"Неприкасаемые" - в чем причины невосприимчивости некоторых людей к SARS-CoV-2

Уже в первые месяцы пандемии COVID-19 ученые заметили, что есть «неприкасаемые»: например, человек может не заражаться, работая в «красной зоне», или же вся семья заболела, а он нет. 

Академик РАН, директор НИИ эпидемиологии и микробиологии имени Пастера Арег Тотолян рассказал о проведенном в институте исследовании невосприимчивости к SARS-CoV-2, в результате которого было открыто три маркера — интерфероновый, цитокиновый и генетический. 

Также академик объяснил, как можно применить эти знания на практике, почему переболевшим COVID-19 необходима реабилитация и как ученые разрабатывают способы восстановить работу иммунной системы.

— Арег Артемович, мы знаем, что вы давно бьетесь над загадкой невосприимчивых к SARS-CoV-2 людей. Есть ли уже какие-то результаты исследования?

— Специалистов всегда интересовали причины устойчивости к той или иной инфекции. Новая коронавирусная инфекция не исключение. Напряженный научный поиск привел нас к довольно интересным находкам: повышенной защитой обладают люди с высоким уровнем интерферона альфа, с высоким содержанием лимфоцитов в крови и носители некоторых генетических маркеров. Есть и другие факторы, но по ним исследования только начинаются.

Сразу скажу, те причины, которые я буду перечислять, не носят абсолютный характер. Это напоминает весы: на одной чаше факторы чувствительности, на другой — резистентности (устойчивости человека к инфекции. — «Известия»), и оценивать их нужно комплексно. К тому же сегодня эти весы могут работать так, а через полгода-год после перенесенных стрессов и других причин как со знаком плюс, так и со знаком минус, уже иначе. Например, небольшой стресс — это плюс, а хронический стресс — минус, и он приводит к иммуносупрессии (угнетению иммунитета). На фоне хронического стресса спокойно можно подхватить любое заболевание, в том числе и инфекционное.

— Можно ли подробнее рассказать про три фактора, которые делают некоторых людей невосприимчивыми к COVID-19?

— Первый защитный фактор — это уровень местной защиты. Коронавирус проникает в организм через верхние дыхательные пути, через слизистую оболочку, прежде всего, носа и глотки. И если в организме высокий уровень интерферона альфа — это молекула, которая синтезируется и продуцируется клетками иммунной системы и обладает прямым противовирусным действием, — то риск заражения снижается. Не случайно же интерферон альфа и существует в качестве лекарственного препарата и применяется для лечения и профилактики респираторных вирусных инфекций. В случае с SARS-CoV-2 он тоже работает, нейтрализуя вирусные частицы, которые еще не проникли в клетку.

— Как определить, что у человека высокий уровень интерферона альфа?

— Такое исследование проводится в специализированных лабораториях, это анализ не для широкого доступа.

— Если нельзя выяснить уровень собственного интерферона, то остается полагаться на препараты. Как их правильно применять во время пандемии?

— Препараты интерферона альфа показаны для профилактики, если известно, что вы проконтактировали с инфицированным SARS-CoV-2 и боитесь, что можете заболеть. Также они показаны и для раннего лечения COVID-19 в течение первых двух-трех суток. Интерферон не даст вирусу активно размножаться. Для интерферона альфа досягаем вирус, который еще не проник в клетки.

— Уместно ли применение интерферона альфа при вакцинации?

— Да, в течение недели после вакцинации можно капать интерферон альфа в нос и неделю не расставаться с маской, соблюдать режим изоляции, насколько это возможно, поскольку вакцинация проходит на фоне эпидемии.

— Удалось ли найти генетические маркеры невосприимчивости к SARS-CoV-2?

— Да, это второй фактор. Они найдены среди генов, кодирующих иммунный ответ у человека. Мы выявили два защитных аллеля (различные формы одного и того же гена. — «Известия») и один, предрасполагающий к болезни. Это самые первые результаты исследования, оно продолжается, причем в активной фазе. Думаю, к осени получим более масштабный результат.

Хочу подчеркнуть, что найденные генетические маркеры относятся к жителям Северо-Запада, так как гены, кодирующие иммунный ответ, зависят от национальных, этнических факторов и, как следствие, имеют региональные особенности.

— В ходе исследования число протективных и предрасполагающих к COVID-19 генетических факторов может расшириться?

— Да, таких генов очень много, и как минимум на ближайший год мы обеспечены работой только в этом направлении.

— Что еще может предотвратить заражение?

— Мы изучали уровни различных цитокинов (небольшие белки, которые выделяются на поверхность клетки А и взаимодействуют с рецептором находящейся рядом клетки В. Таким образом от клетки А к клетке В передается сигнал, который запускает в клетке В дальнейшие реакции. — «Известия») в плазме крови у больных COVID-19 в острой фазе и после выздоровления. И обнаружили, что в острой фазе большинство цитокинов в плазме крови существенно повышено, а у выздоровевших — наоборот, число некоторых цитокинов снижено. И это те цитокины, которые регулируют процесс созревания лимфоцитов — главных клеток иммунной системы, которые обеспечивают гуморальный иммунитет, клеточный иммунитет, а также регулируют деятельность клеток других типов.

