Угроза ядерного терроризма: американский опыт

Владимир НОВИКОВ

Следует отметить, что еще в середине 1970-х гг. прошлого века указом тогдашнего президента Джеральда Форда была сформирована группа ученых, инженеров и техников (Nuclear Emergency Search Team – NEST) для немедленного расследования «незаконного использования ядерных материалов на территории Соединенных Штатов, включая угрозу террористического акта с применением специальных ядерных материалов». NEST входила в штат Министерства энергетики и непосредственно подчинялась Национальной администрации по ядерной безопасности (NNSA).

По некоторым данным, для расследования того или иного инцидента NEST может задействовать до 600 человек, хотя обычно состав группы не превышает 45 человек. Она располагает большим количеством оборудования  (в том числе специализированного) суммарным весом до 150 т, авиационными средствами, включающими четыре вертолета и три самолета, оснащенных специальными детекторами.

Начиная с 1975 г. NEST зафиксировала более 125 угроз, которые можно было отнести к ядерному терроризму, и активно отреагировала на 30 из них, но все они оказались ложными.

Как правило, группа реагировала либо на телефонную или письменную угрозу, либо на сигнал, полученный с различных радиационных датчиков. В частности, после терактов 11 сентября вокруг Вашингтона и Нью-Йорка попытались создать кольцевую систему специальных высокочувствительных детекторов радиоактивных материалов. Однако эти датчики реагировали на различные источники, не имевшие ничего общего с террористической угрозой (например, провоз природного гранита или движение человека, только что прошедшего курс радиотерапии). В итоге система была деактивирована.

По утверждению известного американского политолога, автора нашумевшей книги «Ядерный терроризм. Самая страшная, но предотвратимая катастрофа» Грэма Аллисона, «до 11 сентября 2001 г. у американского правительства вообще не было серьезной программы учета и отслеживания даже наиболее опасных материалов». Хотя данное утверждение вызывает определенные сомнения, следует признать, что проблема всеобъемлющего мониторинга ядерных материалов является одной из наиболее технически и организационно сложных для любого государства с развитой ядерной инфраструктурой.

В настоящее время в Соединен-ных Штатах создается система, призванная противодействовать угрозе ядерного терроризма (в первую очередь на национальной территории), получившая наименование  «Глобальная архитектура ядерного обнаружения».

ГЛОБАЛЬНАЯ АРХИТЕКТУРА ЯДЕРНОГО ОБНАРУЖЕНИЯ

15 апреля 2005 г. президент Джордж Буш подписал указ о создании Управления по обнаружению ядерных материалов на территории США (Domestic Nuclear Detection Office, DNDO) в рамках Министерства национальной безопасности (МНБ). В соответствии с упомянутым указом на МНБ в законодательном порядке возложена ответственность за защиту страны от радиологических и ядерных атак (террористических), включая разработку «Глобальной архитектуры ядерного обнаружения – ГАЯО», а также за координацию усилий в данном направлении федеральных органов (министерств обороны и энергетики, Государственного департамента, Комиссии по ядерному регулированию (КЯР) и др.), призванных решать аналогичные задачи.

По замыслу разработчиков «Глобальной архитектуры ядерного обнаружения» эта система должна позволить с максимально возможной вероятностью обнаруживать специальные ядерные материалы (учитывая ограничения технического, материального и финансового характера).

Как отмечают американские эксперты, основу ГАЯО составят технические средства, однако в ней отводится важное место и оперативно-разведывательным мероприятиям, а DNDO функционирует в качестве основного координатора деятельности американского разведсообщества в области борьбы с ядерным терроризмом.

ГАЯО представляет собой многоуровневую систему («систему систем»), состоящую из подсистем, разработанных и разрабатываемых в рамках программ соответствующих федеральных ведомств. Она ориентирована на предотвращение ядерных атак на двух уровнях – «внешнем» и «внутреннем». Под «внешним» уровнем подразумеваются технические и информационно-управляющие системы, устанавливаемые на национальной границе США, а под «внутренним» – внутри страны. Причем технологии, которые планируется применять на «внутреннем» уровне, будут дополнять «внешние». Поэтому если не удастся обнаружить специальных ядерных материалов (СЯМ) на национальной границе Соединенных Штатов, то вероятность их выявления внутри страны существенно возрастет. С этой целью предполагается установить стационарные и мобильные детекторы ядерных материалов на автомобильных магистралях между штатами, в частности, на мостах и в туннелях, а также в портах, куда приходят небольшие (каботажные) морские суда.

