Дом одержимый дьявольскими силами. Окончание

Я попытался произнести стих из писания, но слова застряли у меня в горле. Я почувствовал, как чьи-то руки сомкнулись вокруг моего горла, и услышал самые чудовищные звуки в своей жизни – звуки, не предназначенные для человеческих ушей.

В конце концов, отчаянно борясь за свою жизнь, я выжал из себя слова молитвы, которую католические священники читают во время обряда экзорцизма. Невидимые руки отпустили мою шею и омерзительные звуки стихли. Кролик тоже исчез.

Я повернулся к Фрэнку, который всё это время сидел у мониторов, уставившись на меня невидящими глазами.

«Фрэнк?»

Фрэнк открыл рот и из него поползли тараканы. Но я как-то мог слышать его голос сквозь поток насекомых: «Я всегда знал, что ты педик. Если кто ляжет с мужчиною, как с женщиною, то оба они сделали мерзость: да будут преданы смерти, кровь их на них. (Левит 18:22, прим. автора). Ты не читал свою Библию, ты, …».

Дальше последовал поток оскорблений и самых отвратительных непристойностей. Он говорил то, что всегда было для меня самым ужасным, бил по самым больным местам. Я не мог этого больше выносить и побежал наверх, к детям.

И дальше я увидел это:

Петлю, свисающую с перил в пролёт.

Я взбежал вверх по лестнице, в коридор, который вёл в детскую. В коридоре я увидел маленького мальчика в кепке с мячом и бейсбольной перчаткой. На кепке было написано имя – Коди.

В следующее мгновение мальчик исчез, остался только мяч, который упал на ковровую дорожку,  покатился и остановился у моих ног. Мяч был измазан кровью.

Я отфутболил его прочь и побежал к детской, толкнул дверь, но какая-то сила удерживала её изнутри. Я молился и пинал дверь, пока она, наконец и распахнулась. Мальчик и девочка сидели на постели, крепко обнявшись и всхлипывали. Я попытался их успокоить, как мог.

Вскоре к нам подошли родители и Фрэнк.

«Что тут произошло?»,  –  спросил отец.

«Неужели вы не слышали, как ваша дочь билась головой об стену?», – ответил Фрэнк вопросом на вопрос.

Я смотрел на Фрэнка с опаской, хотя знал, что виденное мною ранее было всего лишь галлюцинацией – представлением, которое демон устроил для того, чтобы запугать меня и лишить веры.

Я сказал адвентистам, что все мы должны убраться из дома немедленно, но отец отказался. Я пытался убедить его, что в этом доме они в большой опасности, пока мы не проведём обряд экзорцизма.

И тогда этот человек, этот самодовольный проповедник, который сам пригласил нас в свой дом, чтобы изгнать из него злых духов, заявил безапелляционно и с раздражением: «Нет. Мыостанемсяздесьибудеммолиться. Мыдолжнысделатьэтосами».

Я сказал: «Я знаю, что ваша вера крепка. Моя тоже. Но ваш дом полон зла. Вы не сможете справиться с ним сами. Вам нужна помощь Христа и его церкви».

«Я хочу сделать это, –  настаивал отец. – Я должен это сделать. Если я не смогу защитить свою семью, то никто не сможет».

Он был преисполнен гордыни, и я не знал что это: внушение демонов или этот человек такой по своей природе.

«Думаю, вам стоит посмотреть видео с камер наблюдения», – я не терял надежды его переубедить.

«Нет, я не хочу ничего смотреть».

«Демон причинил боль вашему ребёнку».

«Убирайтесь из моего дома, язычники! Вы антихристы. Это вы привели этих демонов в мой дом!»

Я был готов продолжать с ним спорить, но Фрэнк сказал: «Прекрати. Мы должны уйти…».  И выругался.

Меня бы шокировало ругательство из уст священника, если бы чуть раньше я не видел тараканов, выползающих из его рта, и не слышал куда худших непристойностей.

