Иныжи - великаны нартского эпоса

Иныжи (Иныжъ - «ины» - большой, «жъы» - элемент оттенка пренебрежительности) несомненно, относятся к «культурным героям», принимавшим участие в создании первых людей и мироустройстве. Надо отметить, что функции «культурного героя» являются наиболее часто осуществляемыми персонажами несказочной прозы.  «Адыгская мифопоэтическая традиция некогда «знала» великанов в качестве первопредков» [3: 105]. Герои более поздних нартских сказаний говорят о прародителях как потомков иныжей, что те «… были выше на три локтя» [10, 1: 317]. Адыги считают, что на их земле раньше жили иныжи и испы, затем она досталась нартам, которых адыги считают своими предками. Когда нарты покинули Нартие, здесь поселились их предки [11, 1: 224].

Уход нартов связывают с тем, что те не смогли уберечь сына нарта Тлепша и Чъыг гуащ (богиня дерева), призванного сыграть важную роль в жизни нартов. Мать сказала нартам, что мальчик когда-то вернется, если будете живы – ваше счастье, если нет – это будет вашей трагедией. «Нарты не дождались сына богини дерева, и по преданию, были вынуждены покинуть страну нартов» (12: 156).

Великаны жили недалеко от нартов под огромными холмами или в недоступных ущельях, хотя в некоторых повествованиях отмечается, что «земли иныжей расположены на расстоянии пути в один год». В ранних преданиях нарты и иныжи представлены мирно сосуществующими. Подобное можно, например, проследить в предании «Как вместе с иныжами Саусэрыко был на молениях». Здесь повествуется о том, как одна пожилая женщина собрала на коллективное моление шесть иныжей и Саусэрыко, накормила их, напоила.

В отличие от других фольклорных материалов, где иныжи всегда выступают страшными, кровожадными существами, постоянными врагами нартов, в героическом эпосе отдельные иныжи не лишены лучших человеческих качеств. Например, осознавать ошибки и раскаиваться за содеянное, адыги говорят, что «признание ошибки тоже часть мужества». Одноухий иныж на длинном черном коне, напавший на нарта Ерышоко, погибает от руки героя. Перед смертью иныж говорит нарту: «Кому желаешь добра, скажи, чтобы не причинял зла бедным и слабым. Пусть не делает другому то, что самому себе не желает. Мне эти слова говорил старый нарт и заставил поклясться в том, что никогда больше никого не обижу, но нарушил клятву и навлек на себя беду…» [1, 1: 280].

В предании «Семеро иныжей – братьев и Солнце» мы прослеживаем интересный образ иныжей, которые обращаются за советами к Солнцу. Здесь повествуется о том, как «жили семеро братьев – иныжей. У них была единственная сестра. Два старших брата были женаты, большая семья жила вместе. Однажды старшая невестка, очищая одежду мужа, нашла человеческий палец и съела. Мясо показалось ей настолько вкусным, что она захотела еще. Подговорив другую невестку, они убили золовку и положили ее в котел, чтобы сварить. Однако Солнце при помощи грома забросало котел углями и злым женщинам ничего не оставалось, как вылить содержимое и закопать останки девушки.

Братья долго искали сестру, но так и не нашли. Тогда младший из братьев сказал:

- Я узнаю правду у Солнца. Оно все видит и все знает.

По пути он встречает разных людей. Первый, хозяин, у которого он остановился на ночлег, попросил узнать у Солнца, почему он не может пахать на коровах. Второй хозяин попросил гостя выяснить у Светила, почему он не может при помощи коров обмолотить просо на гумне. Хозяйка третьего дома, где юноша остановился на ночлег, просит гостя узнать у Солнца, почему то, что она стирает, никогда не становится чистым.

Иныж знал, где вечером садится Солнце, и зашел в его дом. Там была простая женщина - мать Солнца. Ей и поведал все юноша. Солнце, вернувшись домой, сказало:

- Я чувствую человеческий запах.

Однако, мать успокоила сына, что посторонних нет и попросила рассказать о том, что оно увидело сегодня на земле.

- Сегодня было тяжело, - начало рассказ Солнце. - Видел я, как две невестки убили ни в чем неповинную девушку, чтобы съесть ее, но я через Шыблэ (Громовержец) забросал котел углями и они были вынуждены закопать ее. Я не скажу ее братьям, а они не догадаются, но, если бы семь сред семь эфенди помолились бы за конюшней братьев, девушка снова ожила бы.

