Нейрохакинг

Человеческий мозг рассматривается, как гигантский биокомпьютер, в несколько тысяч раз более сложный, чем любая вычислительная машина. Все, чем мы являемся, как человеческие существа - это результат использования того, что в нас встроено, и того, что нами приобретено. Крошечное изменение внутри производит большое изменение снаружи (и в поведении, и в способностях).

Мы не пытаемся стать теми, кем не являемся. Мы убираем повреждения с того, кем мы являемся на самом деле и приобретаем время для восстановления себя. Мы деликатно подталкиваем химию мозга к ее оптимальному состоянию; такому, каковым оно должно быть изначально, а вся остальная работа делается для нас сама.

Мы - компьютеры и способны запрограммировать любую постижимую модель вселенной внутри нашей собственной структуры, изменить масштаб нашего программиста до микрокосмических размеров.

Многочисленные нейрофизиологические исследования указывают на один и тот же факт, что объективная деятельность человека и всех живых существ, хоть как-то необделённых нервной системой, не является результатом их центрального "Я", отдающего команды различным областям мозга, — все части мозга могут быть активными и неактивными, взаимодействуют без центрального ядра. Так же, как пиксели на экране могут сложиться в узнаваемый образ, группа нейронных взаимодействий может выразить себя как сознание. Внешнее единство является результатом работы обширных параллельно распределенных систем ЦНС. Чтобы устранить этот диссонанс, мозг физически переписывает воспоминания через реконсолидацию памяти в гиппокампе, расположенном в обоих полушариях, заставляя "нас" верить, что "я контролировал свои действия". У нас не возникает противоречия как раз потому, что нормально работающий мозг обычно ничего не упускает. Но прямое вмешательство в деятельность мозга, такое, например, как психотропные вещества или контузия, может оказывать сюрреалистическое воздействие на сознание. Если левое полушарие мозга отделить от правого, как в случае с пациентами, перенесшими разделение мозга (используется при сложных случаях эпилепсии), сохраняется способность говорить и думать с помощью левого полушария (центры логики и речи), в то время как познавательные способности правого полушария будут сильно ограничены. Левое полушарие в этом случае не страдает от отсутствия правого, хотя это серьезно меняет восприятие. Например, пациенты не могут описать правую сторону чьего-либо лица, но не замечают этого, не видят в этом проблемы, для них ровным счётом ничего не изменилось. Так как это затрагивает не только восприятие реального мира, но и мысленные образы, то это не просто проблема восприятия, но фундаментальное изменение сознания.
Акт человеческого наблюдения за некоторыми нюансами принципиально не отличается от акта наблюдения физиологически близких человеку существ и, несмотря на то, что наблюдение всегда индивидуально, реализуется оно стереотипно: во-первых, в связи с требованиями теории автоматического управления, т. е. отсеиванием белого шума электрических импульсов, бесперебойно идущих от рецепторов органов чувств, результируя процессы возбуждения и торможения ЦНС; во-вторых, по причине стереотипности самой окружающей среды, что порождает естественный отбор и функцональную стабильность формируемых нейронных моделей. Всё в нашем понимании — это стереотипы, взятые из довольно сличаемого и обобщаемого с другими особями личного опыта, что и обуславливает высокую способность к коммуникации в любой группе уподобляемых живых существ.

Такие важные способности, как к дыхание, сердечная деятельность, иммунитет, саккады глаз и т. п. — всё эти действия можно охарактеризовать как генетически заложенное и строго необходимое программное обеспечение, выражаемое в виде структур симпатической и тесно связанной с ней парасимпатической нервных систем, доставшихся нам от древнейших животных нашей планеты. Это можно назвать программами первого порядка, они меняются в той же степени, в которой меняется сам организм. Непосредственное вмешательство в деятельность симпатической и парасимпатической нервных систем в большинстве случаев несовместимо с жизнью.

Программы второго порядка на раннем этапе можно охарактеризовать как "импровизацию", обусловленную нейропластичностью коры головного мозга. Эту возможность мы приобретаем только в постфетальной стадии, то есть в процессе самостоятельной жизнедеятельности. Таким образом все мы, люди, осваиваем ходьбу, а потом бег, развиваем моторику рук, затем тренируем правописание, получая слуховую обратную связь, начинаем управлять голосовым аппаратом, далее обучаемся вербально общаться и следом ассоциативно понимать речь других и многое многое другое, включая самую комплексную мыслительную деятельность, развиваемую посредством определённой регулярной стимуляции. Впоследствии всё это дорабатывается до полуавтоматизма, например: оптимизация визуального ряда путём его разделения на вербальные (текст, логограммы) и невербальные (узнавание лиц, мест и т. п.) сорта информации. Однако при отсутствии соответствующей стимуляции или повреждении соответствующих участков ЦНС всего этого не будет.

В данный момент, читая этот комментарий, нервная система каждого, кто способен осуществить это действие, автоматически производит итерацию зрительных сигналов, отсеивая до 90% шумов, приходящих от зрительных рецепторов, а потом квантует поступающий полезный сигнал в удобоваримую для соседних зрительному центру участков посредством синхронизации с альфа-ритмами ЭЭГ расположенного в обоих полушариях гиппокампа — главного камертона головного мозга, также осуществляющего непрерывную реконсолидацию короткосрочной сенсорной памяти. Финалом является сознательная деятельность — возникновение множества очагов электрической активности новообразованных синаптических связей коры головного мозга, что при должной степени стимуляции обуславливает стабильность формируемых нейронных моделей и в итоге уже долгосрочную память, подобно тому, как на песчаном пляже в результате дождя (подобие сигналов органов чувств) возникает узор от протекающих ручейков (нейропластичность), сливающихся воедино и образующих стабильное глубокое русло (сознание).

Деятельная связь с окружающим миром осуществляется посредством моторного центра, представляющего поперечную полосу коры головного мозга примерно от уха до уха, расположенную в непосредственной близи от тактильных центров (чуть ближе к затылку), что и обуславливает мгновенное отдёргивание конечности при ожоге. Последовательность сознательных действий, наоборот, вырабатывается удалённым от моторного центра участком коры, расположенном на уровне переносицы. Нарушение работы этого участка нередко происходит при болезни Альцгеймера. Тогда же человек, например, подходя к двери, может начать дёргать ручку до того, как вставил и повернул ключ в дверном замке, а потом, соврешив все эти действия в неправильном порядке, очень удивляться, что ничего не происходит. И так далее.

В качестве наиболее достоверных оснований именно такого положения вещей можно привести, например: многочисленные описания случаев с детьми-маугли по всему миру, обученную амслену гориллу Ханабико (Коко), а также колоссальное количество случаев девиации речевого и мелкомоторного аппаратов правописания и прочие последствия зональных нарушений работы головного мозга. Ну и, конечно, самым примечательным среди всего изложенного является феномен порождения волеизъявлений прямой электрической стимуляцией, оказывающей действие на неокортекс пациента, что в диагностических целях применяется как единственный надёжный способ проведения точных операций на головном мозге.