Добро пожаловать в новый мировой беспорядок

Когда лидеры промышленно развитых стран «Большой восьмерки» соберутся на этой неделе в Кэмп-Дэвиде, будет много разговоров о глобальном лидерстве, а также о его значимости для нашего предрасположенного к кризисам мира.

В этом мире, где так много переходящих национальные границы проблем, таких как угроза стабильности мировой экономики, климатические изменения, киберконфликты, терроризм, скудеющие запасы воды и продовольствия и много чего другого, потребность в международном сотрудничестве становится как никогда актуальной. Однако сотрудничество зависит от лидерства. Только у мировых лидеров имеются рычаги, позволяющие координировать многонациональные действия в ответ на транснациональные проблемы. Только они обладают властью и богатством, чтобы убедить другие государства предпринять такие действия, на которые эти государства иначе не пойдут. Они могут предоставить такие услуги, за которые никто другой не заплатит, а также такие ресурсы, которые недоступны другим. Эти лидеры задают повестку дня по всем вопросам.

К сожалению, впервые за семь десятилетий миру не хватает лидера. Увеличение федерального долга в США, очень слабый и неуверенный выход этой страны из Великой Рецессии, а также политический паралич в Вашингтоне породили опасения по поводу того, что Америка не в состоянии больше играть роль послевоенного лидера. А на противоположном берегу Атлантики долговой кризис подорвал доверие к Европе, к ее институтам и к ее будущему. В Японии ликвидация последствий тройного бедствия 2011 года, включающего землетрясение, цунами и выпадение радиоактивных осадков, оказалась намного легче, чем исцеление от длившихся двадцать лет политических и экономических недугов, от паралича, из-за которого японское правительство сегодня не желает и не может оказывать содействие международным проектам там, где другие страны берут на себя тяжелую ношу.

Тридцать-сорок лет тому назад эти страны были мировыми центрами власти и влияния. Вместе с Канадой они составляли «Большую семерку» - группу демократий со свободным рынком, которая подобно локомотиву тащила за собой мировую экономику. Сегодня эти страны сами с трудом держатся на ногах.

Однако самые многообещающие новые державы пока не готовы заполнить образовавшийся вакуум. Китайские лидеры все свое внимание сосредоточили на внешнеполитических планах, которые будут иметь важные последствия для следующего этапа внутреннего развития этой страны. Подобно своим партнерам из Бразилии, Индии и России, они слишком заняты сложными домашними проблемами, и не могут согласиться на те риски и нагрузки, которые неизбежны при взятии на себя большей ответственности в сфере международного руководства.

Многосторонние институты также вряд ли заполнят эту брешь. Расширенная группа ведущих держав, известная как «Большая двадцатка», включает в свой состав страны с такими разными экономическими и политическими ценностями, что может находить последовательные и значимые решения лишь для тех проблем, которые уже превратились в кризис. И делать это она может только тогда, когда опасность одновременно грозит всем ее самым влиятельным членам. У Всемирного банка и Международного валютного фонда уже нет тех финансовых и политических рычагов воздействия, которыми они когда-то обладали. А соперничество  в рядах Совета Безопасности ООН редко позволяет ему налаживать целенаправленное взаимодействие.  Короче говоря, международная политика и глобальная экономика вступают в переходный период, который я называю «Большим нулем». Сегодня не существует какой-то одной державы или альянса держав, способных обеспечивать последовательное международное руководство и лидерство.


Но вакуум чужд природе, и такой переходный период не может длиться  неопределенно долго. Государства не согласятся на новые затраты и риски, пока не поверят, что это необходимо и неизбежно, и пока не убедятся в том, что за них никто ничего не сделает. Понадобилась целая Вторая мировая война, чтобы созвать конференцию в Бреттон-Вудсе и создать новый мировой финансовый порядок, возведя Соединенные Штаты  Америки в ранг сверхдержавы. Точно так же, скорее всего понадобится какое-нибудь стихийное или иное бедствие, либо страх перед его неминуемым приближением, чтобы произвести на свет новый мировой порядок.

Что будет дальше, и кто поведет этот новый мир за собой?

