Эпидемия чумы в Европе

Это одно из самых смертельных заболеваний в истории человечества насчитывает уже более 2500 лет. Впервые болезнь появилась в Египте в IV веке до н. э., а самое раннее описание ее сделал грек Руф из Эфеса.

С той поры чума каждые пять–десять лет налетала то на один континент, то на другой. Древние ближневосточные хроники отмечали наступившую в 639 году засуху, во время которой земля сделалась бесплодной и наступил страшный голод. Это был год пыльных бурь. Ветры гнали пыль, подобно пеплу, и поэтому весь год прозвали «пепельным». Голод усилился до такой степени, что даже дикие животные стали искать убежища у людей.

«И разразилась в это время эпидемия чумы. Началась она в округе Амавас, недалеко от Иерусалима, а потом распространилась по всей Палестине и Сирии. Только из мусульман погибло 25000 тысяч. В исламское время о подобной чуме никто и не слыхал. Много людей от нее умерло и в Басре».

В середине XIV века необычайно заразная чума поразила Европу, Азию и Африку. Она пришла из Индокитая, где от нее умерли пятьдесят миллионов человек. Мир еще не видел до сих пор столь ужасной эпидемии.

А вспыхнула новая эпидемия чумы в 1342 году во владениях Великого Каана Тогар-Тимура, которые начинались с крайних пределов востока – от страны Син (Китай). В течение шести месяцев чума достигла города Табриза, пройдя через земли кара-хитаев и монголов, которые поклонялись огню, Солнцу и Луне и количество племен которых достигало трехсот. Все они погибли на своих зимовьях, на пастбищах и верхом на своих конях. Погибли и их кони, которые остались гнить брошенными на земле. Об этом стихийном бедствии люди узнали от гонца из страны золотоордынского хана Узбека.

Потом подул сильный ветер, который разнес гниение по всей стране. Зловоние и смрад вскоре достигли самых отдаленных местностей, распространились по их городам и шатрам Если этот запах вдыхали человек или животное, через некоторое время они обязательно умирали.

У самого Великого Клана погибло такое огромное количество воинов, что числа их точно никто и не знал. Погиб и сам Каан, и шестеро детей его. И в стране этой не осталось никого, кто бы мог управлять ею.

Из Китая чума распространилась по всему востоку, по стране хана Узбека, землям Стамбула и Кайсарийи. Отсюда она распространилась в Антиохию и уничтожила ее жителей. Часть их, спасаясь от смерти, бежали в горы, но почти все они погибали в пути. Как-то раз несколько человек возвратились в город, чтобы забрать кое-что из брошенных людьми вещей. Потом они тоже хотели укрыться в горах, но смерть настигла и их.

Чума распространилась и по владениям Караманов в Анатолии, по всем горам и округе. Погибали люди, лошади и скот. Курды, страшась смерти, покинули свои жилища, но не нашли такого места, где бы не было умерших и можно было бы укрыться от бедствия. Пришлось им возвратиться в родные места, где все они и погибли.

В стране кара-хитаев прошел сильный ливень. Вместе с дождевыми потоками смертельная зараза распространилась дальше, неся с собой гибель всему живому. После этого дождя погибли лошади и скот. Затем стали умирать люди, домашние птицы и дикие животные.

Чума докатилась и до Багдада. Просыпаясь утром, люди обнаруживали на своих лицах и телах набухшие бубоны. Багдад в это время был осажден войсками Чобанидов. Осаждавшие отошли от города, но чума распространилась уже и среди войск. Спастись удалось очень немногим.

В начале 1348 года чума охватила округ Халеба, постепенно распространяясь по всей Сирии. Погибли все жители долин между Иерусалимом и Дамаском, морского побережья и самого Иерусалима. Погибли арабы пустыни и жители гор и равнин. В городах Лудд и Рамле погибли почти все. Постоялые дворы, харчевни и чайханы были переполнены мертвыми телами, которые никто не убирал.