- Да, это жестоко. Но что ты еще видел? - спрашивает мать.

- Видел, как один чудак хочет пахать на коровах, но они не могут тянуть плуг. Если бы он пахал на быках, то все сделал бы за день. Я дал ему коров, т.к. в молоке содержатся лекарства от семи болезней. Если я увижу, что он жестоко обращается с коровами, отберу их обратно.

Видел я и другого чудака, который хочет обмолотить просо также коровами, но не может. Если бы он запряг быков, все обмолотил бы за день. И ему я дал быков и коров, если еще увижу, что с ними он обращается жестоко, отберу их обратно.

Видел я женщину, которая все стирает, а белье у нее не выстирывается. Повернись она ко мне лицом, видела бы, что стирает, а то в тени свою работу плохо видит...

Услышав сказанное Солнцем, юноша вернулся домой. По пути сказал, что нужно делать хозяевам, у которых он останавливался, чтобы их дела шли успешно. Братья оживили сестру и жестоко покарали своих жен» (13).

Факт возведения первородства человека к мифическому времени и мифическим персонажам подтверждается устойчивым мотивом рождения нарта Шауая женщиной из рода иныжей - Нэрыбгей. Когда нарт Канж привез ее в село, она сказала перепуганным сельчанам: «Не бойтесь меня, я стала вашей. Для добра нартов не пожалею ни силы, ничего, во всем буду помогать нартам» [1, V: 23]. Всю жизнь она оставалась верной своим словам. Желая родить для нартов отважного сына, Нэрыбгей сразу же после родов проверяла силу и возможности младенца. Для этого она рожала прямо в огонь и когда ребенок, испугавшись огня, начинал плакать, великанша говорила: «Этот для меня не сможет стать сыном», и оставляла младенца в огне. Так она родила девятерых, а десятым был нарт Шэуай. Когда он родился и упал в огонь, не испугался, а сел и начал играть углями. Тогда жена Канжа сказала, что «он может стать настоящим нартом...» [1, V: 29]. Сына Нэрыбгея воспитала Сэтэнай гуащ и когда через несколько лет она привела Шэуая к матери, женщина-иныж решила вновь проверить силу мальчика, но как бы она не сжимала его запястье, ничего не смогла с ним сделать. Тогда она воскликнула: «Этот достоин мне быть сыном!».

Надо отметить, что функции иныжей, как «культурных героев», не ограничиваются созданием первых людей, они представлены и как «…обладатели некоторых предметов культуры» [3: 105]. Самое главное из них – это владение огнем, его хранение [14: 53]. В нартских сказаниях есть варианты, где огонь не похищается нартом Саусэрыко (а мотив похищения огня у «культурного героя» иныжа, мифического владетельца и хранителя огня является наиболее распространенным сюжетообразующим мотивом цикла, посвященного нарту Саусэрыко), а иныж сам передает ему огонь. «Я много слышал о подвигах Сосруко (Саусэрыко – А.К.) и считал его великаном, а не таким маленьким, как ты, - говорит иныж нарту. – Ну, бери огня, сколько хочешь» [14: 354]. Данный пример, как справедливо отмечает адыгский фольклорист А. Ципинов, «…восполняет важное звено в эволюционном развитии представления адыгов о происхождении этого предмета культуры. Понятно, что мотив похищения культурных благ стадиально более поздний, чем простое их добывание, так как сом понятие хищения могло сложиться в период разложения общины…» [3: 196].

К более позднему периоду, несомненно, относится и вторичное добывание материальных благ: похищение огня у нартов злым божеством Пако и приковыванием предводителя и тамады нартов Насрена жаче к горе, похищение семена проса своеобразным дуплетом благо Еминежем. Насрена освобождает и возвращает огонь нартам герой Пэтэрэз (а не Саусэрыко, как часто путают многие – А.К.), а семена проса - Саусэрыко. Вторичное добывание материальных благ свидетельствует о том, что в мифологическом сознании адыгов предметы культуры сперва локализовались в мифическое время у мифических персонажей. В квазиисторическое время нарты уже ведут свою генеалогическую линию, выделив себя из числа человекоподобных существ. Иныжей они считают уже не своими прямыми предками, а «двоюродными братьями», дальше они становятся непримиримыми врагами (здесь иныжи представлены антропоморфными). Здесь можно было бы провести параллели между иныжами, нартами с одной стороны и лемургами и атлантами с другой. Последующие потомки становятся в оппозиции к предыдущим.