Благодаря такому подходу, по мнению разработчиков ГАЯО, террористы будут вынуждены предпринимать дополнительные «шаги», чтобы избежать обнаружения у них СЯМ.

В результате появляется больше возможностей для выявления этих материалов другими методами, в первую очередь оперативными. Тем самым увеличится суммарная вероятность предотвращения акта ядерного терроризма.

С точки зрения изучения зарубежного опыта представляется важным то обстоятельство, что DNDO также разрабатывает методики оценки возможных рисков (угроз) и стоимости соответствующих компонентов ГАЯО для лучшего определения приоритетности программ, осуществляемых в различных ведомствах. Полученная информация доводится до законодательных органов. Примечательно, что разработчики ГАЯО считают одной из важнейших задач выявление «слабых мест» в нынешней системе защиты Соединенных Штатов от ядерной угрозы.

Программы Пентагона, Министерства энергетики (МЭ) и КЯР направлены главным образом на обеспечение безопасности ядерных и радиоактивных материалов как внутри США, так и за рубежом. В частности, целью программы International Nuclear Material Protection and Cooperation, реализуемой МЭ и КЯР, является обеспечение безопасности иностранных СЯМ. Через Агентство по снижению военной угрозы (Defense Threat Reduction Agency, DTRA) Министерство обороны содействует безопасности перевозок и хранения делящихся материалов на территории бывшего Советского Союза, финансирует разборку и уничтожение объектов избыточной ядерной инфраструктуры.

В ряде программ федеральных ведомств делается упор на обнаружение ядерных и радиоактивных материалов в процессе их транспортировки. Так, в рамках программы «Вторая линия защиты» (Second Line of Defense) Министерства энергетики оказывается помощь в установке устройств, обнаруживающих такие материалы в зарубежных портах (программа Мегапорт), пограничных пунктах и других местах. Программа Государственного департамента (Export Control and Related Border Security Assistance Program) ориентирована на обнаружение ядерных и радиоактивных материалов на границе США.

МНБ координирует деятельность по широкому внедрению детекторов ядерных материалов (стационарных и мобильных). Подразделение этого министерства (Директорат по науке и технологиям – S&T Directorate) осуществляет НИОКР по разработке новейших ядерных мониторов. В целях повышения возможностей обнаружения нелегального ввоза/вывоза ядерных материалов МНБ реализует ряд программ, среди которых можно отметить «Инициативу по безопасности контейнерных перевозок» (CSI) и «Инициативу по безопасности морских перевозок» (SFI).

Хотя при создании ГАЯО основной упор делается на разработку и внедрение новейших датчиков для выявления ядерных и радиоактивных материалов, большое внимание уделяется системам сбора и обработки получаемой информации. Затем эта информация должна передаваться  лицам, принимающим решения, и дополняться рекомендациями по возможным действиям.

Важной задачей является своевременная подготовка кадров, способных квалифицировано управлять соответствующим оборудованием. Особое значение придается повышению эффективности оперативной и разведывательной работы.

В конце прошедшего десятилетия DNDO осуществляло оценку 72 программ различных федеральных ведомств с точки зрения их вклада в ядерную безопасность Соединенных Штатов и эффективность создаваемой системы ГАЯО. При этом конгресс подтвердил право привлекать к работе квалифицированных экспертов из других ведомств. Так, по состоянию на апрель 2007 г. из общего числа участвующих в программе ГАЯО штатные сотрудники DNDO составляли только 21%.

О влиянии, которое Управление оказывает на реализацию упомянутых ведомственных программ, можно судить, например, по тому факту, что в 2006 ф.г. на них было выделено более $2,2 млрд. В то же время DNDO осуществляет свою деятельность с одобрения Генерального прокурора Соединенных Штатов, госсекретаря, министров обороны и энергетики.

