Княжна Ольга Николаевна: Тайная страсть царевны

На вопрос, могли бы дети нашего последнего царя избежать гибели в подвале дома Ипатьева в 1918 году, ответ однозначный — да, могли и не раз. Особенно старшая дочь Николая II — великая княжна Ольга. Благодаря любви у неё-то как раз были самые верные шансы на спасение.

Ольга погибла в 22 года. Но ведь по всем канонам династии она должна была в этом возрасте быть замужем и жить где-то отдельно от родителей, возможно, за границей, с супругом и детьми. Тем более что старшая дочь Николая считалась чуть ли не первой невестой на брачном рынке Европы, и в женихах у неё недостатка не было. А, главное, средь них был тот, кого царевна страстно любила.

Первый упущенный шанс

Когда в 1895 году Ольга появилась на свет, в Санкт-Петербурге гремели салюты, а простой люд ликовал. Ведь в прошлом году умер её дед, любимый народом Александр III, «царь-мужик» в косоворотке, любивший щи да жареную рыбу, которую сам же и ловил. Этот богатырь, бывало, завязывал узлами серебряные ложки и бросал их иностранцам, говоря: «Вот, что я с вами сделаю!». Ну, как такого мужикам было не любить, особливо глядя на его субтильного преемника — Николая II. А царевна родилась крупная да круглолицая — ясное дело в деда!

Подрастая, царские дети вызывали все больший интерес в Европе. СМИ наперебой судили-рядили, какая из четырёх русских царевен краше да смышлёнее. Учитель царских детей, месье Жильяр, самой умной называл старшую — «любит уединение и книги», «имеет абсолютный слух» и, вообще, «хрустальная душа». Хотя сам с ней поначалу изрядно намучился. Ольга была весьма изобретательна по части разных шалостей и остра на язычок. К примеру, когда няня её журила, мол, опять вы, княжна, не с той ноги встали, та лишь смеялась и шутила: «И какая же нога в итоге «правильная»? Скажите, няня! Вдруг неправильная снова вынудит меня озорничать?!». Словом, из всех царских детей она была самой независимой, вот только своей Мама противиться не умела. Впрочем, той во всей России мало, кто смог бы возразить.

В 17 лет у Ольги наметилась помолвка. Женихом был 21-летний великий князь Дмитрий. Этот кузен царя, гвардеец, был самым красивым и популярным мужчиной дома Романовых и Ольгу любил. Но Мама безапелляционно заявила, что он ненавидит Распутина (эка невидаль, полстраны «старца» терпеть не могли!), Ольге видеться с Дмитрием запретила, а помолвку разрушила. Униженный жених через четыре года и вправду стал участником убийства Распутина, но многие тогда говорили, что венчайся он с Ольгой, этого, может, и не случилось бы. Дмитрий стал первым упущенным шансом царевны на спасение. Ведь с 1916 года он жил в Европе, и царевна в статусе супруги была бы с ним рядом — в Париже или Лондоне, а не в доме Ипатьева в Сибири…

Таинственное «С»

Через два года царевна влюбилась по-настоящему. Теперь она своего избранника скрывала и даже в дневнике шифровала его имя — «моё С», «любимое С», «С не видела и грустно». В семье было в ходу обращение — «Счастье моё». Этим её тайным счастьем стал мичман царской яхты «Штандарт», дворянин из Костромской губернии, Павел Воронов. Ей было 19 лет, ему — 25. Статный и изысканный офицер был героем, и не только в глазах Ольги. Он появился на яхте после знаменитого «Десанта в Преисподнюю» — «мессинского» землетрясения 1908 года, когда Сицилию накрыло цунами. Там Павел, спасая людей, разбирал завалы и отстреливался от мародёров. «Русские моряки выдержали борьбу с грабителями, в три раза превосходивших их по численности», — писали итальянцы.

Этот мичман нравился всем. В Крыму царь играл с ним в лаун-теннис, цесаревич выбирал в спутники для прогулок, а царевны — кавалером на танцах. Матросы «Штандарта» знали — раз Воронов наводит бинокль в сторону Ливадийского дворца, значит, на берегу мелькает белое платье старшей царевны. Служивые её любили, ведь Ольга, в отличие от своей Мама, аристократку не изображала — со всеми держала себя «поразительно просто и естественно» (писал близкий семье генерал Дитерихс). А облик имела привлекательный: «чудные белокурые волосы, большие голубые глаза, дивный цвет лица и немного вздёрнутый нос» — это уже со слов фрейлины Вырубовой.

