Умножая печаль. Отвечаем на вечные вопросы человечества

Человечество веками задавалось вопросами вроде «Зачем я живу?», «Откуда в мире столько зла?» и прочих в том же духе. На самом деле они давно решены. Только вот никто ответов слышать не хочет.

Поэт Китс в свое время упрекал Исаака Ньютона за то, что тот со своими яйцеголовыми споспешниками «расплел радугу». Опубликовав свою «Новую теорию света и цветов» и объяснив, как возникает этот интересный оптический эффект, Ньютон, с точки зрения Китса, убрал из мира немалую часть поэзии и возвышающей душу тайны.

С тех пор убийц тайны, красоты и поэзии народилось великое множество. Современное состояние науки давно позволяет дотошно ответить на многие неразрешимые загадки бытия, всегда терзавшие человечество. Но человечество усердно отворачивается, жмурит глаза и затыкает уши, потому что таких ответов оно не желает. Поскольку они принижают человека, его душу, величие его страны и другие самые важные вещи.

Нейробиологи, физиологи, социологи, этологи, этнографы и прочие антропологи вынуждены наслаждаться своими знаниями в узком кругу, в то время как большая часть гомо сапиенс по-прежнему с аппетитом обсуждает в соцсетях вопросы уровня: верно ли, что Млечный Путь сделан из душ маленьких маргариток?

Но если вдруг кто-то готов к тому, что мир станет еще на пару градусов скучнее, он может прочитать эту статью, в которой мы попытались популярно ответить на некоторые вечные вопросы с помощью современных научных представлений о них.

Представление о том, что все в мире существует для чего-то — это чистейший антропоморфизм. Мы принадлежим к существам, которые должны при выживании чрезвычайно разумно и осмотрительно расходовать любые ресурсы: время, усилие, пищу, тепло. Мы вынужденные гении рациональности и экономности, поэтому любое свое действие в идеале желаем видеть как чрезвычайно осмысленное и приносящее нам выгоду. И неудивительно, что мыслим мы тоже принципами целеполагания: «Бог создал солнце, чтобы оно светило людям, которых Бог потом ест» (в крайнем случае, «Муахха сделал мир случайно, потому что у него в тот день болел живот»). И идея о том, что в любых глобальных природных процессах нет никакого целеполагания, до сих пор представляется нам бессмысленной.

Даже войны XX века были при всей своей кровавости анахронизмом, оставившим у миллионов, принимавших в них участие, чувство глубокого недоумения: и зачем все это было?! Развитие технологий и производства, в том числе сельскохозяйственного, резко уменьшило стоимость земли — основного предмета войн. Одновременно война превратилась в чрезвычайно неэффективное занятие. Глобальное производство, чрезвычайно возросшая стоимость человека, который лишь к 30 годам завершает свое образование, специализация национальных экономик — все это сегодня является самым мощным барьером на пути пушек и сабель. Воевать стало исключительно невыгодно, выгодно сотрудничать. А демонстративный пиетет перед ядерным оружием является, скорее, отвлекающим маневром, позволяющим политикам демонстрировать исключительное миролюбие даже тогда, когда рядовые граждане кипят праведным гневом и желанием надавать по шее этим проклятым шумерам и потерявшим совесть нубийцам.

Способность к агрессии для видов, подобных нашему, являлась важным эволюционным достижением. Мы научились легко убивать, чтобы добывать нужный нам белок; мы научились яростно защищаться, если кто-то пытался разжиться нашим белком. Да, в развитом социуме агрессия является проблемой, но без этой агрессии никакого социума бы не было. И да, маленький ребенок, с удовольствием пинающий котенка, с точки зрения эволюционной прагматики ничуть не хуже ребенка, который котеночка гладит и кормит: оба ребенка тренируют в этот момент важные эволюционные навыки человека. В современном обществе люди, которым очень нравится получать удовольствие, убивая другие организмы, обычно идут в армию или сидят в одиночных камерах. Но с биологической точки зрения они так же нормальны, как те граждане, которые тратят свои деньги на благотворительность.

Оставим в стороне любовь родителей к детям или любовь половых партнеров друг к другу, потому что эти чувства регулируются сразу несколькими различными программами. Но любовь к ближнему своему в целом возникла у человека тогда, когда он стал сверхсоциальным видом, когда человечество превратилось фактически в коллективный организм. Мы обладаем невероятной способностью передавать друг другу информацию и эмоции. Для этого мы научились понимать, что чувствуют и думают другие люди, перенося на них свое собственное эмоциональное состояние. Но сочувствуем мы не только друг другу: высокоспециализированный альтруист способен сострадать дереву, старой калоше — буквально любому объекту, существующему или не существующему во Вселенной. Но уровень альтруизма от особи к особи значительно меняется. И человек с уровнем альтруизма на высоте плинтуса никогда не поверит, что кто-то искренне переживает за судьбу китов (хотя и может прислушаться к мнению экологов, объясняющих, что выживание китов необходимо и для его благоденствия).

