Почему США уходят с Ближнего Востока

Политики и эксперты от Эр-Рияда до Вашингтона подвергли суровой критике американскую ближневосточную политику последнего времени за её размытость, бессмысленность и пагубность для национальных интересов.

Однако, вопреки этим обвинениям политике Обамы не свойственно ничего из вышеизложенного. Это прагматичный подход, учитывающий прогрессирующее снижение политического и экономического значения Ближнего Востока.

Это изменение курса в настоящее время приковывает всеобщее внимание к Сирии, где Соединённые Штаты, невзирая на обвинения в лицемерии и стратегических промахах, упрямо стоят на своём в вопросе участия в конфликте, который затягивает в себя почти всех остальных игроков в регионе, причём многие из них являются давними союзниками американцев.

Изменение курса также получает отражение в других последних событиях региона, в числе которых обхаживание Турцией находящегося под американскими санкциями китайского производителя вооружений CPMIEC, выход Саудовской Аравии из разведывательной сети Америки, а также обновление диалога с Ираном. Эти дипломатические перемены свидетельствуют уже о совсем другом Ближнем Востоке, по сравнению с тем, который признаёт большинство политиков.

Более того, этому сдвигу есть простое объяснение – регион больше не гарантирует тот же уровень внимания к себе, как во времена холодной войны, когда он был центральным элементом мирового конфликта, и последовавших за нею двух десятилетий, когда роль ближневосточной нефти на мировым рынке энергии позволяла ему держать мир в экономических заложниках.

Результаты сланцевой революции в нефтедобыче, которая к 2015 году должна сделать Америку крупнейшим производителем нефти, и переключение Соединённых Штатов на нефтяные запасы в Западном полушарии – не единственные факторы заката нефтяных состояний Ближнего Востока.

Даже Китай теперь запрыгивает на подножку сланцевого поезда, имея 5-летний план, предусматривающий добычу 60-100 миллиардов кубометров сланцевого газа к 2020 году. На Ближнем Востоке, запасы месторождений природного газа, недавно открытых Израилем, насчитывают приблизительно до 950 миллиардов кубометров.

Следующим осложняющим обстоятельством является сохраняющаяся нестабильность региона, которая гонит цены на нефть вверх и делает альтернативы более привлекательными. Саудовская правящая клика явно встревожена, что было видно по открытому письму принца Аль-Валида ибн Талала властям королевства. Он предостерёг, что доходы от нефти формируют 90 процентов государственного бюджета, а последствия добычи в объёмах ниже возможностей производственных мощностей могут быть разрушительными.

Бывший специалист Агентства национальной безопасности Пол Миллер в своей статье 2012 года «Увядающая арабская нефтяная империя» отметил, что пик добычи нефти на Ближнем Востоке либо подходит с минуты на минуту, либо уже остался позади. Хотя добыча нефти на Ближнем Востоке достигла невиданных за два десятилетия уровней, МВФ недавно предупредил арабских производителей нефти о том, что к 2016 году они столкнутся с бюджетными дефицитами.

В прошлом месяце Королевство объявило, что больше не будет участвовать в высокоуровневом обмене разведывательной информацией с Соединёнными Штатами, который был характерным для совместных усилий двух стран по борьбе с терроризмом. В том же духе саудиты отказались от места в Совете Безопасности ООН, ради получения которого они в своё время вели неутомимую агитационную работу. В недавнем интервью Турки бен Фейсал Аль-Сауд усомнился в том, что Обама «понимает ситуацию», осудив при этом «всемирную апатию – преступно безразличное отношение к сирийскому народу».

Но действительность намного сложнее, чем нарисованная Аль-Садом картина. Вдобавок к катастрофе в области прав человека, ситуация в Сирии представляет собой возможно самую фундаментальную за десятилетия региональную борьбу за власть.

Политика Дома Сауда и его союзников, а также Асада и его сторонников, даёт пищу кровопролитию, причём ни одна сторона не идёт на уступки. Когда на карту поставлено так много, давние союзники вроде саудитов, находят удивительным, что Америка остаётся такой нейтральной, а ведь у Америки есть все причины, чтобы воздерживаться.

Внутриполитически, идея наземной операции неудачна по определению, а другие интервенционистские альтернативы вмешательства почти так же непопулярны. В не меньшей степени важно то, что уважительное отношение к России и Китаю отражает более сбалансированный подход к внешней политике.

С точки зрения Обамы, любой второстепенный выигрыш, полученный в результате сохранения лица по вопросу Сирии, был бы резко нейтрализован серьёзным побочным эффектом в отношениях с Россией и Китаем, не говоря уже об Иране, с которым только что было подписано прорывное соглашение.

Не имея возможности использовать нефть как оружие дипломатии, страны Залива могут сделать очень мало. Русские и китайцы, с другой стороны, обладают гораздо бо́льшим экономическим и дипломатическим влиянием и не только на Соединённые Штаты, но и на их европейских союзников. На настоящий момент главные участники этого конфликта имеют ближневосточное происхождение, и Америка предпочла бы держать пожар в локализованном состоянии.