В конечном итоге конгресс определяет приоритетность тех или иных программ (реализуемых в рамках ГАЯО), соблюдая баланс между краткосрочными целями (решениями) и долгосрочными, а также добиваясь большей эффективности координации усилий различных ведомств, используя механизм выделения государственных ассигнований.

БЕЗОПАСНОСТЬ И УЯЗВИМОСТЬ АЭС

Важным направлением борьбы с угрозой ядерного терроризма является повышение безопасности ядерных объектов (АЭС и других объектов ядерного топливного цикла) до уровня, препятствующего выбросу в окружающую среду значительных количеств радиоактивных веществ и опасному загрязнению местности. Политические, экономические и экологические последствия террористического нападения на АЭС с разрушением активной зоны реактора настолько велики, что во времена «холодной войны» эти электростанции называли «атомной бомбой на территории противника». Однако тогда вопрос об уязвимости АЭС в случае атаки со стороны враждебного государства не ставился, поскольку негласно признавалась невозможность защиты таких объектов при нанесении ракетного или авиационного удара.

В частности, еще в 1967 г. КЯР заявила, что АЭС не требуют защиты от атак «врагов Соединенных Штатов». Этот тезис был положен в основу так называемой «Проектной угрозы» (Design Basic Threat – DBT), в соответствии с которой с конца 70-х годов прошлого века осуществлялись проектирование и строительство атомных электростанций.

После событий 11 сентября 2001 г. КЯР начала коренной пересмотр требований по обеспечению безопасности данных объектов и в феврале 2002 г. опубликовала перечень новых требований по обеспечению внутренней безопасности АЭС для компенсации существенного ухудшения общей обстановки. 7 января 2003 г. Комиссия издала директивные указания, направленные на снижение вероятности несанкционированного доступа на АЭС, а 29 апреля того же года появились еще три директивы, предписывающие владельцам станций ограничивать рабочее время офицера безопасности (что означает необходимость увеличения их штата), разработать новые требования к подготовке персонала охраны и включить в «Проектную угрозу» более широкий перечень угроз, которым должен противостоять этот персонал (nuclear security forces – NSF).

В 2005 г. конгресс обязал КЯР начать подготовку юридически обязывающих документов по пересмотру «Проектной угрозы». Закон об энергетической политике 2005 г. (Energy Policy Act – EPACT) требует, чтобы КЯР предусмотрела в новых директивах по «Проектной угрозе» способность NSF противостоять террористическим угрозам по 12 параметрам. Следует подчеркнуть, что DBT является секретным документом, где описываются общие характеристики угроз для АЭС и другие объекты ядерного топливного цикла.

В целом требования касались расширения перечня возможных угроз, которым должны противостоять NSF, включая различные виды террористических атак, использование террористами мощного взрывного устройства, современного оружия, а также участие в атаке лиц, обладающих профессиональными знаниями по функционированию ядерного объекта. При этом особое внимание уделялось обеспечению безопасности перевозок отработавшего ядерного топлива.

Если учесть вывод, сделанный КЯР еще в 2003 г., согласно которому частные охранники не в состоянии обеспечить защиту от всех возможных угроз, то указанная в директивах Комиссии численность персонала охраны на АЭС в количестве как минимум 5 человек представляется явно недостаточной. По мнению некоторых американских экспертов, для обеспечения безопасности всех 65 атомных электростанций  США необходимо более 5000 охранников, причем в среднем на каждом объекте должно быть не менее 75 человек, которые готовы к тесному взаимодействию с местными силами правопорядка в случае атаки террористов.

29 января 2007 г. КЯР издала новые директивы по «Проектной угрозе», среди которых можно отметить следующие общие требования к этому документу:

— не допустить акта диверсии и кражи делящихся материалов;

мпротивостоять нападению террористов, действующих как одна или несколько групп и атакующих с нескольких направлений;

— исходить из того, что нападающие готовы убить и быть убитыми и имеют полное представление о том, какие цели они собираются поразить;

— расширить перечень транспортных средств, которые могут использовать нападающие;

— допускать, что у террористов имеется сообщник на объекте;

— расширить перечень возможных атак с учетом использования нападающими координированных взрывов бомб, заложенных в транспортные средства, и других внешних воздействий.

