Казнь как развлечение для обывателей

В те далёкие времена, когда не существовало кино, эстрады и телевидения, обыватели всё равно находили себе развлечения. Они весело хохотали, увлечённые игрой кукольных персонажей в уличных театрах, или хлопали в ладоши, собравшись толпой вокруг импровизированной сцены, на которой давали представления бродячие акробаты и клоуны. Правда, далеко не все зрелища были столь невинными.

Хлеба и зрелищ!

Многих тянуло хорошенько пощекотать себе нервы — и они шли поглазеть на… пациентов сумасшедших домов. Такой публичный показ был разрешён, например, в Бедламе, знаменитой британской психиатрической лечебнице, чьё название стало нарицательным. В XVII веке свихнувшихся обитателей Бедлама «навешали» почти 100 тысяч визитёров в год за небольшую плату в один пенни с человека.

Однако самыми притягательным зрелищем были публичные казни. Народ валом валил на грандиозное представление, которое сулило массу незабываемых впечатлений, причём бесплатно! Власти, устраивавшие публичные казни, сразу решали две важные социальные задачи: устрашали народ, дабы никому неповадно было нарушать закон, и в то же время удовлетворяли его потребность в зрелищах, которые, как известно со времён Древнего Рима, вместе с раздачей хлеба лучше всего снимают социальное напряжение.

В европейских столицах обязательно существовало своё «лобное место»: в Москве оно было на Болотной площади (на Лобном месте на Красной площади производили казни крайне редко!), в Париже — на Гревской площади, в Лондоне — в деревушке Тайберн. Несколько лет назад британские авторы Алан Брук и Дэвид Брэндон даже написали книгу под названием «Тайберн — лондонское древо смерти», посвящённую феномену публичных казней.

Сегодня место, где стояла виселица, помечено только металлической табличкой, вмонтированной в тротуар неподалёку от Оксфорд-стрит. Ничто больше не напоминает о месте публичных экзекуций, где за семь столетий на глазах у сотен людей вздёрнули 60 тысяч мужчин и женщин. Среди самых знаменитых повешенных — лихой разбойник Клод Дюваль, ведьмы Маргарет Хэкетт и Элизабет Сойер, а также крёстный отец лондонских бандюг 1720-х годов Джонатан Уайльд.

А напоследок я спляшу

Тайберн использовался в качестве места казни с XII века. Первая виселица представляла собой нехитрое сооружение из двух вертикальных столбов и поперечной балки. Процедура казни обычно была неизменной. Преступника с колпаком на голове толкали вверх по лестнице, приставленной к висельному столбу. Мало кому из приговорённых удавалось преодолеть подъём, не потеряв чувства собственного достоинства. Однако находились дерзкие смельчаки, которые сами отталкивали ногами лестницу и повисали на верёвке в мучительном удушье. Трусам же приходилось с ужасом ощущать, как опору лёгкими поворотами убирают у них из-под стоп, и, очутившись в воздухе, они начинали извиваться в «паддингтонской пляске» — конвульсиях висельника, получивших название от соседнего с Тайберном посёлка.

Преступники обычно сидели в лондонской тюрьме Ньюгейт, а на казнь отправлялись в Тайберн. После оглашения приговора богатым узникам разрешалось в течение недели «отмечать» свой уход из жизни так, как им заблагорассудится. Именитые смертники закатывали прямо в камерах тюрьмы пиры, на которые приглашали друзей и родственников. Писатели и издатели сочиняли о них самые невероятные рассказы, чтобы продать их в день казни. Нищие же преступники были, увы, лишены этой привилегии.

Любому осуждённому независимо от социального положения перед казнью полагалось последнее причастие, а в полночь бил колокол соседней церкви. Если узнику накануне собственной казни удавалось заснуть, его будили на рассвете и снимали с рук и ног кандалы. Некоторые заказывали себе для такого момента праздничную одежду, но большинство облачались в похоронный саван, символизирующий раскаяние.

Те же, кто не чувствовал за собой вины, одевались в какое-нибудь убогое рваньё, чтобы… насолить палачу: заплечных дел мастер, заметив добротную вещь на своей жертве, не преминул бы продать её вместе с верёвкой в качестве сувенира. Когда осуждённый был одет и обут, ему связывали запястья, на шею накидывали петлю и сажали в открытую повозку, запряжённую лошадьми.