В результате мы сделали вывод: перенесенная инфекция приводит к формированию определенных дефектов. На эти дефекты указывает сниженное число лимфоцитов в плазме крови. Эта находка дает ключевое объяснение распространенной проблемы, когда активная инфекция ушла, а ее последствия остались. Эти последствия могут сохраняться неделю, а у некоторых даже и месяц.

Сниженное количество лимфоцитов — лимфопения— это один из плохих прогностических признаков в отношении COVID-19. Потому что больные в острой фазе со сниженным числом лимфоцитов переносят инфекцию в более тяжелой форме. И наоборот, хороший уровень лимфоцитов говорит о том, что у человека меньше шансов заболеть, а если он и заболевает, меньше риски того, что болезнь будет протекать в тяжелой форме.

— Узнать уровень лимфоцитов может каждый, достаточно сдать клинический анализ крови.

— Да, конечно. Причем здесь важно не столько их относительное содержание, сколько абсолютное. Процентное содержание может быть нормальным, а абсолютное может быть снижено. Вот это и может быть причиной большей чувствительности к инфекциям.

У нашего института широкие профессиональные контакты со многими лечебными учреждениями города. И мы знаем, что после перенесенного COVID-19 при сниженном уровне лимфоцитов могут развиться повреждение печени, повреждение легких, есть риск развития аутоиммунных заболеваний, обостряются уже имеющиеся аутоиммунные заболевания (процессы в организме, связанные с выработкой клеток-киллеров, которые атакуют здоровые ткани собственного организма, приводя к воспалению).

— Вы назвали три фактора невосприимчивости. Есть вероятность, что по мере исследований их число вырастет?

— Да. Мы только в самом начале пути.

— Как удалось выявить эти три фактора?

— Знаете, когда засыпаешь с мыслью о результатах, полученных накануне, и просыпаешься с мыслью об этих результатах, рано или поздно возникает понимание, что нужно сделать так-то и так-то.

— Как с яблоком Ньютона?

— Можно это сравнить и с яблоком Ньютона, и с таблицей Менделеева, всё зависит от степени скромности и самооценки. Когда погружен в проблему и живешь в ней, то хочется проверить различные гипотезы. Многие вещи реализуются в коллаборации.

Научный поиск состоит из нескольких этапов. На первом этапе достаточно взять 10–15–20 человек, посмотреть у них какой-то показатель, и сразу будет понятно, есть смысл «копать» в этом направлении или нет. На втором этапе уже на более значимой выборке доказываешь себе самому, что путь правильный. Чтобы доказать окружающим, что результаты заслуживают внимания эпидемиологической общественности, нужно получать еще дополнительные доказательства.

— Сейчас широко обсуждается необходимость постковидной диспансеризации и реабилитации. Есть ли у вас рекомендации для клиницистов, как восстанавливать иммунную систему пациентов после атаки со стороны SARS-CoV-2?

— Людям, перенесшим COVID-19, необходимы диспансеризация, активное наблюдение, реабилитация. И, вероятно, иммунная реабилитация. Проблемы с иммунной системой лежат в основе многих заболеваний, и восстановление функционирования иммунной системы, зачастую, позволяет справиться со всей остальной симптоматикой.

Рано или поздно мы вплотную займемся такими исследованиями. Сейчас просто не хватает свободных валентностей. Не хватает рук.

— Так значит, нужно стимулировать иммунитет?

— Здесь есть тонкий момент. Реабилитация иммунной системы так или иначе должна быть связана с ее стимулированием. А иммунная система очень не любит, когда ее всё время стимулируют. Поэтому имеющиеся гипотезы надо тщательнейшим образом проверять. Взять переболевших, у которых сохраняется лимфопения и другие признаки подавления лимфоцитарного звена через месяц после перенесенной болезни, через два, через три. Провести курс реабилитации и посмотреть, в какой группе пациентов — получающих курс или в контрольной группе меньше нежелательных явлений в виде повторных заболеваний или осложнений в виде аутоиммунных заболеваний. Тут могут быть совершенно разные сценарии.

— Среди последствий COVID-19 есть и другие неприятные нарушения — ментальные. Среди специалистов нет единства, обратимы они или нет.

— То, с чем мне приходилось сталкиваться, всё обратимо, слава Богу. Дальше я этот вопрос переадресовал бы коллегам, которые специализируются в этой области. Не могу исключать, что есть риск, что у определенной доли лиц ментальные нарушения могут носить необратимый характер.

Известно также, что увеличивается число аутоиммунных заболеваний, что COVID-19 может приводить к обострению имеющихся аутоиммунных заболеваний, о росте случаев извращенного обоняния и обонятельных галлюцинаций. Задач у постковидной реабилитации очень много.