Примечательно, что в новый перечень DBT не вошло требование противостоять атаке с использованием большого авиалайнера, направляемого на объект.

Особое внимание КЯР уделила подготовке персонала охраны, учитывая тот факт, что в 2004 г. Главное счетное управление США подвергло серьезной критике Комиссию, поскольку частная фирма Wackenhut, осуществляющая охрану почти половины американских АЭС, недобросовестно относилась к проведению учений. Кроме того, в 2007 г. вскрылись факты того, что охранники АЭС Peach Bottom в Пенсильвании спали на рабочем месте. Поэтому КЯР включила в перечень требований пункт, согласно которому службе охраны каждой атомной электростанции вменялось в обязанность не реже чем раз в три года проводить учения (под контролем Комиссии) для подтверждения способности персонала противостоять атакам террористов. Следует отметить, что учения проводятся в режиме, максимально приближенном к реальности, с использованием модифицированного оружия, стреляющего холостыми патронами и снабженного лазерными устройствами, симулирующими (фиксирующими) поражение цели. Разрушение технических и физических барьеров (включая их подрыв) также может симулироваться. При этом на время учений безопасность АЭС не должна снижаться. Служба охраны информируется только о проведении учений, а не об их сценарии.

Как показывают результаты неоднократно проводившихся в США различных учений с целью определения готовности сил охраны противостоять атакам террористов, хорошо подготовленная группа сил специального назначения в составе 10-14 человек в состоянии проникнуть практически на любой ядерный объект, вплоть до зон, в которых хранятся ядерные материалы, в том числе и оружейного качества. Так, в 1977 г. в ходе учений группой коммандос из армейского спецназа был осуществлен прорыв в так называемую Техническую зону-18 (TA-18) Национальной лаборатории в Лос-Аламосе (Нью-Мексико). Часть группы отвлекла на себя внимание охраны (и снайперов, поразивших отвлекающих), а остальные вывезли на садовых тележках из помещения канистры с высокообогащенным ураном в количестве, достаточном для создания множества боезарядов.

В 1988 г. при проведении аналогичных учений в ядерной лаборатории Роки Флэтс в Денвере (Колорадо) спецназом ВМС было безнаказанно похищено такое количество плутония, которого достаточно для создания нескольких ядерных зарядов.

Бывший эксперт по ядерной безопасности Ричард, проводивший военные игры в различных ядерных лабораториях, так прокомментировал итоги учений: «Некоторые из этих предприятий будут демонстрировать свою уязвимость из года в год. Более чем в половине случаев при проведении нами проверок на предприятиях Лос-Аламоса мы проникали внутрь, захватывали плутоний, выбирались наружу, причем в некоторых случаях не сделали при этом ни одного выстрела, потому что так и не встретили никаких охранников».

По мнению ряда экспертов, хорошо подготовленная группа спецназа может даже проникнуть в хранилище ядерных боезарядов, однако неизвестно, удастся ли ей вынести ядерный заряд или хватит ли ей времени для его активации в самом хранилище.

Для мониторинга угрозы ядерной безопасности 7 апреля 2002 г. КЯР учредила специальный орган – Офис ядерной безопасности и реагирования на инцидент (Office of Nuclear Security and Incident Response). Ему вменено в обязанность централизовано контролировать безопасность ядерных объектов, находящихся в ведении Комиссии, координировать свою деятельность с разведсообществом, судами и прокуратурой, а также осуществлять планирование действий в чрезвычайных обстоятельствах, включая специальные мероприятия в десятимильной зоне вокруг АЭС.

Как уже отмечалось выше, вопрос об уязвимости атомных электростанций в случае атаки с использованием авиалайнеров остается открытым. Следует отметить, что успешное применение террористами авиационных средств для разрушения зданий Всемирного торгового центра далеко не гарантирует аналогичный результат, если объектом нападения будет АЭС. Вместе с тем, как сообщала 10 сентября 2002 г. телекомпания «Аль-Джазира», первоначально планировалось включить атомную электростанцию в перечень целей для атаки Аль-Каиды 11 сентября 2001 г.

