родившего этот образ.

Для сведения: Змеиный Затон - это хорошо известное биологам место обитания змей на Самарской Луке, где для них существуют особенно благоприятные условия. По свидетельству специалистов, в иные годы змей здесь бывает столько, что порой и шагу сделать нельзя, не наступив на спящую или ползущую змею.

Существование серпентоидов - всего лишь гипотеза. Но ее актуальность несомненна, особенно в преддверии надвигающегося экологического кризиса, грозящего поставить под сомнение само существование человека на Земле. Некоторые специалисты предполагают: если во время грядущего экологического лихолетья на Земле уцелеют представители хотя бы четверти из ныне живущих видов, то через' 10 миллионов лет планета вновь сможет обрести разумную Расу.

Что будет она знать о нас, о наших достижениях, мечтах, ошибках? Не станет ли в те далекие времена человек лишь одним из многих мифических существ, населяющих их новые сказки? Кто знает? Все покрыто непроницаемой завесой времени.

К рассматриваемой теме "Серпентоиды Самарской Луки" хорошо подходит еще один рассказ, имеющийся в нашем архиве. Однако он несколько фантастичен, хотя автор и просит воспринимать его как быль, а не как фантазию. 

Рассказчик (мы будем называть его так) ныне весьма уважаемый человек в городе Самаре, и потому, согласно его просьбе, мы не будем открывать этотисточник информации. Скажем лишь, что в молодости он очень любил лазить по пещерам и штольням. А конец этому увлечению положило весьма своеобразное приключение. Забравшись однажды в Ширяевские штольни, в дальнем штреке он попал под обвал.

"Вначале я шел по знакомым извилистым галереям, стены которых были покрыты всякими надписями и рисунками. Постепенно последних становилось все меньше и меньше. Ход сужался. Я прошел несколько довольно свежих обвалов. Тут, пожалуй, следовало бы повернуть назад, но впереди, где-то на уровне живота, я вдруг увидел довольно широкий лаз. Посветив туда фонариком, я обнаружил, что лаз - это проход в стене, ведущий в относительно широкий коридор. Однако меня беспокоил его потолок - здесь над самой головой нависали огромные неровные глыбы. Было душно. Но я пролез в лаз, и, согнувшись, встал на сыпучку. Камни под моим весом пришли в движение, раздался глухой удар. Через секунду Я падал куда-то вниз, в обнимку с какой-то булыгой. Очнулся я во тьме. Фонарик, к счастью, оказался цел. Я бросился к лазу - и испытал настоящую панику. 

Лаз, через который я попал в эту галерею, был надежно похоронен под множеством рухнувших обломков. Практически обвалился весь угол этой пещеры. Некоторое время (часы разбились при падении) я лихорадочно пытался прокопаться через завал. Но это оказалось делом весьма безнадежным. Невероятно устав от бесплодных попыток, я некоторое время просто лежал на камнях. Немного успокоившись, я принялся исследовать оставшуюся часть штрека. Она, как выяснилось, была очень невелика. Тут я вспомнил, что, еще залезая в этот тупик, я отчетливо ощутил, насколько в нем удушлив воздух. Но теперь, казалось, он, словно посвежел. 

Обвал, заваливший лаз, открыл какую-то невидимую щель, откуда шел свежий холодный воздух. Вот так, отбросив несколько довольно крупных обломков, мне удалось расширить проход настолько, что в щель стало возможно протиснуться. Тут оказалось, что щель переходила в узкий, практически вертикальный колодец, уходящий куда-то в недра горы. Из колодца ощутимо тянуло холодным свежим воздухом, и это обещало спасение. (Наши походы по штольням и пещерам в одиночку, без специального оснащения, без запаса еды и воды, а главное - без страховки, были, безусловно, весьма опасны, но по молодости мы не думали об этом.) Искать же меня в недрах Жигулей, особенно в ближайшее время, вряд ли кто-то стал. Впрочем, найти кого-то здесь представлялось весьма проблематичным делом. Осознав все это, я полез в колодец. 

Не знаю, сколько времени длился спуск. Упасть тут было невозможно - слишком узкой была щель, через которую я в некоторых местах лишь с большим трудом протискивался вниз. Фонарик помогал мало, и приходилось двигаться на ощупь. Несколько раз от усталости и страха я засыпал, заклинившись между стенками. Приходил в себя от жажды и продолжал спускаться, В конце концов, колодец вывел меня к потолку большого пещерного зала. Каким-то чудом мне удалось спуститься на пол. Зал был заполнен сталактитами и сталагмитами, и это было фантастическое зрелище. Впрочем, тогда мне было не до него. Некоторое время я кружил по залу, пока случайно (или ведомый каким-то шестым чувством) я вдруг не оказался около родника, окруженного сверкающими, словно иней, кристаллами. Напившись воды, я некоторое время отдыхал, напряженно размышляя, что же делать дальше. Поток воды, поднимавшийся со дна каменистой чаши, куда-то утекал, петляя между сталактитами. Я пошел по течению воды.