«Сидели у Мама в комнате. С. записывал на листе вещи для базара (благотворительного базара в Ялте), я сидела около, — писала она в дневнике. — Так радовалась его увидеть». Наконец, и прислуга заметила, что Ольга бросает уж слишком нежные взгляды на мичмана, о чём было немедля доложено императрице.

Проще всего, конечно, было удалить Воронова с яхты, но тогда царевна винила бы родителей и могла их вообще не простить. А потому на семейном совете придумали хитрость и дали Павлу Алексеевичу понять, сколь желательна его женитьба на некой графине Клейнмихель. И побыстрей. Павел стал Ольгу избегать, а та, не ведая, в чём дело, искать с ним встреч: «…после четырёх Павл. Ал, на вахте, и как же я могла сидеть спокойно, конечно говорила с ним…».

На свадьбе Воронова императрица стала даже его посаженной матерью! А Ольге, чтоб не грустила, видя Павла под ручку с супругой, на скорую руку нашла жениха.

Маменькины причуды

Это был румынский принц Кароль, известный у себя в Бухаресте, как скандальный и неуёмный половой гигант (неужели царица о том не знала?!). Ольга принца презрительно звала Карлушей, отцу заявила, что «она русская и хочет жить в России», а сама продолжала страдать по Воронову…

Чем Кароль «приворожил» царицу — загадка. Брака со скандалистом она для своей дочери явно желала, а нормальному жениху отказала! Этим абсолютно нормальным кандидатом был великий князь 39-летний генерал Борис Романов. Но Мама это сватовство от дочери попросту скрыла!

Во время Первой мировой войны Ольга с Татьяной и своей Мама работали в лазарете. Воронов в это время воевал, а Ольга, судя по дневникам, усердно за него молилась. Господь, и вправду, Павла хранил. Чудом он избежал унизительной казни с отрезанием носа, которой подверглись в дни революционного разгула офицеры «Штандарта». А после, в декабре 1917 года, уцелел во время кровавых «еремеевских ночей» в мятежном Севастополе…

О собственном спасении Ольга особо не задумывалась. Как и родители, верила — случись что, они всей семьёй уплывут в Лондон к «дяде Джорджи» — английскому королю Георгу. Ведь её Папа с Георгом были кузенами, а их матери — родными сёстрами. Братья всегда дружили и называли друга не иначе, как «милый Джорджи» и «старина Ники»! К тому же сразу после отречения от престола, братец Георг писал ему: «Мои мысли постоянно с тобой, и я всегда буду твоим верным и преданным другом…» Ну, кому могла в голову прийти мысль, что «милый Джорджи» предаст?

Предательство англичан

После отречения Николая II от престола король Георг действительно заявил, что примет Романовых у себя… Но через неделю приглашение отозвал! Напрасно министр иностранных дел Англии лорд Бальфур совестил его, мол, нехорошо идти на попятную, Ваше Величество. Георгу явно было в тот момент не до спасения русской родни — впору о себе подумать. Личный секретарь стращал его зловещими сводками. «Я заметил, — докладывал он, — как поменялось отношение определённой части населения к королю и королевской семье с тех пор, как пришла новость о русской революции». А для убедительности приводил в пример надписи в железнодорожных вагонах 2-го класса: «К черту Короля вместе со всей его семьёй!». Провидец Герберт Уэллс прямо говорил, что свержение царской семьи в России может привести к «эффекту домино» во всей Европе. Выходит, «Георг позволил дому Романовых кануть в историю и подставил своего кузена Николая II под пули только ради того, чтобы выжил дом Виндзоров», — писал позже английский историк Брендон.

От большевиков узникам едва ли могло прийти «прощение», ведь пока жив хоть один наследник русского престола, была возможна реставрация монархии. Последнее, что сохранила история из написанного рукой княжны, это её стихи:

Но час пробьёт, придёт пора,
Зло одолеет власть добра,
И всё утраченное вновь
Вернёт взаимная любовь…

Воронов воевал тогда у Деникина и едва ли знал о гибели Ольги. Ведь большевики сознались только в казни Николая. В 1920 году Павел уплыл из Новороссийска в Стамбул вместе с женой. Правда о расстреле всей царской семьи стало известно на Западе лишь в 1926 году. Тогда Воронов уже был в Америке, где всё это и узнал. С женой (урождённой Клейнмихель) и дочерью он прожил в США до 1964 года, умер в 78 лет и был погребён на кладбище Свято-Троицкого монастыря в городке Джорданвилль, штат Нью-Йорк. Русские эмигранты говорили, что на могиле Павла Воронова стоит иконка с ликом мученицы Великой княжны Ольги и горит свеча…