Новые АЭС, оснащенные реакторами AP1000 фирмы Westinghouse в отличие от старых изначально проектируются с возможностью противостоять подобному сценарию. Вместе с тем, по мнению представителей промышленности, вероятность разрушения корпуса реактора и выделения больших количеств радиоактивных веществ даже старых станций сравнительно низка. В апреле 2005 г. Национальная академия наук США опубликовала доклад, в котором делался вывод о малой вероятности успешной террористической атаки на хранилище отработавшего ядерного топлива. Тем не менее в 2006 ф.г. КЯР выделила $21 млн. на проведение анализа уязвимости соответствующих объектов.

Таким образом, проблема защищенности/уязвимости АЭС (и других объектов ЯТЦ) от атак террористов продолжает вызывать озабоченность. В США этому вопросу придается важное значение, но говорить о его скором решении преждевременно. Обеспечение необходимого уровня защиты, гарантирующего полную неуязвимость ядерного объекта, потребует весьма значительных финансовых и материальных средств, а в условиях финансово-экономического кризиса получить такие средства сравнительно непросто. Однако инициированная президентом Обамой программа борьбы с угрозой ядерного терроризма может способствовать повышению внимания к проблеме безопасности объектов ЯТЦ и выделению дополнительных ассигнований.

ВОЗМОЖНОСТЬ СОЗДАНИЯ ТЕРРОРИСТАМИ «ГРЯЗНОЙ БОМБЫ»

Учитывая масштабы использования радиоактивных материалов (ионизирующих источников излучения) в медицине, промышленности и сельском хозяйстве США, американское руководство уделяет особое внимание противодействию угрозе создания и использования террористами так называемой «грязной бомбы». Практически все специалисты сходятся во мнении, что при наличии радиоактивных веществ террористам не составит большого труда реализовать такую задачу. При этом необходимо учитывать следующие обстоятельства:

— любое государство или негосударственные игроки могут создать и взорвать устройство, рассеивающее радиоактивные материалы (УРРМ, или «грязная бомба»), поскольку технологические барьеры практически не существуют, а радиоактивные материалы находят все большее применение и распространение в различных сферах деятельности;

— психологический и политический эффект от «грязной бомбы» недостаточно хорошо понимается широкой общественностью и может  потенциально оказать более сильное воздействие по сравнению с вероятностью летального исхода при взрыве ядерного взрывного устройства (ЯВУ);

— хотя «грязная бомба» не является оружием в классическом понимании военных, она может быть действенным средством принуждения, а ее применение способно вызвать сильнейшую политическую реакцию. В частности, если в стране дислокации вооруженного контингента (например, американского) произойдет подобный теракт, ее руководство может потребовать вывода иностранного контингента со своей территории. В этом смысле использование «грязной бомбы» может оказать стратегическое влияние на ведение военной кампании.

По мнению многих экспертов, террористы более склонны к использованию «грязной бомбы», чем ЯВУ, поскольку УРРМ гораздо легче создать и доставить, чем фабричный ядерный заряд.

Радиационные источники широко используются в различных сферах, на них не распространяются столь же строгие меры контроля, как на расщепляющиеся материалы (ядерное топливо или ядерные материалы военного назначения), и их легко собрать «в гараже», для чего требуются  радиоактивные материалы, оболочка и заряд взрывчатки для рассеивания этих материалов. В то же время радиационные источники представляют опасность для окружающей среды и биологических объектов, являясь генераторами интенсивного ионизирующего излучения.

Можно согласиться с теми экспертами, которые заявляют, что такие источники, насчитывающие десятки тысяч единиц, представляют большой риск, учитывая их портативность, возможность легко рассеивать радиоактивные материалы в пространстве и высокий уровень радиоактивности. Так, в США около 375 источников ионизирующего излучения ежегодно теряются и только чуть больше половины позднее обнаруживаются и подвергаются утилизации.

По данным Аргонской национальной лаборатории (Чикаго), для использования в «грязной бомбе» подходят следующие радиоизотопы:

• америйций-241;

• калифорний-252;

• цезий-137;

• кобальт-60;

• индий-192;

• плутоний-239;

• полоний-210;

• радий-226;

• стронций-90.

