Сирены были очень похожи внешне на гарпий — они тоже сочетали человеческие и птичьи черты. Аполлоний пишет:
Их тела наполовину были подобны птицам,
А другая половина — прекрасным девам.
Аполлодор уточняет: «От бёдер у них было птичье тело». По Гигину, сирены «были женщинами сверху, а нижняя часть у них была куриной». В целом современные комментаторы объясняют склонность автора «Мифов» наделять своих героев куриными чертами тем, что этот римлянин плохо владел древнегреческим языком. Видимо, он не знал, что слово, которое в его время переводилось на латынь как «курица», несколькими веками ранее означало вообще «птицу». Но как бы то ни было, сирены, по крайней мере снизу, до пояса, были, если не курицами, то уж точно птицами. Возможно, они были даже более птицеподобны: Овидий считал, что у них и руки были покрыты перьями, и только лица и голоса оставались девичьими.
Точное количество сирен неизвестно, во всяком случае, их было немного: Кирка предлагает Одиссею привязать себя к мачте, чтобы он мог насладиться, «слушая сирен вместе» {206}. Аполлодор перечисляет трёх по именам: «Пейсиноя, Аглаофа и Телксиепия. Одна из сирен играла на кифаре, другая пела, третья — на флейте…». Это, кстати, даёт основания думать, что по крайней мере у двоих из них были человеческие руки, пусть и покрытые перьями. Впрочем, ни Гомер, ни Аполлоний не упоминают никаких музыкальных инструментов и пишут только о прекрасном пении сирен. Некоторые авторы приводят другие имена. Страбон пишет, что «в Неаполе показывают гробницу одной из сирен — Парфенопы», а от имени второй выводит название острова Левкосия. Авторы этой книги рискнули предположить, что сирены были рассеяны по разным островам, из-за чего Одиссей мог слушать только двух, и те пели без аккомпанемента. На других островах их количество и репертуар могли различаться.
О происхождении замечательных певиц ходили разные слухи, и, в отличие от традиционной ситуации, когда известна мать, а насчёт возможного отца есть разночтения, в данном случае всё было наоборот. Отцом сирен обычно называют речного бога Ахелоя (и только Плутарх упоминает версию о Форке). Что касается матери, то Аполлодор называл и музу Мельпомену, и смертную женщину Стеропу. Аполлоний допускал, что матерью певиц была муза, но считал, что это Терпсихора.