Иныж позднего времени становится основным соперником нартских героев, «…в его образе народ в гротескно - гиперболической форме отразил облик иноземных захватчиков, разорявших нартские селения, угонявших скот, обрекавших пленников на рабство» [15: 105-106]. Великан в предании о красавице Тлэтэнай настолько огромен, что люди были не больше его руки. Тело его необычно, если отрубленная от туловища голова находилась поблизости, он намазывал себя лекарством и снова оживал. А в предании «Как Пэтэрэз убил иныжа и вернул Орзэмэса» фигурирует семиглавый иныж, у которого после вторичного удара вновь вырастают все головы, его можно убить, лишь проткнув сердце. Мотив воскресения чудовища после второго удара наблюдается и в нартском пщынатле «Хымышыко Пэтэрэз». Нарт Пэтэрэз встречает группу иныжей и вступает в поединок с самым сильным из них. Когда он отрубил голову иныжа, тот попросил ударить еще раз, но нарт ответил, что «мать его два раз не рожала», и иныж умер. Подобный мотив наблюдается и у грузин. Так, дэв в грузинском предании «Источник Джамагидзе», пораженный выстрелом охотника, просит выстрелить еще раз, но герой не стреляет, и дэв не сумел воскреснуть [16: 78].

Часто помощниками иныжей выступают различные животные, которые также огромны и сильны, как и их хозяева. Таковы, например, чудесный конь иныжа Архон-Архожа (Архъон-Архъожъ) Жако, способный преодолевать недельный путь за день, дикий страшный кабан таких размеров, что наводил на нартов страх. Их овцы так сильны, что семеро братьев не смогли поймать ни одного. А вороного в табуне иныжей никто не может удержать, и он постоянно извещает хозяина об угоне лошадей. В предании «Князь Камболет и тридцать всадников» встречается конь, у которого «грива и хвост достают до земли и волочатся за ней, сжигая гололед на дороге…» (16). В нартском предании «Нарт Батей» герой попадает к иныжу-людоеду через вожака диких коз. Огромное животное на своих рогах принесло нарта своему хозяину. Когда иныж уснул, нарт выколол его единственный глаз острогой, а затем и погубил врага. Нарту удалось убить вожака диких коз только лишь после победы над иныжем.

Дома у иныжей огорожены большой и высокой изгородью. Они большей частью без ворот и калиток, а там, где они имеются, всегда встречаются охранники. Например, иныжи в предании о нарте Хымыше привязали к воротам двух львов. А ворота иныжей в предании «Сын Колесежа Рамфыт» можно открыть только изнутри. К иныжам в предании «Что случилось с Тэтэршаом» можно попасть лишь «раздвинув горы плечами».

Жестокость иныжей наглядно прослеживается в предании «Шыужей и Шэбатныко». Здесь повествуется о том, как иныжи убили всех братьев Шыужея, похитили его мать и превратили ее в рабыню. При малейшем недовольствии иныжи избивали беззащитную старуху. Шыужей долго пытался одолеть врагов, но это ему не удавалось. Иныжи при желании могли убить нарта, но они хотели его дольше помучить и отпускали всегда. Возмездие пришло со стороны грозного Шэбатныко, который убил всех иныжей и освободил женщину.

Чаще всего иныжи крадут молодых жен нартов или их девушек, насильно сожительствуют с ними, а в большинстве случаев уносят их с целью испытать себя в поединках с нартами, которые непременно желают вернуть своих женщин. Иныж Архон-Архож, например, украл девушку только с целью вызвать на поединок нартов. Он настолько силен, что играл дома железными предметами и был таким, что «даже птица не могла пролететь над его владениями».

Во многих преданиях и пщынатлях великаны представлены людоедами. Так предание «Семеро братьев иныжей и группа Саусэрыко» повествуется о том, как нартские витязи во главе с Саусэрыко случайно встречают иныжей. Великаны заходили в море и отлавливали морских свинок и съедали их заживо. Когда они увидели нартов, закричали, что «давно не ели человеческого мяса» и если они были бы сейчас голодны, непременно съели бы их и запили бы их кровью. Насытившиеся иныжи, крепко уснули. От их храпа дикие звери боялись близко к ним подойти, выдыхаемый ими воздух вихрем уносился в небо. Саусэрыко перехитрил иныжей и так спас нартов от гибели.

