"Счастливая" и "грустная" музыка, возможно, не так универсальна, как мы думали

Это кульминация фильма. Любовный интерес главного героя смертельно ранен, их собака убежала, и почему-то идет дождь. Чтобы подчеркнуть, что это душераздирающий момент, музыка играет в мрачном минорном ключе.

Новые исследования показывают, что среди зрителей могут быть те, на кого эта музыка не производит столь сильного эмоционального воздействия.

Эксперименты, проведенные группой ученых из Университета Западного Сиднея, показывают, что мы можем воспринимать музыку только как радостную или депрессивную благодаря истории глобального влияния доминирующих музыкальных культур.

От поп-музыки до голливудских саундтреков, гармонии и мелодии обычно вызывают более веселое, приподнятое настроение, если их ноты или аккорды развиваются в мажоре.

Мелодия, которая развивается немного более вяло между решающими нотами, описывается как минорная. Это звучание песен о расставании, задумчивых моментов в сериалах и слезовыжимательных сцен в кино.

Связь между мажорными прогрессиями и позитивными чувствами (и грустными эмоциями с минорными) настолько распространена в западном мире, что легко предположить, что происходит что-то фундаментально биологическое.

Однако происхождение этой связи является полной загадкой. Некоторые предполагают, что она может быть связана с определенным диссонансом в минорной тональности, подобно лестнице, на которой время от времени появляются полушаги, чтобы заставить нас споткнуться.

Или же это может быть связано с усреднением высоты тона в произведении, вызывающим более примитивную реакцию, когда общее впечатление сродни вокализации, подражающей другу или врагу.

Если одна из этих гипотез верна, то эмоции от музыки должны быть универсальным переживанием. Однако несколько исследований с участием отдаленных общин, которые не были подвержены влиянию западной музыки, дали неоднозначные результаты.

В попытке получить более точные данные о том, одинаково ли мелодии воздействуют на наши сердечные струны независимо от музыкального опыта, ученые, проводившие последнее исследование, отправились в отдаленные районы Папуа-Новой Гвинеи с музыкальными записями, состоящими из каденций в мажорных и минорных тонах.

В общей сложности 170 взрослым жителям долины реки Урува заплатили за участие в исследовании, чтобы они прослушали записанные фрагменты музыки, различающиеся по среднему тону, каденции, ладу и тембру. Все, что требовалось от участников, это прослушать два образца и сказать исследователям, какой из них заставляет их чувствовать себя счастливыми.

Деревни этого региона, расположенные в складках горного ландшафта, не имеют легкого доступа к Spotify.

То небольшое влияние западной музыки, которое они испытали, в основном вплетено в гимны лютеранских миссионеров, а получившиеся песни известны как "стрингбен" на языке пиджин.

Имея различный доступ к церквям, практически не сталкиваясь с западными музыкальными традициями и имея различные обычаи в отношении восприятия музыки различных типов, эта популяция предоставляет уникальную возможность проверить, вызывает ли разница в тональности общие эмоциональные переживания.

В качестве контрмеры исследователи провели то же самое исследование в звуконепроницаемой комнате в Сиднее, Австралия. Практически все из 79 добровольцев были постоянными слушателями западной музыки (кроме одного, который больше любил арабскую музыку).

Результаты, основанные на так называемых байесовских статистических выводах, убедительно свидетельствуют о том, что самоотчетные эмоциональные реакции на среднюю высоту тона музыкального произведения больше связаны с предыдущим воздействием западной музыки, чем с чем-то более универсальным.

Возможно, что эмоции, вызванные последними аккордами музыкального произведения, все же имеют некультурное происхождение, основываясь на ограниченных данных, полученных среди жителей долины Урува.

Однако в совокупности результаты исследования не указывают на то, что наша общая реакция счастья на мажорные аккорды заложена в нашей биологии.

Вопрос о том, как те или иные музыкальные традиции стали ассоциироваться с эмоциональным языком, еще предстоит решить.

Люди и некоторые наши ближайшие родственники играют музыку на протяжении десятков тысяч лет, если не намного дольше. Мы играем ее на похоронах, на свадьбах, во время рассказывания историй или когда остаемся наедине со своими мыслями, поэтому ее практику трудно отделить от культурного фона.

По мере развития наших культур будет развиваться и наша музыка.

Это исследование было опубликовано в журнале PLOS One.