Мясник или гений: опыты «отца современной гинекологии»

Джеймс Марион Симс до сих пор считается одной из самых противоречивых фигур в истории медицины. Мы знаем его как прародителя науки гинекологии, одного из первых исследователей этой области. О нем говорили как о человеке, которому удалось сделать невероятный прорыв, но ценой страданий самого незащищенного тогда слоя населения — темнокожих рабынь.

В середине XIX века гинекология была одной из самых неизведанных и темных областей медицины. Мораль того времени призывала считать все, что расположено у женщин ниже пояса, — аморальным и грязным. Студенты-медики учились принимать детей на манекенах, так что первые настоящие роды видели уже «в полях», с началом реальной практики. Акушерство и вовсе не считалось научным полем — с этим справлялась любая повитуха.

Болезни, впрочем, никуда не девались — мораль им была не указ. Одной из распространенных проблем был свищ мочевого пузыря. В дни, когда врачи еще не умели искусственно ускорять роды, порой женщины мучились несколько дней. Случалось так, что слишком сильная потуга разрывала внутреннюю стенку, вследствие чего образовывался свищ. В результате моча и каловые массы попадали во влагалище и могли вызвать инфекцию, но даже если этого не происходило, жизнь молодой матери была загублена.

Иоганн Диффенбах, хирург XIX века, сочувствовал мужчине, чья жена в результате этой травмы «сделалась сосудом омерзения» и «предметом телесной антипатии своего супруга». Несмотря на симптомы, женщины крайне редко погибали, гораздо чаще они десятилетиями жили в изоляции, отвергнутые обществом.

Провал за провалом

Путь будущего «отца современной гинекологии» начался в 1813 году. Марион терпеть не мог школу и едва не остался без диплома колледжа. Отец же страстно желал, чтобы сын выбился в люди и нашел достойную профессию.

Впоследствии Симс вспоминал, как отец твердил ему: «Сын мой, я должен признаться, что разочарован в тебе. Если бы знать заранее, я никогда бы не послал тебя учиться. К избранному тобой роду деятельности я испытываю глубочайшее презрение. Там нет науки. Там не обрести почёта, не упрочить репутацию. Сама мысль, что мой сын — мой сын! — будет бродить от двери к двери с коробкой пилюль в одной руке и шприцем в другой, будет возиться с больными... никогда не думал, что мне придётся это увидеть». 

Симс посещал Медицинский колледж Южной Каролины и помогал в качестве подмастерья городскому врачу. В те дни не было обязательного количества лет учебы — студент становился практиком, как только чувствовал, что он набрался достаточно знаний. Симс бросил тот колледж и перешел в более престижный в Филадельфии. Лекции, где говорилось о женских болезнях, «вгоняли его нутро в трепет», Марион чувствовал омерзение. После учебы перебрался обратно в Ланкастер.

Первыми двумя его пациентами оказались два младенца. Они скончались от поноса, потому что, как признался позже Симс, он понятия не имел, как их лечить. В конце концов Марион переезжает в Маунт-Мейгс и нанимается ассистентом к пожилому доктору. Как ни удивительно, здесь его дела пошли в гору, и вскоре Симс с женой переехали в Монтгомери — город, который неожиданно стал колыбелью первых научных открытий в гинекологии.

То, что сегодня нам известно о проводимых Симсом операциях, не слишком внушает доверие. Например, известно, что он сумел вылечить челюстную судорогу у ребенка, дергая челюсть малыша на себя. «Челюстная судорога» была местным названием столбняка, попытки вправить челюстной тризм при этом бессмысленны. Симс пилой удалил опухоль с лица темнокожего раба, привязав его к парикмахерскому креслу кожаными ремнями. «Пациент казался весьма обеспокоенным», — пишет Симс в своих дневниках.

Удаление яичников он считал отличным средством от невроза, а разрез в шейке матки — помощью при бесплодии. Но все это была общая практика, женской хирургией он увлекся позже.

Неожиданная удача с одной из пациенток привела врача к мысли, что при помощи пальцевого исследования можно выявить разрывы влагалища и зашить их. Разумеется, проверить это можно было только одним способом. Для своих экспериментов Симс привлек темнокожих невольниц.

Любой рабовладелец будет счастлив, если найдется врач, способный «исправить его рабынь», которые из-за свища больше не годились для работы и не дадут потомства, а потому они охотно предоставляли Симсу «материал для экспериментов». Марион Симс был не первым врачом, который использовал темнокожих рабов для медицинских экспериментов. К примеру, Томаса Джефферсон летом 1801 года испытывал новую вакцину от оспы на двух сотнях рабов.

«Образ действия врачей, — пишет Тодд Л. Сэвитт в своей книге "Медицина и рабство", — объяснялся тем, что афроамериканцы, будучи имуществом или даже вольными, но все же занимавшими подчиненное положение, могли использоваться в медицине для публичной демонстрации, тогда как белые с аналогичными проблемами обладали более высоким статусом, предусматривающим анонимность и конфиденциальность».

Эксперименты

Так и начались его эксперименты по лечению мочевого свища, которые длились с 1845 по 1849 год. «Подопытными» стали двенадцать молодых чернокожих девушек. Поначалу Симсу ассистировали студенты-медики и юные врачи, заинтригованные многообещающими открытиями. Девушек оперировали без анестезии: разрезали и накладывали швы. Известно, что одна из подопытных - Анарха — перенесла 13 операций. Симс был уверен, что темнокожие женщины почти не чувствуют боли, а потому они являются удобным материалом для исследований. Хотя анестезия уже была изобретена, Симс отказывался от использования эфира.

Находились женщины, которые просили доктора взять их в свои исследования, но Симс отказывался — он был уверен, что «приличные» дамы не перенесут такой боли.

Однако неудачи в экспериментах следовали за неудачами, со временем коллеги отвернулись от Симса. Если верить его автобиографии, сами же рабыни уговаривали его продолжать эксперименты. Они держали друг друга во время операций. В 1849 году, он, наконец, добился успеха, сшив серебряными нитями свищ Анархи, а после — и других женщин.

Президент Женской больницы

После этого прорыва карьера Симса взлетела вверх: он переехал в Нью-Йорк и основал первую Женскую больницу в штате. Мариона избрали президентом Американской ассоциации медиков. Впрочем, в этой же больнице у него были постоянные конфликты с директоратом, состоящим из одних женщин. Симс настаивал, что его операции должны видеть как можно больше людей, а дамы возражали на это, что пациентки не должны становиться развлечением для праздной толпы.

Симс жаждал, чтобы его сыновья носили двойную фамилию — Марион-Симс, чтобы унести в века успехи своего отца, но сыновей у него так никогда и не было, так что фамилия Симса умерла вместе с ним. Когда Симс скончался от пневмонии в возрасте 70 лет, в некрологе вашингтонского Медицинского общества города написали: «Среди великих светил Симс пронесся, подобно комете, оставляя за собой полосу яркого света».

Джеймс Марион Симс

До сих пор вопрос о его этичности стоит очень остро. Был ли он мясником, чей успех пришел к нему случайно, или гением, совершившим непростой этический выбор, — сегодня сказать трудно. Ясно лишь то, что Симс оставил после себя не только несколько важных для гинекологии открытий, но и длинный кровавый след своих экспериментов.