Несмотря на значительное общее количество утерянных радиоизотопных источников, практически отсутствуют факты, подтверждающие их использование террористами. Единственный такой случай имел место в ноябре 1995 г., когда в Москве, в Измайловском парке группа чеченских боевиков заложила полуфабрикат мины, содержащий смесь цезия-137 и взрывчатки, и сообщила об этом одному из телеканалов.

В 2002 г. по просьбе Комитета по международным делам сената США Федерация американских ученых рассмотрела различные сценарии использования «грязной бомбы». Как показали результаты одного из сценариев, предполагающего распыление значительного количества кобальта-60 в Манхеттене, загрязнение местности наблюдалось бы на площади в 1000 кв. км, то есть на территории трех штатов, в связи с чем лишь через 10 лет в Нью-Йорк могли бы вернуться его жители. Комиссию по ядерному регулированию (США) особенно обеспокоило то обстоятельство, что хотя период полураспада кобальта-60 составляет всего 5,27 года, около 1% изотопа останется радиоактивным в течение 40 лет, поэтому потребуется дезактивация местности.

Конечно, уровень летальности при использовании радиоизотопов в качестве «грязной бомбы» во много раз ниже по сравнению с подрывом ядерного взрывного устройства, однако психологический и экономический ущерб может быть более чем значительным. Так, в Гоянии (Бразилия) из заброшенной онкологической клиники двое безработных вынесли источник, содержавший 19 г цезия-137, проткнули его и продали на металлолом. «Сияющий синий порошок» разобрали члены семьи владельца свалки и знакомые. Некоторые из них  нанесли порошок на тело и пришли на дискотеку. В результате бразильским властям пришлось организовать наблюдение за состоянием здоровья 112 тыс. человек. Было выявлено 249 пораженных, причем у 115 оказались затронуты  и внутренние органы. 49 пострадавших госпитализировали, 26 человек получили радиоактивные ожоги, а пять умерли. Экономический ущерб от устранения последствий этого инцидента составил $30 млн.

С точки зрения возможного осуществления актов ядерного терроризма серьезную угрозу представляют бассейны, где хранится отработавшее ядерное топливо, поскольку они менее защищены, чем реактор АЭС. Даже если просто спустить воду из бассейна, то ядерное топливо вспыхнет. Согласно докладу Национальной лаборатории в Брукхэвене, выброс большого количества радиоактивных материалов из такого бассейна вызовет смерть от рака у 28 тыс. человек, нанесет ущерб в размере $59 млрд. и сделает территорию площадью 188 кв. миль непригодной для обитания.

Однако подобные последствия не идут ни в какое сравнение с Чернобольской аварией, которую можно условно рассматривать как огромный источник излучения и радиоактивного загрязнения местности. Авария привела к переселению 350 тыс. человек, а экономический ущерб оценивался в $300 млрд. Хотя взрыв атомного  реактора далеко не равноценен применению «грязной бомбы», он подтверждает по-тенциальную опасность последней и необходимость борьбы с угрозой ЯТ. Косвенным подтверждением опасности радиоактивного загрязнения больших территорий может служить авария на АЭС Фукусима в 2011 г., хотя она не имеет никакого отношения к ядерному терроризму.

В преддверии Сеульского саммита по ядерной безопасности в американских СМИ публиковались результаты целого ряда исследований, доказывающих «чудовищный ущерб от акта радиологического терроризма». В частности, менее чем через месяц после завершения саммита были обнародованы результаты исследования, проведенного в Южно-Калифорнийским университете. Так, по утверждению авторов доклада, подрыв «грязной бомбы» в пригороде Лос-Анджелеса, где расположено множество финансовых учреждений, может нанести экономический ущерб в размере $16 млрд., причем ущерб от изменения поведения населения будет превышать непосредственный ущерб в 15 раз.

На основании вышеприведенного можно сделать вывод, что борьба с угрозой ядерного терроризма является весьма актуальной проблемой не только для государств, обладающих развитой ядерной инфраструктурой, но и для всего международного сообщества. Эта борьба потребует от ее участников не только выделения значительных финансовых средств и людских ресурсов, но и объединения усилий всех заинтересованных сторон. Только при таком подходе можно рассчитывать на предотвращение актов ядерного терроризма в будущем.

Владимир Евгеньевич НОВИКОВ – заместитель руководителя Центра оборонных исследований РИСИ