Казахстанская засуха может стать предвестником гибели для Центральной Азии

В мире, охваченном пандемией, некоторые истории остаются за кадром. Одна из них, которая, вероятно, по понятным причинам, не попала в заголовки газет, - это новый шестимесячный запрет правительства Казахстана на экспорт кормов для скота, настаивающий на том, чтобы продукция оставалась дома.

Причиной такого вмешательства, которое произошло после отставки министра сельского хозяйства и вопреки желанию некоторых фермеров и экспортеров, является сильная засуха на большей части запада страны. После сухой зимы она длится уже несколько месяцев и уже нанесла огромный ущерб пастбищам, скоту, который зависит от них, и населению, которое, в свою очередь, нуждается в скоте.

Прямое отнесение какого-либо отдельного события к изменению климата может быть затруднено. Но это, откровенно говоря, академическая проблема, поскольку нет никаких сомнений в том, что Казахстан уже пострадал и еще больше пострадает от глобального изменения климата. Это отражено в многочисленных исследованиях и признано множеством международных организаций, от ПРООН до ВОЗ.

Конечно, Казахстан не одинок. В соседнем Кыргызстане, например, в некоторых районах фермеры сталкиваются с проблемой потери урожая из-за суровых условий. Там работники сельского хозяйства стали требовать от правительства хранить дома не корма, а нечто еще более необходимое - воду. До сих пор такие требования находили отпор со стороны правительства. Если Кыргызстан перекроет экспорт воды в другие страны, Казахстан сильно пострадает. В целом, вся Центральная Азия в настоящее время испытывает сильное давление не только от последствий пандемии Ковида, но и от необычной жары и нехватки воды.

Но Центральная Азия страдает не только вместе (хотя, конечно, с большими региональными различиями); в водных вопросах она также может выжить, только если будет действовать как единое целое. Хотя этот регион состоит из пяти суверенных государств со своей собственной политикой и культурой, а также значительными различиями в их постсоветском развитии, у него, по сути, только одна водная система.

Например, Кыргызстан, враждующий с Казахстаном из-за поставок воды, будет особенно сложной задачей, поскольку это будет случай, когда одно из государств Центральной Азии, расположенных выше по течению (второе - Таджикистан), перекроет кран для одного из государств, расположенных ниже по течению (два других - Туркменистан и Узбекистан).

Чтобы понять, почему это было бы очень плохим прецедентом, подумайте о Центральной Азии как о скоплении гор с большим количеством равнин (по крайней мере, относительно). Ключевыми связующими звеньями между горами и равнинами являются реки Аму и Сырдарья. По сути, две страны, расположенные выше по течению, имеют горы, а три другие - равнины. По оценкам, 80 процентов водных ресурсов региона поступает с гор. И наоборот, страны, расположенные ниже по течению, в конечном счете, примерно на 90 процентов зависят от гор, которые находятся за пределами их границ.

Как говорится в одном из исследований, горные хребты Центральной Азии, по сути, являются ее водонапорными башнями. Несмотря на очевидную необходимость трансграничного сотрудничества, в целом, по мнению экспертов, Центральная Азия еще не нашла путь к новой, постсоветской, интегрированной и долгосрочной системе управления своими водными потребностями и ресурсами, несмотря на предпринимаемые усилия.

Но эти попытки жизненно важны. Ведь если и когда воды станет не хватать, проблемы неравного доступа неизбежно обострятся. Когда это происходит, насилие близко. На самом деле, в Центральной Азии вода уже привела к некоторым смертоносным конфликтам, хотя и сравнительно небольшим. Например, в Ферганской долине, где проблема усугубляется этническим разнообразием и сложными постсоветскими границами, за период постсоветской независимости уже погибли сотни людей. Недавно ожесточенное столкновение между Таджикистаном и Кыргызстаном было приписано конфликту из-за водного объекта.

Центральная Азия, конечно, имеет огромное значение, с какой стороны на нее ни посмотри. Регион, по площади превышающий Индию, в котором сейчас проживает около 75 миллионов человек, исторически был важной частью старой системы Шелкового пути. В постсоветский период его развитие шло по-разному: в одних странах наблюдался общий рост, в других - не очень. В целом, регион все больше интегрируется в мировую экономику, часто через экспорт сырьевых товаров и энергоносителей.

А менее десяти лет назад, в 2013 году, Китай объявил о начале реализации "поясной" (то есть сухопутной) части своей инициативы "Пояс и путь" (ППД) в Казахстане, что свидетельствует о ключевой роли Центральной Азии в этой новой схеме трансконтинентальной торговли и, по сути, интеграции. Несколько из шести предполагаемых основных "коридоров" БРИ зависят от центральноазиатского соединения.

Но даже не обращая внимания на такие аспекты, мы можем рассматривать Центральную Азию как особенно яркий пример проблем, с которыми сталкивается мир в целом - своего рода микрокосм, если хотите.

Что придает водным проблемам постсоветского региона такую актуальность, так это, по сути, две вещи: одна - наследие прошлого, другая указывает на будущее, которое уже началось. Прошлое, о котором идет речь, относится к СССР, а будущее - глобально.

Что касается воды, то Советский Союз оставил после себя в Центральной Азии наследие однобокого и экологически чрезвычайно расточительного экономического развития. Самым ярким примером, вероятно, является антропогенное высыхание Аральского моря, четвертого по величине озера в мире, после Второй мировой войны в результате неустойчивой эскалации ирригации.

У Советов также была своя система управления, к лучшему или худшему, водой в регионе между пятью советскими республиками. Инфраструктура, которую они построили для этой цели, все еще существует - например, система каналов, которая сейчас рискует пересохнуть в Кыргызстане.

Однако неверно полагать, что советский способ плохого обращения с единственной планетой, которая у нас есть, был уникальным. Возможно, он был особенно грубым и жестким, и у нас может возникнуть соблазн обвинить во всем коммунизм. Но наши потомки, оглядываясь назад, скажем, в 2500 год, будут так же озадачены нашими идеологическими навязчивыми идеями, как большинство из нас сейчас, когда мы вспоминаем о религиозных войнах в Европе аналогичной давности.

Казахстан может показаться многим отдаленным, но он также может быть предвестником грядущих событий - или, скорее, событий, которые уже почти настигли нас.

Тарик Сирил Амар, историк Университета Коч в Стамбуле, занимающийся проблемами России, Украины и Восточной Европы, историей Второй мировой войны, культурной холодной войной и политикой памяти.