Крокодилы нападают на людей из-за водного кризиса в Иране

Лежа на полу своего скромного дома, Сиахук испытывал мучительную боль от травмы правой руки, полученной в результате кошмарной встречи. Всего за два дня до этого, в палящий жаркий августовский полдень, хрупкий 70-летний пастух пошел набрать воды из пруда, когда на него набросился гандо - местное название крокодила-грабителя в иранском регионе Белуджистан.

"Я не ожидал этого", - вспоминает он о травмирующем событии два года назад, и в его глазах все еще ярко выражены шок и неверие.

Сиахук смог спастись только после того, как ему "удалось зажать пластиковую бутылку [с водой] между челюстями", - говорит он, переживая этот момент, потирая морщинистой левой рукой свое костлявое лицо.

От потери крови Сиахук пролежал без сознания полчаса. Его нашли только после того, как его стадо овец вернулось без сопровождения в крошечную деревню Домбак.

Смертельное сосуществование

История Сиахука повторяет историю многих других жертв, в основном детей. Чаще всего иранские СМИ пестрят эмоциональными заголовками о детях-белуджах, получивших ужасные раны, но быстро исчезают.

В 2016 году девятилетний Алиреза был проглочен одним из таких крокодилов. А в июле 2019 года 10-летняя Хава потеряла правую руку в результате нападения. Набирая воду для стирки, она едва не была утащена крокодилом, прежде чем ее спасли товарищи по перетягиванию каната.

Нападения происходят в то время, когда Иран испытывает острую нехватку воды, и, как следствие, быстро сокращающиеся естественные места обитания привели к тому, что запасы пищи у гандо иссякли. Голодающие животные относятся к людям, приближающимся к их территории, либо как к добыче, либо как к угрозе для их исчезающих ресурсов.

Рассеянные по Ирану и Индийскому субконтиненту, гандо - широкомордые крокодилы, отнесенные Международным союзом охраны природы (МСОП) к категории "уязвимых". В Иране их насчитывается около 400 особей, что составляет почти 5% от всего вида. Министерство охраны окружающей среды Ирана заявляет, что делает все возможное, чтобы найти баланс между сохранением гандо и защитой местного населения.

Несмотря на все трагедии, произошедшие в последние годы из-за жажды, мало что говорит о том, что это обещание выполняется. Путешествуя вдоль реки Баху-Калат, основного места обитания гандо в Иране, почти нет указателей, предупреждающих об опасности.

В отсутствие выверенной государственной стратегии добровольцы пытаются спасти этот вид, утоляя жажду и насыщая голод.

В Баху-Калате, деревне, названной в честь реки, вверх по грунтовой дороге от Домбака, я сижу с Малек-Динаром, который живет с гандо уже много лет.

"Я уничтожил свой сад, чтобы сохранить воду для этих тварей", - говорит он о своей земле, некогда процветавшей бананами, лимонами и манго.

В реке поблизости живет несколько крокодилов, которых он регулярно кормит куриными грудками, потому что "из-за убийственной жары лягушки и их типичная добыча стали скудными".

"Давай, иди сюда", - неоднократно подзывает крокодилов Малек-Динар, прося меня держаться на безопасном расстоянии. В мгновение ока появляются двое, ожидая, когда их накормят курицей из знакомого белого ведра.

Кто может выжить без воды?

Нехватка воды в Иране - не уникальное явление для Белуджистана. В июле в богатой нефтью юго-западной провинции Хузестан вспыхнули протесты со смертельным исходом. А в конце ноября в центральном городе Исфахан полиция открыла стрельбу из пушек по протестующим, собравшимся в высохшем русле реки Заяндех-Руд.

Если глобальное потепление уже показало свое уродливое лицо в Иране, то последствия для Белуджистана могут быть катастрофическими в сочетании с десятилетиями неправильного управления водными ресурсами.

Остановившись в Шир-Мохаммад-Базаре, чтобы укрыться от пыльной бури, я встречаю женщин, стирающих белье на открытом воздухе.

"Здесь есть инфраструктура, но нет водопровода", - говорит мне 35-летний Малек-Наз. Ее муж, Осман, ухмыляется на мой вопрос о душе, указывая на женщину, которая купает своего сына в сосуде с соленой водой в соседней комнате.

Осман, отец пятерых детей, и его двоюродный брат Нушерван, который присоединился к разговору, зарабатывают на жизнь перевозкой бензина в соседний Пакистан, где его можно продать дороже, чем дома.

"Существует множество рисков", - признает Нушерван, хотя и вызывающим тоном. "Но пусть это будет, когда нет работы". И риск был реальным. В феврале иранские пограничники открыли огонь по группе "контрабандистов топлива", убив по меньшей мере 10 человек.

Такие репрессии - обычное дело в чувствительной пограничной зоне, где сменяющие друг друга иранские администрации беспокоятся о безопасности.

"Они намеренно закрывают глаза на наши страдания. Поверьте мне, мы не враги государства", - говорит Осман, жалуясь на то, что он и многие разочарованные белуджи называют "систематическим пренебрежением" к общине.

Тем не менее, для него и многих других белуджей безработица является гораздо меньшей проблемой, чем нехватка воды, которая настроила против них даже гандо - "блаженных" существ, с которыми они когда-то мирно сосуществовали.

"Мы не ждем от правительства подачек. Мы не ждем, что они на блюдечке принесут нам работу", - говорит Нушерван. "Мы, белуджи, можем выжить на буханках хлеба в пустыне. Но вода - это суть жизни. Без нее мы не выживем, да и кто выживет?".