Лес из сталагмитов и сталактитов кончился внезапно, потолок подземного зала резко ушел куда-то вверх. Я стоял на берегу огромного подземного озера, которое, тускло поблескивая в луче фонаря, стремилось куда-то вдаль, так что его очертания терялись во мраке. Берега озера оказались удивительно ровными и гладкими. Потушив фонарик, я некоторое время прислушивался к себе - какое же направление движения выбрать. И тут, в полной темноте подземелья, мне показалось, что справа, шагах в двадцати от меня из скалы выбивается какой-то легкий голубоватый свет. И я пошел в ту сторону. Дальше все было, как во сне. Узкая щель оказалась затянутой льдом. Уже потом я узнал, что геологическая партия под руководством А. С. Баркова, исследовавшая карст Самарской Луки в 1930-1931 годах, открыла в Жигулевских горах существование очень древнего (возникшего до юрского периода) карста, отдельные полости которого были заполнены льдом. В данном случае, я его как раз и встретил, и этот лед светился слабым голубоватым светом. И тут произошло что-то весьма странное - мое сознание словно отключилось, исчезли чувства страха и голода. Тело двинулось вперед, словно само собой. Я больше не мог управлять телом, и двигался, словно по принуждению. Так я преодолел щель - и оказался в узком коридоре. Представьте себе огромные ледяные блоки, тесной группой прижатые друг к другу. Это были именно отдельные блоки, а не сплошная ледяная стена. Их окраска, белая в середине, ближе к краю приобретала голубой отлив. Но самое удивительное (хотя тогда я был лишен способности удивляться) - сердцевину этих ледяных кубов занимало некое существо, вернее, таких существ здесь было много, словно в ледяных кристаллах тысячекратно отражалось порождение некоего кошмарного сна. 

Каждое из таких существ занимало один ледяной куб. Описать их чрезвычайно трудно: прежде всего, голова, нависающая над телом, огромные фасеточные глаза навыкате, большая надлобная шишка, маленькие, скрюченные и прижатые к животу лапки или ручки. Туловище - что-то вроде мягкого кокона, свернутого в трубочку и также поджатого к животу. На первый взгляд эти монстры были изумительно похожи друг на друга. Но по мере того, как я шел по ледяному коридору, в моем сознании фиксировались их незначительные различия. Можно было проследить, как от одного существа к другому увеличивался размер их черепной шишки, глаза становились все больше и больше, при этом постепенно отодвигаясь к ушным впадинам. Возрастали и сами размеры неподвижных фигурок. Кубы тянулись справа и слева, образуя непрерывный коридор. 

Некоторые из них были словно затянуты паутиной трещин, другие же были полностью покрыты матовой белизной. В таких местах я ощущал некую непонятную печаль. Но подобных участков в пещере было мало. Затем от одной к другой фигуры стали опять уменьшаться. Складывалось ощущение, хотя объяснить его я не мог, что было какое-то нарушение в их гипертрофированных пропорциях. Тут ледяной коридор разделился на два. В левом, насколько хватало глаз, продолжали тянуться кубы с уже знакомыми уродцами. В правом были опять те же кубы - но монстры в них стояли без уже ставшей привычной черепной шишки. В этот момент мое тело, помедлив несколько минут, выбрало левый коридор. Дальше большой кусок из моей памяти просто отсутствует, однако мне кажется, что я все так же шел, шел по странному коридору, а по обеим его сторонам тянулись все те же кубы с уродцами. Наверное, их там было не меньше миллиона.

Следующее сохранившееся воспоминание - все тот же коридор, а на его полу - словно два огромных солнечных зайчика, наложенных один на другой. Пройти мимо них не было ни какой возможности, и я вступил в центр этого светящегося круга. В тот же момент что-то чудовищное со всего размаха ударило меня по голове, и больше я ничего не помню. Очнулся я уже на вершине Поповой горы. Свежий ветер обдувал мое лицо. В момент включения сознания мне показалось, что рядом со мной сидела большая собака, но вот за это я поручиться не могу. Потом я узнал, что время моего путешествия под землей заняло пять дней".

Закономерен вопрос - насколько можно доверять этому рассказу? Конечно, проще всего предположить, что он явился следствием перенесенной при обвале травмы. Но в рассказе слишком много любопытных и ничем не объяснимых деталей. Так было ли данное путешествие реальным событием в нашем физическом мире, или же здесь наблюдалось тонкое ментальное воздействие на психику человека? Этого сказать точно мы не можем.

Напомним лишь, что при "пробуждении" на вершине горы рассказчик, по его словам, мельком видел собаку. Нам представляется, что это была не собака - а Айур (или Ай-Нур). Уже не раз писалось о связи этих полулегендарных животных с различными мифическими существами, предшествовавшими человеку. (См. статью "Сказка ложь, да в ней намек", газета "Время Икс", N 15-17 за 1994 год).

Айуров можно сравнить с нашими серпентоидами, и у них оказывается много общего: мертвящий, зачаровывающий или гипнотический взгляд.Большую часть года и те, и другие проводят, впав в спячку. Живут и айуры, и серпентоиды под землей, где в склонах холмов и оврагов роют длинные ходы - норы. Айуры также имеют огромную голову с широко раздвинутыми глазами. Еще айуры, подобно серпентоидам живут в строго определенных местах. Одноиз таких мест, долгое время известит' людям лишь по древним преданиям - Золотая Пещера. Правда, она была обнаружена в реальности в ходе полевых исследований группы "Авеста" весной 1994 года. Из легенд известно, что айуры служат некоему "Хозяину Собак", однако кто он - точно неизвестно.

Можно предположить, что айуры - один из последних "продуктов" работы генетических лабораторий наших серпентоидов, предназначенные для активного сбора информации во внешнем мире. И вот когда, после многовекового забвения, сработала транспортная магистраль этих "хозяева, которая и вынесла рассказчика из подземелья на Попову тору, один из айуров поспешил за ним с проверкой. Насколько верны наши предположения, могут показать только дальнейшие исследования.

 

И. Павлович