Надо отметить, что для раскрытия образа иныжа существенную роль играют пщынатли о нарте Саусэрыко. Остановимся на тех эпических повествованиях, где ярче всего показана борьба героя с иныжами, а именно на тех, где герой добывает огонь. Почти во всех этих материалах (а их около двадцати) иныж выступает хозяином огня, который он охраняет чутко. Обычно великан лежит вокруг огня кольцом, положив голову на ноги. Он настолько велик, что, «не сходя с места, обшарил семь дорог, и поймал Саусэрыко, похитившего огонь». Иныж грозит нарту, что если он не расскажет, какими играми тешится Саусэрыко, он его сьест. Иныж не догадывается, что перед ним стоит сам Саусэрыко. Великан стремится доказать, что он сильнее отважного нарта. Он легко решает задачи, которые предлагает Саусэрыко: сброшенную с горы каменную глыбу, вновь загоняет наверх, купается в кипятке, пропускает через себя раскаленный лемех, забивает рот стрелами и пережевывает их.

Лишь хитростью, приморозив иныжа, Саусэрыко побеждает его. Когда он подбегает, чтобы снести голову врагу, тот дунул на него и он «отлетает на расстояние одного дня». Нарт вновь возвращается и наносит удары мечом, но «даже маленькой царапины не смог ему сделать, ни один волосок не смог перерубить». Иныжа можно убить лишь его мечом, который обладает чудесным свойством - поражать тех, кто стремится взять его голыми руками. Саусэрыко перехитрил меч и взял его клещами нартского кузнеца Тлепша. Когда нарт вернулся к великану, тот перед смертью просит его:

«Я пропал, я это знаю,

Пусть тебе будет удачей моя смерть...

Когда отрубишь мою голову,

Вытащи большую жилу из шеи,

Сделай его себе ремнем.

В тебя перейдут мои силы…» (1, II: 28).

Когда нарт вытащил жилу и бросил ее на камень, она перерубила его. Когда он хлестнул жилой огромное дерево, и его перерубила. В отдельных преданиях говорится, что из тела иныжа вышли три жилы, любая из которых была способна поразить того, кто прикоснется к ним.

Мотив угрозы и после смерти тремя смертоносными жилами напоминает нам битву грузинского эпического героя Амирани с Бакбак-дэвом. Чудовище перед смертью просит витязя не убивать трех червей, которые вылезут из его отрубленной головы. Позже черви превратились в страшных драконов. Как видим, и в адыгском и в грузинском эпосах, побежденный великан может погубить неосторожного героя. То, что иныжи и после смерти представляют опасность, хорошо прослеживается во многих нартских повествованиях, Например, в предании «Нарт Шэбатныко и иныж». Отрезанная голова великана долго гонялась за нартом, но, в конце концов, выдохлась, и нарт притащил ее людям.

В эпических повествованиях о похищении огня Саусэрыко ярко прослеживается образ грозного иныжа. Почти во всех этих материалах (а их около двадцати) иныж выступает хозяином огня, который он охраняет чутко. Обычно великан лежит вокруг огня кольцом, положив голову на ноги. Он настолько велик, что, «не сходя с места, обшарил семь дорог, и поймал Саусэрыко, похитившего огонь». Иныж грозит нарту, что если он не расскажет, какими играми тешится Саусэрыко, он его сьест. Иныж не догадывается, что перед ним стоит сам Саусэрыко. Великан стремится доказать, что он сильнее отважного нарта, он легко решает задачи, которые предлагает Саусэрыко. Нарту хитростью удалось заманить иныжа в море, наслать мороз и заковать его льдом. Иныжа можно убить лишь его мечом, который обладает чудесным свойством - поражать тех, кто стремится взять его голыми руками. Саусэрыко смог обезвредить меч щипцами кузнеца Тлепша. Перед смертью великан предлагает нарту «… вытащить большую жилу из его шеи, сделать из него ремень, так в него перейдут его силы…» [1, II: 28].