Места бронируйте заранее!

Нужно было проделать долгий, почти в пять километров, показательный путь по улицам Лондона, прежде чем повозка привозила жертву к месту казни. Горожанам заранее был известен маршрут, по которому повезут преступника. Подвыпивший народ уже поджидал процессию, готовый орать, свистеть, улюлюкать, закидывать осуждённого тухлыми овощами, заливать помоями, оплевывать и даже забрасывать экскрементами. В разношёрстной толпе были и почтенные горожане, и проститутки, и лоточники, и карманники. Повозка периодически останавливалась у кабаков, где висельник мог в последний раз в жизни выпить эля.

А в Тайберне уже царило оживление. Вокруг были расставлены прилавки с едой и питьём, и зрители предпочитали перед зрелищем подкрепиться пирогами, мясом и картошкой. Места на своеобразных амфитеатрах покупались заранее и стоили немало. В дни наиболее привлекательных для толпы казней цены поднимались просто безбожно. Например, в 1760 году, когда вешали графа Феррерса за то, что он убил своего управляющего, стоимость самых удобных мест подскочила до пяти тысяч фунтов — 450 тысяч по нынешнему курсу!

Благотворный пот висельника

Долгие проводы преступника на казнь подзадоривали толпу, которая жаждала главного зрелища. Оно стало ещё более захватывающим после 1571 года, когда простенькую виселицу заменили Тайбернским деревом — треугольной конструкцией, позволявшей вешать одновременно 24 человека. Пока жертвы дёргали ногами и ловили последний глоток воздуха, женщины хватались дрожащими руками за щеки, глаза или грудь — но не от ужаса или волнения. Люди верили, что агонизирующие тела висельников излучают целительную энергию, способную избавить от различных заболеваний, в особенности от кожных.

По тем же причинам в момент казни матери поднимали над толпой своих больных детей и приказывали им тереть своё тело ладошками, чтобы размазать пары «смертного пота», якобы исходящие от умирающих на виселицах. После казни активно раскупались засушенные кусочки кожи, срезанной с казнённого, которые использовались как амулеты.

Счастливчик Смит

Когда шоу заканчивалось, тела висели в петлях ещё примерно час, пока не остывали. Однако в случае с особо злостными преступниками публику ожидало второе, совсем уж захватывающее действие. Если обычно тело просто вынимали из петли, то «почётного» висельника ещё полуживого сбрасывали на землю, обрубив верёвку, и принимались его потрошить и рубить на куски, а изуродованные части потом выставляли напоказ как грозное предупреждение тем, кому вздумается нарушить закон.

Правда, бывало, что толпа вдруг проникалась сочувствием к жертве. Тогда по воле собравшегося народа преступника «миловали» и избавляли от долгих мучений: палач затягивал петлю на шее практически моментально.

А иногда происходили настоящие чудеса: некоторым везунчикам удавалось остаться в живых уже после повешения. Одним из них стал некто Джон Смит, которого вздёрнули в Тайберне в 1709 году. Когда выяснилось, что в нём ещё теплится жизнь, его тело перетащили в соседний дом, где благодаря уходу добрых людей он полностью поправился. До конца жизни счастливчика называли Полуповешенный Смит.

В 1783 году место проведения казней перенесли из Тайберна в Ньюгейт. Там они проводились до 1868 года, когда вышел указ, согласно которому зрителей перестали допускать на подобные мероприятия.

Однако в просвещённый век люди уже стали находить для себя более цивилизованные развлечения. Появилось множество театров, где, как выяснилось, можно и спектакль посмотреть, и себя показать. Те же, кому хотелось зрелища пожёстче, отправлялись, например, в цирк уродов Барнума — поглазеть на великанов, лилипутов, человека-льва, женщину-обезьяну и прочих персонажей человеческой кунсткамеры. В оправдание любителей такой «клубнички» можно сказать одно: по крайней мере, они всего лишь смеялись над уродами, а не требовали их публичной казни.