Читайте книги, чтобы читать мысли

Отложите в сторону свои любимые «Пятьдесят оттенков серого», они не помогут вам понять состояние ума другого человека. То ли дело Толстой или Чехов!

По сравнению с ширпотребом классическая литература намного эффективнее учит разбираться в мыслях, эмоциях, мотивах окружающих, считают американские социальные психологи.

Как поясняет автор нового исследования Дэвид Кидд из Новой школы Нью-Йорка, беллетристика, даром что оперирует «захватывающими сюжетами», предсказуема и проста, как американские горки. Мы всю дорогу испытываем одни и те же ощущения: вверх — вниз, вверх — вниз. Напротив, серьёзная литература накладывает на читателя куда больше ответственности. Её художественный мир наполнен непонятными символами, действие развивается странным и порой необъяснимым образом. Там нет надёжных инструкций, кому доверять и как чувствовать.

Г-н Кидд и его научный руководитель Эмануэле Кастано заподозрили, что навыки навигации по этим неоднозначным вымышленным мирам помогают нам и в реальной жизни. В частности, дуэт предположил, что они усиливают нашу способность строить модели психологического состояния других людей. Например, собеседник поднял руку, и мы понимаем, что это означает «дай пять», а не пощёчину. Иногда такую способность называют эмпатией, и учёные всё активнее подтверждают связь между чтением чужого ума и художественной литературы. Но обычно все эти данные основаны на простой корреляции: самые заядлые читатели набирают, как правило, больше баллов в тестах на определённые виды эмпатии.

Кастано и Кидд взялись измерить непосредственные когнитивные эффекты двух типов художественной литературы и разработали серию из пяти экспериментов. В каждом участников просили читать 10–15 страниц либо высоколобых, либо популярных произведений. В первую категорию попали рассказы Антона Чехова и Дона Делилло, а также недавних обладателей Премии O. Генри и Национальной книжной премии. Честь массовой литературы отстаивали бестселлеры интернет-магазина Amazon.com, среди которых оказались «Грехи матери» Даниэлы Стил, «Пропавшая девушка» Джиллиан Флинн и жанровые антологии, в том числе научно-фантастические произведения Роберта Хайнлайна.

Когда испытуемые заканчивали читать, им подсовывали тесты на способность моделировать состояния ума других людей. Один из них состоит в том, что доброволец ровно две секунды смотрит на фотопортрет, после чего должен решить, счастлив ли изображённый на нём человек, сердит ли, боится или грустит. Ещё более сложный тест подразумевает, что участник эксперимента видит лишь небольшую часть лица и выбирает из четырёх сложных эмоций (например, «задумчивость» или «скепсис»).

В среднем обе группы проявили себя немного лучше по сравнению с участниками контрольной, которые читали либо публицистику, либо ничего. Разница между читателями литературы и беллетристики оказалась при этом небольшой. По итогам первого из упомянутых тестов поклонники Чехова правильно ответили на один вопрос больше (из 18), а во втором — на два (из 36). Тем не менее психолог Реймонд Мар из Йоркского университета (Канада) считает, что даже это значимо: если мы научимся чуть лучше понимать друг друга, уже хорошо. Что вы готовы сделать ради того, чтобы недопонимания в мире стало на одну слезинку меньше? А всего-то и нужно, что прочитать «Крыжовник».

Когнитивный психолог Кит Оутли из Торонтского университета (Канада) держится того же мнения: любое экспериментальное свидетельство о том, что литература действительно влияет на социальное взаимодействие, — большая новость.

И всё-таки очевидно, что «литературный» аргумент нуждается в доработке. Почему чтение оказывает такое воздействие? Можно было бы предположить, что человек знакомится с описаниями неведомых ему психологических состояний, расширяет кругозор и т. п. Но Кастано и Кидд считают иначе. Дело не в содержании, а в самом процессе, говорят они (см. выше). Не все с этим согласны. Г-н Мар полагает, например, что люди по-разному шлифуют свою способность моделировать психические процессы собеседника, и тут содержание может сыграть важную роль. Одному, например, подавай историю о том, как нелегко посочувствовать врагу, а другой нуждается в банальном заполнении эмоциональных пробелов, и тут разница между литературой и беллетристикой стирается.

Когнитивный невролог Витторио Галлесе из Пармского университета (Италия) тоже с сомнением относится к разделению литературы на «высокую» и «низкую», ведь вкусы постоянно меняются. Скажем, «Человеческая комедия» Бальзака издавалась как своего рода литературная «мыльная опера» — и только потом приобрела классический статус...

Результаты исследования опубликованы в журнале Science.

Подготовлено по материалам ScienceNOW.