Когда нарт вытащил жилу и бросил ее на камень по совету своего коня Тхожия, она перерубила его. Когда он хлестнул жилой огромное дерево, и его перерубила. В отдельных преданиях говорится, что из тела иныжа вышли три жилы, любая из которых была способна поразить того, кто прикоснется к ним. Мотив угрозы и после смерти тремя смертоносными жилами напоминает нам битву грузинского эпического героя Амирани с Бакбак-дэвом. Чудовище перед смертью просит витязя не убивать трех червей, которые вылезут из его отрубленной головы. Позже черви превратились в страшных драконов.

Иныжи носители зла, активные участники коварных заговоров. Таковыми они представлены в предании «Как убили Саусэрыко». Иныжи с радостью помогают врагам Саусэрыко, затеявшим погубить отважного нарта. Именно они скатили с горы острое колесо, которое отрезало ноги нарту. Когда Саусэрыко сел на своего коня, они забросали дорогу камнями и преградили путь его коню Тхожию. Затем совместно с врагами нарта иныжи закопали Саусэрыко живым.

Страшны для человека не только иныжи, но и их жены, которые столь же сильны и могучи, а иногда и превосходят мужей физической силой. Женщина-иныж в предании «Как Канж женился» представлена громадной, с перекинутыми за спину грудями, орудующей железной палкой вместо иголки и арканом вместо нитки. Живет она у большой пропасти, в пещере, вместе с дочерью - страшной уродиной.

Адыгские иныжи похожи на абхазских адау, осетинских уаигов, карачаево-балкарских эмегенов, грузинских дэвов. Внешний облик этих чудовищ одинаков. Так «…по своему сложению дэв похож на человека, но в отличие от него, может иметь несколько голов. Туловище дэва густо покрыто волосами…» [17: 105].

В заключение хочется отметить, что в адыгском фольклоре встречаются устойчивые мотивы, свидетельствующие о том, что иныжи воспринимаются первонасельниками территории, впоследствии заселенной нартами. Великаны стали материалом при создании «культурных героем» в мифопоэтическом творчестве адыгов, они «создавали» первых людей. Факт возведения первородства человека к мифическому времени и мифическим персонажам подтверждается устойчивым мотивом рождения нарта Канжа женщиной из Шауая из рода иныжей.

Функции иныжей, как «культурных героев» не ограничиваются созданием первых людей, они представляются и как обладатели некоторых предметов культуры, особенно владение огнем, его хранением. В отдельных нартских сказаниях есть варианты, что огонь не похищается нартом, а иныж сам передает ему огонь. Данный мотив восполняет важное звено в эволюционном развитии представления адыгов о происхождении этого предмета культуры. Мотив похищения культурных благ стадиально более поздний, чем простое их добывание, так как само понятие хищения могло сложиться в период разложения общины.

К более позднему периоду относятся вторичное добывание материальных благ, что свидетельствует о том, что в мифологическом сознании адыгов предметы культуры сперва локализовались в мифическое время у мифических персонажей. В квазиисторическое время нарты уже ведут свою генеалогическую линию, выделив себя из числа человекоподобных существ, иныжей они считают уже не своими прямыми предками, а «двоюродными братьями», дальше они становятся непримиримыми врагами (здесь иныжи представлены антропоморфными). Иныжи позднего времени становятся основным соперниками нартов, чаще всего герои побеждают их в противостоянии. Победа добра над злом – основной лейтмотив нартского эпоса.

Итак, «культурные герои» испы и иныжи нашли свое продолжение в нартском эпосе. В сознании народа эти мифические существа воспринимаются носителями традиции как первосущества и первонасельники территории впоследствии заселенной нартами, а затем адыгами. Функции испов и великанов как «культурных героев» не ограничиваются созданием первых людей, они, же являются и первыми обладателями некоторых предметов культуры, особенно огня, его хранения. Мотив похищения культурных благ более поздний, чем простое их добывание.

Вторичное добывание материальных благ относится к более позднему периоду, оно свидетельствует о том, что в мифологическом сознании адыгов предметы культуры сперва локализовались в мифическое время у мифических персонажей. Дальнейшее исследование образов «культурных героев» испов и иныжей имеет важное значение в исследовании нартиады, не только адыгской, но и всего Кавказа.

Куек А.С.
Кандидат филологических наук, ведущий научный сотрудник 
Адыгейского республиканского института гуманитарных исследований