Ответы на два этих важнейших вопроса будут определять соотношение сил в мире после периода «Большого нуля». Во-первых,  заставят ли порожденные отсутствием лидерства проблемы Америку и Китай действовать в качестве партнеров, или эти проблемы подтолкнут их к конфронтации? Для мира и благополучия в 21-м веке нет более важных политических и торговых взаимоотношений, чем взаимоотношения  между Вашингтоном и Пекином. Если американские компании и впредь будут получать огромные прибыли в Китае, у них появится заинтересованность в китайском успехе и в стабильных отношениях с Пекином. В этом случае они будут давить на Белый дом и на американских законодателей, чтобы те избегали ненужных трений. С другой стороны, если китайские компании воспользуются своим растущим влиянием в бюрократическом аппарате страны для создания новых правил конкуренции, которые будут им на руку, то американские корпорации начнут подталкивать эти государства к более агрессивному политическому соперничеству.

Существуют десятки таких сценариев, которые способствуют расширению сотрудничества либо разжигают вражду между двумя ведущими мировыми державами. Потрясения, которые приведут к резкому росту нефтяных цен, могут, например, дать китайским и американским руководителям мощный совместный стимул для снижения зависимости от углеводородной энергетики. А крупная кибератака одной стороны против другой способна спровоцировать опрометчивую политическую реакцию.

Второй вопрос исключительной важности. Будут ли Китай и Соединенные Штаты  доминировать в геополитике, или глобальную власть поделят между собой несколько признанных и формирующихся держав? Если ключевые и периферийные экономики Евросоюза сумеют согласовать свои политические действия и восстановить доверие к еврозоне, то Европа и впредь будет той силой, с которой придется считаться. Если Япония сможет восстановить экономический рост и создать политическую систему, внушающую большее доверие обществу, то, пожалуй, и она будет в состоянии стать более активным и напористым международным игроком. Если Индия осуществит дальнейшую либерализацию экономики и справится с усиливающимся притоком сельских мигрантов в города, то она сможет создать противовес китайскому влиянию в Азии. Если правительство Бразилии сдержит инфляцию и мудро распорядится природными богатствами своей страны, то эта латиноамериканская держава серьезно расширит свое влияние. Если Турции удастся избежать противостояния между правящей Партией справедливости и развития и непреклонными сторонниками светского устройства страны из рядов бизнеса, СМИ и военной элиты, то турецкое государство также сможет стать мощным региональным центром силы. И так далее.

Разместив китайско-американские отношения вдоль одной оси, а остальные страны с их относительными слабостями и преимуществами вдоль другой, мы получим четыре наиболее вероятных сценария на постпереходный период после «Большого нуля». Получается четыре четких варианта. Если Соединенные Штаты  и Китай станут самыми сильными и влиятельными государствами в мире, а переходный период «Большого нуля» в целом сблизит их интересы, то мы будем свидетелями такого миропорядка, в котором Вашингтону и Пекину выгодно вместе нести бремя ответственности. Назовем данный сценарий «Большой двойкой». Если Соединенные Штаты  и Китай согласятся на сотрудничество и поделятся лидерством с другими сильными государствами, то мы увидим своего рода «Концерт наций», который приведет к налаживанию подлинного взаимодействия в рамках объединения, подобного «Большой двадцатке», только более прочного и жизнеспособного.

Если Соединенные Штаты  и Китай станут намного сильнее любой возможной коалиции других государств, а «Большой ноль» будет подталкивать их к конфликту, соперничество сверхдержав заставит остальные страны встать на ту или иную сторону, либо остаться за пределами их орбит. Назовем такой сценарий «Холодная война 2.0». Но если Вашингтон и Пекин войдут в полосу противоречий с другими сильными государствами, то глобальная власть расколется на «мир регионов», в котором местные тяжеловесы будут пытаться доминировать в своем окружении.

Конечно, эти сценарии представляют крайние случаи, а будущее создаст некую комбинацию как минимум из двух описанных вариантов. Дальше эти варианты можно представить в виде четырех следующих общих сценариев.

www