Распределение материальных благ очень похоже на распределение энергии во Вселенной: как только все будет поделено поровну, наступит тепловая смерть. После удовлетворения самых насущных жизненных потребностей (тепло, сон, пища) богатство и бедность становятся весьма условными явлениями. Сегодня каждый из нас живет комфортнее, чем древнеримский император, но бедность познается в сравнении своего кнопочного «самсунга» с айфоном соседа. Именно стремление превзойти соседа заставляет нас крутить колеса общественного прогресса, заодно кормя голодных панд и отправляя на Марс тележки на колесиках. Если у каждого будут одинаковые койки, пайки и робы (о'кей, ложе с балдахином, гусь, фаршированный икрой, и горностаевая мантия), производительное и технологическое развитие общества замедлится, а потом и прекратится. Кто не верит, может посмотреть на Тауантинсуйу — великую империю инков, построившую фактически коммунизм, где у всех все было одинаковое и общее. А потом пришли несколько десятков испанцев со стреляющими палками — и инков не стало.

Эндокринная система ребенка развита слабее, чем у взрослого (не говоря уже о подростках, которые сидят на гормональном коктейле исключительной крепости), тем не менее дети смеются в среднем в 20 раз чаще, чем взрослые (что заметил еще Дарвин), быстро забывают неприятности и вообще отличаются куда большей жизнерадостностью. Философ Д. Пирс, исследовавший феномен гипертимии — постоянно приподнятого беспричинно настроения у некоторых людей, указывал, что для гипертимиков характерна завышенная самооценка, убежденность в правильности своих поступков, пренебрежение рисками и несоизмеримый с реальным положением дел оптимизм. И не как следствие, а как причина — пониженные интеллектуальные способности в некоторых областях: гипертимики быстро забывают негативные ситуации, им с трудом дается построение причинно-следственных связей в моделях, у них нередки пониженное пространственное воображение и затруднения с математикой. Обычно же чем старше, умнее и опытнее человек, тем лучше он умеет осознавать свои проблемы, анализировать негативный опыт и хорошо помнить его, тем критичнее он оценивает себя и свою жизнь. В общем, правильно в Экклезиасте написано: «Многие знания умножают печали».

Это опять-таки чистейший антропоморфизм. Скажем, убийство юной прекрасной девушки — это безусловное добро с точки зрения миллионов поколений бактерий, которые будут питаться ее телом. А спасение этой девушки в таком случае есть величайшее преступление против бактериальности.

Правда, именно что полюбить, а не влюбиться. В психологии существует так называемая «теория балансных отношений». В рамках этой теории исследовалась масса элементов, которые могут усилить или ослабить симпатию между членами группы. Теория балансных моделей утверждает, что сходство во мнениях относительно важных объектов усиливает взаимное тяготение. Если два человека, не испытывающие друг к другу физического отвращения, договорятся жить вместе, регулярно заниматься сексом и выработать как можно больше единых мнений по разным поводам, то в итоге их взаимное притяжение достигнет показателя, который будет выше, чем показатель пары, вступивший в брак, повинуясь чувствам. Другое дело, что совместное воспитание единых мнений — само по себе занятие кровавое.

В краткосрочной перспективе мы хотим съесть бонбошку самостоятельно, а не делиться ею с Карл Игнатьичем. Наш организм жаждет глюкозы и настоятельно требует сделать «ам». Но поскольку наш организм изволит проживать в группе с Карлом Игнатьичем, программы, которые тысячелетиями помогали нам сообща пинать саблезубых тигров, удерживают твою руку вдали от конфетницы и говорят, что Бог велел делиться и хороший мальчик не лопает сладости в одиночку, иначе в следующий раз тигр оторвет ему голову, так как Карл Игнатьич вымрет от недостатка конфет в организме.

Вопрос, заданный Раскольниковым, собственно говоря, касался свободы воли «сильной личности»: можно ли человеку нарушать существующие системы правил, если у него высокая миссия и тому подобное? Родился этот вопрос в эпоху, когда, плохо понимая законы социума, люди верили в превалирующую роль личности в истории. Когда выяснилось, что никакая личность, даже оседлавшая верхушку тоталитарнейшего из обществ, неспособна изменить глобальный ход истории и что само появление такой личности лишь результат этого процесса, — вопрос был снят.

