О феномене сетевой речи

За последние десятилетия письменная речь пережила небывалую демократизацию, вызванную цифровыми медиа. 2 млрд компьютеров, подключённых к Интернету, и 6 млрд мобильных устройств позволяют любому превратиться из читателя в писателя. Ежедневно Всемирная паутина полнится миллионами новых текстов.

Для некоторых этот тот случай, когда «больше» означает «хуже». Действительно, трудно спорить с тем, что письменная речь деградировала по сравнению с языком Шекспира и Пушкина. Но у этой медали есть и другая сторона: НТР снимает барьеры между частным высказыванием и публичным выступлением. Мнение любого человека получает возможность привлечь к себе внимание и стать предметом общественного обсуждения.

Вам придёт в голову слепить печенье со словами «печаль моя светла»? (Фото Willrad von Doomenstein.)

Возьмём два самых известных сокращения: OMG (oh my God!, «боже мой!») и LOL (laughing out loud, «ржунимагу»). Оба попали в Оксфордский словарь только в 2011 году, хотя они старше современной цифровой эры. Лингвисты обратили внимание на то, что OMG и LOL — прекрасные примеры искусственной драматизации общения. В действительности человек, сообщающий невидимому собеседнику, что ему очень смешно, улыбается в этот момент крайне редко. Разыгрывается нечто вроде пьесы, а OMG и LOL — словно авторские ремарки. Не видя лица и не слыша голоса, мы не чувствуем потребности испытывать и выражать эмоции обычным способом. Словечко «лол» даже проникло в лексикон подростков, которые заменяют им улыбку и смех.

Другое важное наблюдение заключается в том, что в отличие от прежних времён письменная речь стала такой же полноправной движущей силой эволюции языка, как и его разговорная форма. Кстати, то же «лол» — один из очень немногих примеров того, как слово, родившееся на письме, проникло в живую речь. А dot com или «точка ру»? Когда ещё нам приходилось проговаривать знаки препинания? Появилась даже поп-группа под названием LMFAO (Laughing My Fucking Ass Off, «ппц смешно»). Но всех превзошёл, конечно, инди-коллектив Δ, что произносится как Alt-J — в честь соответствующей комбинации на клавиатуре марки Apple. Кстати, ещё в девяностых на акциях протеста против монополистических устремлений корпорации Microsoft можно было встретить плакаты с надписью Alt+F4.

Конечно, LOL — лишь вершина айсберга. В интернет-мире приняты и такие варианты, как ROFL (rolling on the floor laughing, «пацталом») и ROFLMAO (rolling on the floor laughing my ass off, «ржунимагупацталомнах»), которые не столько сообщают о зашкаливающем уровне веселья, сколько повышают градус иронии.

Серьёзному лингвисту негоже отмахиваться от этого процесса, ограничивая кругозор Блоком и Бродским. Непрофессионально считать сие коверканием языка или маргинальным явлением. Это не просто сокращения для смеха или удобства. Это рождение нового лексико-семантического инструментария, обусловленного техническими причинами.

Например, корни минимализма — в неожиданной популярности СМС: возможность отправки текстовых сообщений по сети мобильной связи предусматривалась для тестирования последней, но подростки ко всеобщему изумлению сочли этот метод общения очень удобным (хотя, положа руку на сердце, любой признается, что он чрезвычайно неудобен). Литера z на конце английских слов во множественном числе (вместо s) — результат ошибки при быстром наборе текста — стала таким же символом принадлежности к «касте», как и намеренное коверкание слов (например, lulz вместо lols). Зачем? Просто так! Вот такие мы странные анархисты-нигилисты, живущие рады «лулзов». И этим мы отличаемся от всех остальных.

В стремлении каждого нового поколения утвердиться за счёт отрицания общепринятых норм культуры, общения, языка и пр. нет ничего нового: в своё время для этого читали Новалиса и слушали Бетховена, хотя старшие предпочитали Расина и Генделя; потом боготворили Вагнера и Ницше в пику тем, кто выбирал Вебера и Канта; джаз и рок обязаны своей первоначальной популярностью юношам и девушкам, а вовсе не седовласым академикам. Теперь мы дожили до «лулзов».

И обратите внимание: этот молодёжный жаргон уникален тем, что предназначен для глаза, а не слуха. Мы имеем здесь редчайший лингвистический феномен: варианту написания слова придаётся особый смысл. Любой жаргон в каком-то смысле перформанс — например, священник не должен изъясняться как мирянин. Но вместо выбора слов, интонаций и жестов он сведён к выбору букв. Это помимо прочего позволяет мне вести двойную жизнь: я, сидящий у компьютера и набирающий текст, и мой аватар, который подтрунивает над всем и вся с помощью сетевого жаргона, — две разные личности. Я не просто пишу — я перевоплощаюсь, выступаю, играю. Наверное, в этом и кроется причина популярности интернет-общения на этом странном языке.

Подготовлено по материалам NewScientist.