Первым признаком чумы в Дамаске стало появление у человека на задней стороне уха прыщей. Расчесывая их, люди потом переносили заразу по всему телу. Затем у человека под мышкой опухали железы, часто его рвало кровью. После этого он начинал заходиться от сильных болей и вскоре, практически через двое суток, умирал. Всех охватил страх и ужас от такого количества смертей, ибо все видели, как те, у кого начались рвота и кровохарканье, жили всего около двух суток.

Только за один апрельский день 1348 года в Газзе умерло более 22 тысяч человек. Смерть охватила все поселения вокруг Газзы, а случилось это вскоре после окончания весенней вспашки земель. Люди умирали прямо в поле за плугом, держа в руках лукошки с зерном. Вместе с ними погиб и весь рабочий скот. В один дом в Газзе с целью мародерства вошли шесть человек, но все они в этом же доме и умерли. Газза превратилась в город мертвых.

Такой жестокой эпидемии люди еще не знали. Поражая один край, чума не всегда захватывала другой. Теперь же она охватила почти всю землю – от востока до запада и от севера до юга, почти всех представителей рода человеческого и все живое. Даже морских обитателей, птиц небесных и диких зверей.

Вскоре с востока чума перекинулась и на африканскую землю, на ее города, пустыни и горы. Вся Африка заполнилась мертвыми людьми и трупами неисчислимых стад скота и животных. Если забивали овцу, то мясо ее оказывалось почерневшим и зловонным. Изменился также запах и других продуктов – молока и масла.

Ежедневно в Египте умирало до 20000 человек. Большинство трупов доставляли к могилам на досках, лестницах и створках дверей, а могилы представляли собой просто рвы, в которые зарывали до сорока трупов.

Смерть распространилась на города Даманхур, Гаруджа и другие, в которых погибло все население и весь скот. Прекратилась рыбная ловля на озере Баралас из-за смерти рыбаков, которые зачастую умирали с удочкой в руках. Даже на икринках выловленной рыбы обнаруживались омертвевшие места. Рыбацкие шхуны оставались на воде с погибшими рыбаками, сети были переполнены мертвой рыбой.

Смерть шествовала по всему морскому побережью, и не было никого, кто бы мог ее остановить. К опустевшим домам никто не подходил. В египетских провинциях погибли почти все крестьяне, не осталось также никого, кто бы мог убрать созревший урожай. Трупов на дорогах было такое велико множество, что, заразившись от них, стали гнить деревья.

Особенно жестоко чума свирепствовала в Каире. За две недели в декабре 1348 года улицы и рынки Каира заполнились мертвыми. Погибла большая часть войск, и опустели крепости. К январю 1349 года город выглядел уже пустыней. Невозможно было найти ни одного дома, который бы чума пощадила. На улицах – ни одного прохожего, только трупы. Перед воротами одной из мечетей за два дня было собрано 13800 трупов. А сколько их оставалось еще в опустевших улочках и переулках, во дворах и других местах!

Чума докатилась до Александрии, где вначале каждый день погибали сто человек, потом двести, а в одну из пятниц умерло семьсот человек. В городе закрылась текстильная мануфактура из-за смерти ремесленников, из-за отсутствия приезжих купцов опустели торговые дома и рынки.

Однажды в Александрию прибыло французское судно. Матросы сообщили, что у острова Тараблус видели корабль, над которым кружило огромное количество птиц. Приблизившись к судну, французские моряки увидели, что весь его экипаж мертв, а птицы клюют трупы. Да и самих мертвых птиц было на корабле великое множество.

Французы поскорее отплыли от зачумленного корабля Когда они достигли Александрии, то более трехсот из них умерло.

Через марсельских моряков чума перекинулась в Европу.