Существует четыре типа разумности, на которые делятся обитатели этой планеты. К высшему, четвертому, грегорийскому типу помимо человека относятся некоторые приматы, дельфины и врановые. Все мы умеем осознавать себя, делать выводы на основании своего опыта, строить модели и передавать информацию от особи к особи. Но признать какие-то другие виды полностью разумными — это создать клубок этических и прочих проблем. Так что мы пока делаем вид, что не знаем о разумности наших соседей по планете.

На речь в ее лексическом, современном формате мы перешли недавно, всего 20–25 тысяч лет назад, а раньше мы общались как птицы — с помощью тонов и ритма. Недавно вышло исследование отдела лингвистики и философии Массачусетского технологического института, которое окончательно подтвердило эту еще дарвиновскую догадку. Именно поэтому мы лучше понимаем и дольше помним слова песни, чем обычную речь, энергичнее реагируем на эмоциональную составляющую пения и легче поем скороговорки, чем произносим их.

Как уже упоминалось выше, мы существа, вынужденные крайне экономно расходовать любые свои усилия. Поэтому вещи, которые могут быть нам полезными, нам кажутся особенно привлекательными. Нам нравятся неприступные замки, в которых можно прятаться от врагов; широкие пустые просторы, которые могут быть замечательными охотничьими угодьями; красивые девушки, которые могут родить нам здоровое потомство; яркие и разнообразные краски, так как ими природа обычно помечает всякие вкусные вещи типа спелых персиков и жирных фазанов; густые леса, которые инстинкт скаута зовет нас исследовать... А вот грязные полиэтиленовые пакетики, собачье дерьмо и язвы на носу, скажем, нам не нравятся, потому что это вещи бесполезные и неэффективные.

Во всяком случае, в условиях современной экономики. Согласно данным Бюро по человеческим ресурсам (США), всего 4% трудоспособного населения страны обеспечивают снабжение общества продовольствием (производство избыточно, и США является крупнейшим экспортером продовольствия в мире). Еще 28% заняты в непосредственном производстве материальных ценностей и услуг (в том числе медицина и образование), и процент этот неуклонно снижается. Лишь создание искусственных рабочих мест позволяет современному развитому обществу справиться с безработицей, и обычно содержание этого места стоит намного дороже, чем выплата пособий по безработице. Так что бездельник часто приносит больше пользы обществу, чем его трудолюбивый сосед, честно с 8:00 до 16:00 занимающийся учетом перьев в хвостах воробьев, обитающих в районе.

Человек одержал цивилизационную победу на этой планете за счет того, что сумел совместить коллективный образ жизни с сохранением широчайшей гаммы индивидуальных особенностей каждой отдельной особи. У нашего вида 10% представителей рождаются изначальными нонконформистами, склонными в любой ситуации отстаивать противоположную общественной точку зрения. Такой широкий спектр возможных действий (хорошо, вы убегайте от динозавра в горы, а я закопаюсь в песок на пляже) помог человечеству заселить самые неподходящие для нас уголки Земли, создать тысячи языков и миллионы профессий и прийти в более или менее целом виде к эпохе цивилизаций. Вспоминать об этом особенно полезно тогда, когда ты уже занес чайник над тыквой своего партнера по дискуссии о положении дел в Украине.

Деньги — это энергия, которая помогает влиять на поступки других людей, самый простой способ добиться от окружающей действительности, чтобы она наконец начала вести себя так, как тебе кажется уместным. Люди, которые собирают деньги, чтобы их есть, конечно, существуют. Но по большей части алчные люди просто стремятся перевести как можно большую часть реальности под свой контроль. Мы не будем утверждать, что большинство бессребреников по природе своей являются существами ленивыми и безответственными, но, если ты сам сделаешь такой вывод, мы не будем перечить.

Сильный страх у любого живого существа вызывает одну из трех возможных реакций, условно названных «замри!», «беги!» и «бей!». Все эти стратегии могут быть выигрышными и задействуются практически у всех видов исходя из обстоятельств. По понятным причинам у львов «бей!» срабатывает чаще, чем у зайцев, так как из заячьего генофонда еще миллион лет назад порядочно повычищались экземпляры, кидающиеся на врага с морковкой наперевес. Так вот, люди почти как львы: в момент страха мы тоже склонны нападать. Иногда. Примерно 10% популяции держат эту программу за превалирующую. Но с течением веков этот процент почему-то не растет.