Если Саудовская Аравия так обеспокоена ухудшением ситуации с правами человека, то им мало что мешает принять на себя более интервенционистскую роль. За исключением помощи в вооружении повстанцев, многие из которых являются непримиримыми исламистами, Саудовская Аравия не проявила особого желания принять военное участие в сирийских событиях.

И это не из-за недостатка оружия – с 1950-х гг. Америка предоставила Королевству колоссальный объём военной помощи. В целях поддержания Залива свободным от советского влияния в вооружённые силы Саудовской Аравии было вбухано огромное количество оружия. Продажи оружия вновь подскочили вслед за Исламской революцией. После 11 сентября 2001 года закупки военной техники получили ещё один импульс к росту.

Турция выразила своё недовольство США и Западом через разные шаги. Заявления, касающиеся запланированной покупки у Китая системы высотной ПВО стоимостью 3,4 миллиарда долларов, уже вызвали гнев руководства НАТО.

Ранее в этом году Эрдоган также успешно приблизил Турцию к Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), высказываясь о том, что у этой организации общие ценности с Турцией, и добиваясь статуса наблюдателя. Анкара также проявила интерес к Евразийскому Союзу, экономическому блоку, формируемому между бывшими советскими странами.

Однако, несмотря на агрессивную жестикуляцию турецкая политика, кажется, не оказала значительного воздействия на региональный сдвиг Америки. Официальные лица НАТО утверждают, что китайские ракетные комплексы будут несовместимы с оборонительными системами организации, что оставляет Турции очень мало свободы в переговорах.

Во время холодной войны Турция была ценным союзником, и она остаётся ключевым по стратегическому значению государством. Вместе с тем, при нынешнем климате бывший союзник больше не может пользоваться тем же вниманием и должен угрожать, что в поисках экономических и военных альянсов обратится куда-либо ещё.

Размытие американской поддержки уменьшило способность Турции оказывать влияние в регионе. Два её крупных проекта – Сирия и Египет – показали плохие результаты, что способствовало отчуждению режима Эрдогана и нанесло ущерб способности Турции действовать в качестве регионального лидера. Ясно, что Турция вступила в сирийский конфликт в расчёте на куда бо́льшую поддержку Запада, чем она получила.

Эрдогану, у которого 822 километра общей границы с Сирией и кризис с беженцами на руках, есть что выиграть от интервенции, и он неоднократно подталкивал к ней союзников Турции. Хотя без западной поддержки за пределами зоны действия батарей ПВО «Пэтриот» Турция оказывается обременённой гуманитарным кризисом в неуютной близости к растревоженному и стойкому Асаду.

Нежелание Соединённых Штатов осудить последний переворот в Египте является ещё одной иллюстрацией этого расхождения. Эрдоган встал на сторону «Братьев-мусульман» с тех пор, как они пришли к власти в Египте. Когда Мурси свергли, Эрдоган расценил согласие Запада как личное и идеологическое предательство. Так же важна и реакция Вашингтона, показавшая, что он был больше заинтересован в поддержании статус-кво, а не защите союзников Эрдогана.

Статус-кво последней половины века основывался на американском интервенционизме, а его роль падает. При новых обстоятельствах государствам в регионе стоит идти путём развития сотрудничества и компромисса.

Текущая распря между Турцией и Израилем из-за смерти турецких активистов на борту «Мави Мармара» разделяет две страны, которые могли бы выиграть от улучшения отношений. Саудитам, со своей стороны, понадобится либо искать союзников против Ирана в другом месте, либо избрать вариант мирного решения. А пока в Сирии бушует религиозно-сектантский конфликт, шансы на это падают.

В классической статье 1973 года в журнале Foreign Affairs «Нефтяной кризис – на этот раз волк здесь» американский посол в Саудовской Аравии Джеймс Эйкинс сетовал на неспособность мировой экономики освободиться от ближневосточной нефти и страстно ждал дня, когда запасы сланцевой нефти Америки, наряду с поставками из новой отрасли возобновляемой энергии, позволят США сократить импорт нефти.

Через десятилетия мечты Эйкинса об американской внешней политике, которая бы не находилась в заложниках у мирового рынка нефти, выходят в центр внимания. После десяти лет массивных инвестиций, по итогом первой половины 2013 года возобновляемая энергетика покрыла почти 15 процентов американского спроса, а Соединённые Штаты потеснили Саудовскую Аравию и Россию как крупнейших производителей нефти (с учётом газового конденсата и биотоплива) в мире.

Первая половина XX века продемонстрировала, что нефть обладает способностью менять баланс сил в регионах и мире, выведя Ближний Восток в центр мировой арены. Но заря нового столетия вызвала к жизни новые геополитические реалии, в том числе и всплеск внутреннего производства энергии в Америке, позволяющий Вашингтону начать свой «поворот к Азии», избегая при этом увязания на всё более нестабильном и непредсказуемом Ближнем Востоке.