«ЧЕРНАЯ СМЕРТЬ» НАД ЕВРОПОЙ

В 1347 году началось второе и самое страшное нашествие чумы на Европу. Триста лет свирепствовала эта болезнь в странах Старого Света и унесла с собой в могилу в общей сложности 75 миллионов человеческих жизней. «Черной смертью» ее прозвали из-за нашествия черных крыс, ухитрившихся за короткий период принести эту страшную эпидемию на обширный континент.

В предыдущей главе мы рассказали об одной версии ее распространения, но некоторые ученые-врачи, считают, что скорее всего она зарождалась в южных теплых странах. Здесь сам климат способствовал быстрому гниению мясных продуктов, овощей, фруктов, да и просто отбросов, в которых копались нищие, бродячие собаки и, конечно, крысы. Болезнь унесла с собой тысячи человеческих жизней, а потом начала странствовать из города в город, из страны в страну. Ее быстрому распространению способствовала существовавшая в те времена антисанитария как среди людей низшего сословия, так и среди моряков (ведь в трюмах их кораблей было великое множество крыс).

Согласно древним хроникам, недалеко от озера Иссык-Куль в Киргизии находится древний могильный камень с надписью, которая свидетельствует, что чума начала свое шествие в Европу из Азии в 1338 году. Очевидно, ее переносчиками стали сами воины-кочевники, воины-татары, которые старались расширить территории своих завоеваний и в первой половине XIV века вторглись в Таврию – нынешний Крым. Через тринадцать лет после проникновения на полуостров «черная болезнь» быстро вышла за его пределы и впоследствии охватила практически всю Европу.

В 1347 в торговом порту Кафа (нынешней Феодосии) началась страшная эпидемия. Сегодняшняя историческая наука располагает сведениями, что татарский хан Джанибек Кипчак осадил Кафу и ждал ее сдачи. Огромное его войско расположилось у моря вдоль каменной защитной стены города. Можно было не штурмовать стены и не терять воинов, так как без пищи и воды жители, по расчетам Кипчака, должны были скоро запросить пощады. Ни одному судну не разрешал он разгружаться в порту и не давал самим жителям возможности выйти из города, чтобы те не убежали на чужестранных кораблях. Более того, он намеренно распорядился, чтобы в осажденный город напустили черных крыс, которые (как ему сказали) сошли с прибывших кораблей и несли с собой болезни и смерть. Но, наслав на жителей Кафы «черную болезнь», Кипчак и сам просчитался. Скосив осажденных в городе, болезнь неожиданно перекинулась и на его войско. Коварной болезни было все равно, кого косить, и она подкралась к солдатам Кипчака.

Его многочисленное воинство пресную воду брало из ручьев, спускавшихся с гор. Солдаты тоже стали заболевать и умирать, причем их умирало до нескольких десятков в день. Трупов было столько, что их не успевали хоронить. Вот что говорилось в отчете нотариуса Габриеля де Муссиса из итальянского города Пьяченцы: «Несметные полчища татар и сарацинов внезапно пали жертвой неизвестной болезни. Всю татарскую армию поразила болезнь, каждый день погибали тысячи. В паху сгущались соки, потом они загнивали, развивалась лихорадка, наступала смерть, советы и помощь врачей не помогали…».

Не зная, что предпринять для ограждения своих воинов от повальной болезни, Кипчак решил выместить свою злобу на жителях Кафы. Он заставлял пленных из числа местных грузить тела умерших на телеги, отвозить их в город и сбрасывать там. Более того, он приказал заряжать трупами скончавшихся больных пушки и обстреливать ими осажденный город.

Но количество смертей в его войске не уменьшалось. Вскоре Кипчак не мог досчитаться и половины своих солдат. Когда трупы устлали все побережье, их стали сбрасывать в море. Моряки с кораблей, прибывших из Генуи и стоявших в порту Кафы, нетерпеливо наблюдали за всеми этими событиями. Иногда генуэзцы отваживались выходить в город, чтобы узнать обстановку. Им очень не хотелось возвращаться домой с товаром, и они ждали, когда закончится эта странная война, город уберет трупы и начнет торговать. Однако, заразившись в Кафе, они сами невольно перенесли заразу на свои корабли, да к тому же по якорным цепям на корабли забрались и городские крысы.