Уходя, я прихватил с собой щелкунчика. Я не знаю, зачем я это сделал. Наверно, мне захотелось заполучить вещь из этого дома для исследований. А может и нет. Возможно, я подсознательно попытался защитить мальчика от игрушки, как будто зло было заключено именно в ней, а не во всём доме.

Фрэнк собрал оборудование для видеонаблюдений и мы ушли. Проходя по лестнице я заметил, что верёвка с петлёй исчезла.

Потом мы с Френком заехали в дешёвую и грязную закусочную. Было четыре часа утра.

«Этот болван не понимает, что творит», – сказал Фрэнк. Он заказал яичницу с беконом, хотя была пятница, и к тому же шёл Великий пост. Я не посмел ничего сказать по этому поводу. К этому времени я сделал заключение, что Фрэнк был далеко не образцовым священником и вряд ли подходил для этой работы. Так же, впрочем, как и я. Я любил Бога, но меня переполняли сомнения, ощущение уязвимости и греховности… и я не был уверен, что это только из-за внушений демонов из одержимого дома.

«Он думает, что от демонов можно избавиться просто молитвой, – сказал я. – Он не экзорцист! Он не знает, как вести бой с демонами».

Фрэнк усмехнулся, но ничего не сказал. Меня это покоробило.

«Если хочешь знать моё мнение, этот дом следует сжечь дотла», сказал Фрэнк.

«Правда?»

«Я никогда не видел места, в котором было бы сосредоточено столько зла».

Он запихнул кусок бекона в рот и, казалось, получал большое удовольствие от еды. Я поёжился.

«Знаешь, а ведь это тот же самый дом, где я обнаружил девушку в луже крови. Я тогда не рассказал тебе всю эту историю до конца. На самом деле, в шестнадцатый день её рождения, её нашли подвешенной вверх ногами на перекладине в душе. Её живот был вспорот и внутренности лежали в умывальнике, а собака слизывала капающую кровь. Её парня обнаружили на кухне. Он вырезал на собственной груди знак зверя кухонным ножом и повторял: «он возрождается, он возрождается».

Я отодвинул свою тарелку с оладьями. Есть расхотелось.

Когда мы вышли из закусочной, я вытряхнул щелкунчика из своей сумки в стоявшую при входе урну. После этого мы отправились в свой офис, чтобы внимательней пересмотреть видеозаписи и написать отчёт.

Через несколько дней я купил газету BismarckTribune и чуть не подпрыгнул, увидев один из заголовков: «Убийство и самоубийство в Мандане».

Отец избил свою жену до смерти бейсбольной битой, а потом повесился на перилах лестницы. На нём был костюм кролика. На стене полиция обнаружила надпись, сделанную кровью: «etideoexaltabiturparcens». В детской повсюду были пятна крови, но тел не было.

Я сделал анонимный звонок в полицейское отделение Мандана и посоветовал поискать могилы на заднем дворе. Полиция наняла экскаватор, вскопала весь двор и действительно обнаружила могилу – 64 детских тела.

Ещё два тела – сына и дочери адвентистов, были закопаны в семейном огородике, под ревенем и тыквой.

Я решил, что больше не хочу оставаться на этой работе.

Фрэнк уверял меня, что я привыкну и что, скорее всего, мне больше не придётся встречаться с демонами в своей жизни.

Но я ничего не мог с собой поделать. Я погрузился в глубокую депрессию. Меня переполняли сомнения. Я спрашивал, как Бог, которого я так люблю, допустил такое в СВОЁМ мире. Я знал, что мне нужна крепкая вера, что не следует ставить под сомнение его пути, но что-то внутри меня сломалось. Я чувствовал, что внутри меня растёт горечь и злость.

Может быть, это внушение злых сил, может быть, мне недостаёт веры, может быть, я сам нуждаюсь в помощи профессионалов, может, я не должен больше работать в миссии, может, мне нужно перестать вспоминать тот дом…

Иногда я хожу во сне. Просыпаюсь на полу в подвале и ловлю себя на том, что повторяю:

«non est hic surrexit, non est hic surrexit, non est hic surrexit»

За что? В чём я провинился?

Дом одержимый дьявольскими силами

Дом одержимый дьявольскими силами. Продолжение