Тайные имена амазонок

Эдриэнн Мэйор (Adrienne Mayor) из Стэнфордского университета, руководитель исследовательской группы, изучавшей керамические сосуды 550-450 гг. до н.э., и младший куратор Музея Гетти Дэвид Сондерс (David Saunders) перевели в фонемы древнегреческие надписи на 12 афинских вазах. Надписи были расположены рядом с изображениями стреляющих из лука, охотящихся и сражающихся амазонок.

Затем они передали фонетические транскрипции надписей, не сообщив ничего об их происхождении, лингвисту Джону Коларуссо (John Colarusso) из университета Макмастера в Гамильтоне (Канада), специалисту по редким языкам Кавказа. Он выполнил перевод, исходя из предположения, что речь идет об именах или прозвищах: Принцесса, Неотступай, Огнебока и т.п.

Отчет, опубликованный в журнале Hesperia, дает представление о языках, на которых говорили более 2500 лет на берегах Черного моря, где в те времена жили кочевники-скифы, воевавшие и торговавшие с жителями Эллады.

Автры исследования предполагают, что на вазах с амазонками греки пытались передать звуки скифских имен, записывая их фонетически. Тем, кто делал надписи на вазах, удалось таким образом сберечь и донести до наших дней слова давно умерших языков, передать людям нашей эпохи представление о звуках, наполнявших некогда воздух причерноморских степей.

«Я поражен, но нахожу выводы лингвистов вполне правдоподобными», — говорит археолог Энн Стайнер (Ann Steiner), эксперт по древнегреческим вазам из Колледжа Франклина и Маршалла в Ланкастере (Пенсильвания). Это открытие подтвердило предположение ряда историков о том, что афиняне, славившиеся страстью к дальним путешествиям, впервые узнали об амазонках и услышали их имена от иноземцев.

Амазонки считались вымышленными персонажами, пока археологи не обнаружили захоронение скифских женщин-воинов, рассказывает Эдриэнн Мэйор, автор книги «Амазонки: Жизнь воительниц и легенды о них в древнем мире» (The Amazons: Lives and Legends of Warrior Women Across the Ancient World).

«Греки, совершенно очевидно, уважали амазонок и восхищались ими. Но отношение к ним у греков не было однозначным, — говорит Мэйор. — Женщины в Древней Греции жили совсем не так, как мужчины, ни о каком равенстве в правах и обязаностях не могло быть и речи, поэтому идея, что женщины могут одеваться и сражаться как мужчины, была для греков нова и экстравагантна».

Джон Коларуссо нашел на вазах изображения амазонки с луком по имени Боевой клич, наездницу по имени Достойная лат и других женщин-воинов, включая Огнебоку, имя которой, возможно, имеет эротические коннотации. На одной из ваз сцену охоты двух амазонок с собакой сопровождает греческая транслитерация абхазского выражения, означающего «спустить собаку с поводка».

Поскольку другие персонажи, изображенные на вазах, такие как Геракл и Ахилл, подписаны своими именами, исследователи сделали вывод, что и в случае с надписями, относящимися к амазонкам, речь идет именно об именах, а не об описаниях.

Впрочем, это не имена в современном смысле, а скорее клички или героические прозвища. Даже в наши дни, объяснил Коларуссо, в речи носителей языков кавказского региона вместо имен и фамилий нередко встречаются описательные прозвища.

Вазы, изготовленные в Афинах, особенно ценились в VI и V веках до н.э. Ими торговали по всему Средиземноморью, из них наливали вино на симпосиях — пирах, участниками которых могли быть исключительно мужчины. С целью вызвать дебаты среди пирующих на вазы часто наносили сцены из мифов, тогда как надписи имеются далеко не всех сосудах.

В настоящее время известны более полутора тысяч ваз с «бессмысленными» надписями. Как правило, они представляют собой сочетания букв греческого алфавита, которые не образуют слов на греческом языке. Некоторые из надписей сопровождают изображения женщин-воинов.

Первые изображения амазонок, волновавшие воображение афинян, относятся к периоду до 550 года до н.э., рассказывает один из авторов исследования Дэвид Сондерс. После вторжения скифов во Фракию, граничащую с Грецией, амазонок стали чаще изображать в скифских туниках, штанах и шапках, сидящими верхом на лошади, с луками или топорами в руках.

Эдриэнн Мэйор обнаружила, что одежда фигур на вазах совпадает с одеждой, которая встречается в скифских захоронениях. «Всё началось с предчувствия, — говорит Мэйор. — Что если эти безграмотные каракули на древнегреческих вазах с амазонками и скифами на самом деле что-то означают?»

Чтобы выяснить, так ли это, Мэйор обратилась к Коларуссо, знатоку черкесского, абхазского, осетинского и убыхского языков, с просьбой перевести «бессмыслицу». «Когда я понял, что мы расшифровали звуки, записанные три тысячи лет назад, у меня захватило дух», — вспоминает Коларуссо.

Первой была ваза из собрания нью-йоркского Метрополитен-музея. На сосуде, датированном 400 годом до н.э., изображены, в частности, служитель порядка и мертвый гусь в клетке.

Другим персонажам на вазе соответствуют вполне внятные греческие фразы, но служитель порядка произносит нечто неразборчивое, не имеющее смысла на греческом языке. Коларуссо не видел изображения, но воспроизвел эту фразу на древнечеркессом языке следующим образом: «Этот подлый вор крадет у вон того человека». Примечательно, что в ту эпоху в Афинах было принято нанимать скифов на полицейскую службу.

Для проверки Мэйор также послала Коларуссо древнегреческие надписи, и он не смог их перевести.

Коларуссо переводил надписи, не имеющие смысла на греческом, и на другие древние языки и диалекты. Например, не видя вазы со скифским лучником и собакой, он перевел сопутствующую надпись так: «Рядом с ним сидит собака».

«Им потребовалось немало постараться, чтобы убедить меня в своей правоте», — рассказал Энтони Снодграсс (Anthony Snodgrass), специалист по античной археологии из Кембриджского университета (Великобритания), не участвовавший в проекте.

По его словам, существенным ограничением является малое число исследованных ваз — всего 12 из 1500. «В связи с этим возникает много вопросов, один из первых — зачем афинянам писать эти фразы на своих вазах?» — говорит Снодграсс. Он также обращает внимание на то, что многие из этих ваз поставлялись на север Италии (их находят в этрусских захоронениях), где вряд ли можно было часто встретить скифов.

Тем не менее Снодграсс считает, что переводы, сделанные Коларуссо, свидетельствуют о широких межкультурных и межэтнических контактах в древнем мире.


«Теперь я уж точно буду гораздо осторожнее обращаться с тем, что на первый взгляд представляется бессмыслицей», — добавляет археолог.