Из Кафы зараженные и неразгруженные корабли отправились обратно в Италию. И там, естественно, вместе с моряками на берег высадились и полчища черных крыс. Затем корабли пошли в порты Сицилии, Сардинии и Корсики, распространяя заразу и на этих островах.

Примерно через год вся Италия – с севера на юг и с запада на восток (включая острова) – оказалась охвачена эпидемией чумы. Особенно свирепствовала болезнь во Флоренции, тяжелую судьбу которой описал в своем знаменитом романе «Декамерон» новеллист Джованни Боккаччо. По его словам, люди замертво падали на улицах, в отдельных домах умирали одинокие мужчины и женщины, о смерти которых никто и не догадывался. Разлагающиеся трупы смердили, отравляя воздух. И только по этому страшному запаху смерти люди могли определить, где лежат покойники. К разложившимся трупам было страшно прикоснуться, и под страхом тюремного наказания власти заставляли делать это простых людей, которые, пользуясь случаем, занимались попутно и мародерством.

Со временем, чтобы обезопасить себя от заражения, врачи стали надевать специально сшитые длинные халаты, на руки натягивали перчатки, на лицо – специальные маски с длиннющим клювом, в котором находились благовонные растения и корешки. К рукам их были привязаны на шнурках тарелки с дымившимися благовониями. Иногда это помогало, но сами они становились похожи на каких-то чудовищных птиц, несущих несчастье. Их вид был столь ужасающ, что при их появлении люди разбегались и прятались.

А количество жертв все увеличивалось. На городских кладбищах не хватало могил, и тогда власти приняли решение закапывать всех умерших за городом, сваливая трупы в одну братскую могилу. И за короткое время таких братских могил появилось несколько десятков.

В течение шести месяцев вымерла почти половина населения Флоренции. Целые кварталы в городе стояли безжизненными, а в опустевших домах разгуливал ветер. Вскоре даже воры и мародеры стали опасаться входить в помещения, откуда выносили чумных больных.

В Парме поэт Петрарка оплакивал кончину своего друга, вся семья которого в течение трех дней ушла из жизни.

После Италии болезнь перекинулась во Францию. В Марселе за несколько месяцев скончалось 56 тысяч людей. Из восьми врачей в Перпиньяне в живых остался только один, в Авиньоне семь тысяч домов оказались пустыми, а местные кюре от страха додумались до того, что освятили реку Рону и в нее стали сбрасывать все трупы, отчего речная вода сделалась зараженной. Чума, на некоторое время приостановившая Столетнюю войну между Францией и Англией, унесла куда больше жизней, чем открытые столкновения между войсками.

В конце 1348 года чума проникла на территорию сегодняшних Германии и Австрии. В Германии погибла треть духовенства, многие церкви и храмы были закрыты, и некому стало читать проповеди и справлять церковную службу. В Вене уже в первый день от эпидемии скончалось 960 человек, а потом каждый день тысячу умерших отвозили за город.

В 1349 году, как будто насытившись на материке, чума, перекинулась через пролив в Англию, где начался всеобщий мор. Только в одном Лондоне умерло свыше половины его жителей.

Затем чума добралась до Норвегии, куда ее занес (как рассказывают) парусный корабль, команда которого вся умерла от болезни. Как только неуправляемое судно прибило к берегу, нашлось несколько человек, которые полезли на борт, чтобы воспользоваться дармовой добычей. Однако на палубе они увидели только полуразложившиеся трупы и бегавших по ним крыс. Осмотр пустого корабля привел к тому, что все любопытные были заражены, а от них заразились работавшие в норвежском порту моряки.

Католическая церковь не могла оставаться равнодушной к столь грозному и страшному явлению. Она стремилась дать смертям свое объяснение, в проповедях требовала покаяний и молитв. Христиане видели в этой эпидемии наказание за свои грехи и денно и нощно молились о прощении. Были организованы целые шествия молящихся и кающихся людей. По Риму по улицам бродили толпы босых и полуголых кающихся грешников, которые вешали себе на шею веревки, камни, стегали себя кожаными плетьми, посыпали голову пеплом. Потом они ползли к ступенькам церкви Санта-Мария и просили у святой девственницы прощения и пощады.

Это безумие, охватившее наиболее уязвимую часть населения, вело к деградации общества, религиозные чувства превращались в мрачное сумасшествие. Собственно, в этот период многие люди действительно сходили с ума. Дошло до того, что папа Климент VI запретил подобные шествия и все виды флагеллянтства. Тех «грешников», которые не хотели подчиняться папскому указу и призывали к физическому наказанию друг друга, вскоре стали бросать в тюрьмы, их пытали и даже казнили.

В небольших европейских городах вообще не знали, каким образом бороться против чумы, и посчитали, что главными ее распространителями являются неизлечимые больные (например, проказой), инвалиды и другие немощные люди, страдавшие разного рода недугами. Утвердившееся мнение: «Это они распространили чуму!» – настолько овладело людьми, что на несчастных (большей частью бездомных бродяг) обратился беспощадный народный гнев. Их изгоняли из городов, не давали пищи, а в некоторых случаях просто убивали и закапывали в землю.

Позднее распространились другие слухи. Как оказалось, чума – это месть евреев за выселение их из Палестины, за погромы, это они, антихристы, пили кровь младенцев и отравляли воду в колодцах. И против евреев с новой силой ополчились массы людей. В ноябре 1348 года по всей Германии прокатилась волна погромов, за евреями охотились в буквальном смысле слова. Самые нелепые обвинения выдвигались против них. Если в домах собирались несколько евреев, то оттуда их уже не выпускали. Дома поджигали и ждали, когда эти, ни в чем не повинные люди, сгорят. Их заколачивали в бочки с вином и спускали в Рейн, сажали в тюрьмы, спускали на плотах вниз по реке. Однако от этого масштабы эпидемии нисколько не уменьшались.

В 1351 году преследования евреев пошли на убыль. И странным образом, как по команде, эпидемия чумы начала отступать. Люди словно опомнились от безумия и постепенно стали приходить в себя. За весь период шествия чумы по городам Европы в общей сложности погибла треть ее населения.

Но в это время эпидемия перекинулась на Польшу и Россию. Достаточно вспомнить Ваганьковское кладбище в Москве, которое, собственно, и было образовано возле села Ваганьково для захоронения больных чумой. Умерших свозили туда со всех уголков белокаменной и хоронили в братской могиле. Но, к счастью, суровые климатические условия России не дали широкого распространения этой болезни.

Чумной доктор

Чумные кладбища испокон веков считались проклятым местом, ведь предполагали, что зараза практически бессмертна. Археологи находят в одежде трупов тугие кошельки, а на самих скелетах нетронутые украшения: ни родственники, ни могильщики, ни даже грабители никогда не решались дотронуться до жертв эпидемии. И все-таки главный интерес, заставляющий ученых идти на риск, состоит не в поиске артефактов ушедшей эпохи — очень важно понять, что за бактерия вызвала «черную смерть».

Вроде бы целый ряд фактов свидетельствует против того, чтобы объединять «великую чуму» XIV века с пандемиями VI столетия в Византии и конца XIX века в портовых городах всего мира (США, Китая, Индии, Южной Африки и т. д.). Бактерия Yersinia pestis, выделенная в ходе борьбы с этой последней вспышкой, по всем описаниям ответственна и за первую, как иногда ее называют, «юстинианову чуму». Но вот у «черной смерти» был ряд специфических черт. Во-первых, масштаб: с 1346 по 1353 год она выкосила 60% населения Европы. Ни до ни после болезнь не приводила к столь полному расстройству хозяйственных связей и развалу социальных механизмов, когда люди даже старались не смотреть друг другу в глаза (считалось, что болезнь передается через взгляд).

Во-вторых, ареал. Пандемии VI и XIX веков свирепствовали лишь в теплых областях Евразии, а «черная смерть» захватила всю Европу вплоть до самых северных ее пределов — Пскова, Тронхейма в Норвегии и Фарерских островов. Мало того, моровое поветрие ничуть не ослабевало даже в зимнее время. Например, в Лондоне пик смертности пришелся на период с декабря 1348 по апрель 1349 года, когда умирало по 200 человек в день. В-третьих, очаг распространения чумы в XIV столетии вызывает споры. Общеизвестно, что первыми заболели татары, осаждавшие крымскую Кафу (современную Феодосию). Ее жители бежали в Константинополь и принесли с собой заразу, а оттуда она распространилась по Средиземноморью и далее уже по всей Европе. Но вот откуда чума пришла в Крым? По одной версии — с востока, по другой — с севера. Русская летопись свидетельствует, что уже в 1346 году «бысть мор силен зело под восточною страною: и на Сараи, и на прочих градех стран тех… и яко не бысть кому погребати их».

В-четвертых, оставленные нам описания и рисунки бубонов «черной смерти» вроде бы не очень похожи на те, что бывают при бубонной чуме: они маленькие и разбросаны по всему телу больного, а должны быть большими и концентрироваться в основном в паху.

Начиная с 1984 года различные группы исследователей, опираясь на вышеназванные факты и ряд других подобных, выступают с утверждениями, что «великая чума» не была вызвана бациллой Yersinia pestis, да строго говоря и вообще не являлась чумой, а представляла собой острое вирусное заболевание, подобное геморрагической лихорадке Эбола, свирепствующей ныне в Африке. Достоверно установить, что же случилось в Европе в XIV веке, можно было, только лишь выделив характерные бактериальные фрагменты ДНК из останков жертв «черной смерти». Такие попытки проводились с 1990-х годов, когда исследовались зубы некоторых жертв, но результаты все равно поддавались различной интерпретации. И вот теперь группа антропологов во главе с Барбарой Браманти и Стефани Хенш проанализировала собранный в ряде чумных кладбищ Европы биологический материал и, выделив из него фрагменты ДНК и белки, пришла к важным, а в чем-то и совершенно неожиданным выводам.

Во-первых, «великая чума» все-таки вызвана именно Yersinia pestis, как традиционно и считалось.

Во-вторых, в Европе свирепствовал не один, а по меньшей мере два разных подвида этой бациллы. Одна распространялась из Марселя на север и захватила Англию. Наверняка это была та самая зараза, что пришла через Константинополь, и тут все ясно. Гораздо удивительнее то, что голландские чумные могильники содержат другой штамм, пришедший из Норвегии. Как он оказался в Северной Европе — пока загадка. Кстати говоря, на Русь чума пришла не из Золотой Орды и не в начале эпидемии, как это логично было бы предположить, а, наоборот, под самый ее занавес, причем с северо-запада, через Ганзу. Но вообще, для определения маршрутов заразы понадобятся гораздо более детальные палеоэпидемиологические изыскания.

Вена, чумная колонна (иначе колонна Святой Троицы), построенная в 1682—1692 годах архитектором Маттиасом Раухмюллером в ознаменование избавления Вены от эпидемии.

Другой группе биологов во главе с Марком Ахтманом (Ирландия) удалось выстроить «фамильное древо» Yersinia pestis: сравнивая ее современные штаммы с теми, что были найдены археологами, ученые сделали вывод, что корни всех трех пандемий, в VI, XIV и XIX веках, растут из одной и той же области Дальнего Востока. А вот в той эпидемии, которая разразилась в V веке до н. э. в Афинах и привела к закату афинской цивилизации, Yersinia pestis и в самом деле неповинна: то была не чума, а тиф. До сих пор ученых вводило в заблуждение сходство между описанием афинской эпидемии, составленным Фукидидом, и отчетом о константинопольском моровом поветрии 541 года, принадлежащим перу Прокопия Кесарийского. Теперь ясно, что последний чересчур усердно подражал первому.

Да, но в чем же тогда причины неслыханной смертности, принесенной пандемией XIV века? Ведь она на века затормозила прогресс в Европе. Быть может, корень бед надо искать в цивилизационном перепаде, случившемся тогда? Города бурно развивались, население выросло, коммерческие связи неслыханно интенсифицировались, купцы путешествовали на огромные расстояния (к примеру, чтобы от истоков Рейна добраться до его устья, чуме понадобилось всего 7,5 месяца — а ведь сколько границ пришлось преодолеть!). Но при всем этом санитарные представления оставались еще глубоко средневековыми. Люди жили в грязи, нередко спали среди крыс, а те носили в своей шерсти смертоносных блох Xenopsylla cheopis. Когда крысы дохли, голодные блохи перескакивали на людей, находившихся всегда рядом.

Но это общее соображение, оно применимо ко многим эпохам. Если же конкретно говорить о «черной смерти», то причину ее неслыханной «эффективности» можно усмотреть в цепочке неурожаев 1315—1319 годов. Еще один неожиданный вывод, который можно сделать, анализируя скелеты с чумных кладбищ, касается возрастной структуры жертв: большинство из них составляли не дети, как это чаще случается при эпидемиях, а люди зрелого возраста, чье детство пришлось на тот великий недород начала XIV века. Социальное и биологическое переплетено в истории человечества более прихотливо, чем кажется. Эти исследования имеют огромную значимость. Вспомним, как заканчивается знаменитая книга Камю: «…микроб чумы никогда не умирает, никогда не исчезает, он может десятилетиями спать где-нибудь в завитушках мебели или в стопке белья, он терпеливо ждет своего часа в спальне, в подвале, в чемодане, в носовых платках и в бумагах, и, возможно, придет на горе и в поучение людям такой день, когда чума пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города».

«Однако в тот же день около полудня доктор Риэ, остановив перед домом машину, заметил в конце их улицы привратника, который еле передвигался, как-то нелепо растопырив руки и ноги и свесив голову, будто деревянный паяц. У старика Мишеля неестественно блестели глаза, дыхание со свистом вырывалось из груди. Во время прогулки у него начались такие резкие боли в области шеи, под мышками и в паху, что пришлось повернуть обратно…

На следующий день лицо его позеленело, губы стали как восковые, веки словно налились свинцом, дышал он прерывисто, поверхностно и, как бы распятый разбухшими железами, все жался в угол откидной койки.

Проходили дни, и доктора вызывали уже к новым пациентам с тем же заболеванием. Ясно было одно – гнойники необходимо вскрывать. Два крестообразных надреза ланцетом – и из опухоли вытекала гнойная масса с примесью сукровицы. Больные исходили кровью, лежали, как распятые. На животе и ногах появлялись пятна, истечение из гнойников прекращалось, потом они снова набухали. В большинстве случаев больной погибал среди ужасающего зловония.

…Слово «чума» было произнесено впервые. Оно содержало в себе не только то, что пожелала вложить в него наука, но и бесконечную череду самых известных картин бедствий: зачумленные и покинутые птицами Афины, китайские города, забитые безгласными умирающими, марсельских каторжников, скидывающих в ров сочащиеся кровью трупы, Яффу с ее отвратительными нищими, сырые и прогнившие подстилки, валяющиеся прямо на земляном полу константинопольского лазарета, зачумленных, которых тащат крючьями…».